Мужчина нахмурил брови. Пристроив на место свою шляпу, он пробормотал слова извинения и, сойдя с тротуара, быстрым шагом пересек улицу, лавируя между телегами фермеров.
«Неужели мужчины не чувствуют, к кому можно подойти, а к кому нельзя? — размышляла Нелли. — Ведь еще утро, вечерним леди рано выходить на улицу! Но где же все-таки Рене?» — спрашивала она себя, глядя в сторону улицы рю Бурбон.
— Я на тебя рассчитываю, — прошептала Нелли.
За две недели в Новом Орлеане она так и не нашла приличную работу. А скоро предстоит очередная выплата. На нее денег еще хватит. Если бы она могла в ближайшее время получить новое место, то ей удалось бы выкрутиться.
Если бы. Последние дни вся ее жизнь, казалось, зависела от этого слова. Если бы она могла остаться в Роузвуде, у нее не было бы никаких денежных затруднений. Если бы она взяла те лишние деньги, которые дал ей Деймон, ей бы хватило на очередную выплату. Нелли покачала головой. Ей не хотелось мыслями возвращаться к этому. Она сделала правильно, вернув ему лишние деньги. Она вообще не хотела думать о Деймоне. Зачем ей лишняя боль?
Несмотря на такую решимость, запретные мысли всплывали в ее голове в самые неподходящие моменты. И тогда она, непонятно почему, чувствовала себя одновременно и согретой его теплом, и в то же время одинокой и покинутой.
Пока ей везло. В день ее возвращения в город у миссис Робардс неожиданно оказалась свободная комната. Хозяйка дома, которая была так добра к Нелли во время ее первого пребывания в Новом Орлеане, сохранила хорошее отношение к своей постоялице. Вот и сегодня утром: прочтя газету, она сунула ее Нелли. «Даже такая мелочь имеет значение, когда у тебя туго с деньгами», — подумала Нелли. Она снова посмотрела в сторону рю Бурбон, где, она знала, у Рене Лябо была чердачная комната над пекарней. А он все не появлялся.
Между тем на набережной уже толпились прибывшие с пароходом пассажиры, люди с деньгами, путешественники, желавшие привезти отсюда домой в качестве сувениров картины или рисунки.
— Нелли, что ты тут делаешь в такую рань?
— Рене! — Нелли облегченно вздохнула; обернувшись, она увидела его перед собой: небрежно завязанный шейный платок, рыжий чуб, торчащий надо лбом. Под мышками картины и мольберты, как у всякого уличного художника.
Нелли была так ему рада, что едва не расцеловала.
— А я уже стала думать, может, неверно тебя поняла вчера вечером.
Еще в первый свой приезд в Новый Орлеан Нелли как-то днем, проходя по набережной, остановилась около мольберта Рене, восхитившись его работой. Они завели разговор об искусстве. Молодой художник был из креолов, хотя его рыжие волосы и рыжая борода, казалось бы, свидетельствовали о шотландских или ирландских предках.
Из разговора сразу выяснилось, что в области искусства они единомышленники. Их дружба с этого и началась и стала расти, свободная от всяческих условностей и предрассудков светского общества.
— Да нет, это я виноват, — с обезоруживающей улыбкой признался Рене. — Я просто проспал. Но, прежде чем ты начнешь меня ругать, я хочу тебя кое-чем угостить.
Приставив картины и мольберты к кирпичной стене, он достал из кармана завернутую в салфетку свежевыпеченную сладкую пышку и с поклоном протянул ее Нелли. От аромата свежей выпечки у Нелли защекотало в носу, а желудок громко напомнил о себе.
— Пекарь обычно дает мне бесплатно несколько штук по утрам. Это как бы излишки, а я догадывался, что ты голодна, — сказал он, понимающе глядя на нее. — Старая леди Робардс — человек, конечно, добрый, но не в отношении еды.
— Спасибо тебе, — сердечно поблагодарила его Нелли.
— Ешь, ешь. Мы, художники, должны заботиться друг о друге. Прости, что не могу предложить тебе кофе.
Нелли улыбнулась, тронутая его заботой и тем, что он признал ее коллегой. Но тут ее желудок снова заурчал, и она отступила в тень кирпичной стены, чтобы насладиться французской пышкой. Она старалась есть аккуратнее, чтобы не испачкаться в сахарной пудре.
— Ну, а что касается вчерашнего вечера, я немного выпил, — признался Рене, раскладывая самодельные мольберты, на которых он выставлял свои произведения. — Но ты не ругай меня. Я выпил совсем немножко, так что это не помешало моей работе.
Нелли сдержалась, хотя намерена была выругать его за то, что он не следит за собой и относится без должного уважения к себе и своему таланту. Он был одаренным художником и вполне заслуживал богатого патрона и такую поездку в Европу, какую Тернбулы оплатили Питеру Хайраму.
— Итак, что у тебя в сумке? — спросил Рене, закончив расставлять свои работы. — Что ты принесла мне на продажу? Твои рисунки обычно привлекают такое внимание, что я становлюсь завистником.
Нелли рассмеялась и слизнула с пальцев сахарную пудру.
— Ты мне льстишь, Рене. С тех пор, как я уехала отсюда, я сделала всего несколько зарисовок. Это разные животные. — Она достала из сумки то, что нарисовала в Лорелсе, и положила листы на неустойчивый мольберт.
Рене одобрительно закивал головой.
— Олень. Пара голубей. Ах, какой чудный павлин! Очень изящно и просто. Без излишней буйности красок, которая нынче, сама знаешь, очень в моде.
— Знаю. Но, может, кому-нибудь это все-таки понравится.
— Сделай еще несколько зарисовок в городе, — предложил Рене. — Ты же хочешь заработать деньги… А людям нравятся твои рисунки, например, собор Святого Луки.
— Может, и сделаю, если купят эти. — Она не хотела признаваться, что у нее нет бумаги, и кончается запас угольных карандашей.
— А ты не пыталась показать свои работы в галереях на рю Ройяль? — спросил Рене, снова внимательно разглядывая павлина.
— С галереями повторяется одна и та же история. — Они уже не раз обсуждали, как трудно выставлять свои работы в такого рода галереях. — Женщину они там вообще всерьез не принимают, даже если она, допустим, принесла работы своего брата-инвалида.
— Брата-инвалида? — Рене расхохотался, откинув назад голову.
Нелли усмехнулась, не очень гордясь тем, какой искусной лгуньей стала за последние несколько лет.
— Сперва я попыталась сказать им правду. А когда поняла, что ничего этим не добьюсь, стала придумывать разные душещипательные истории. Но и это не сработало.
Рене кивнул:
— Они сначала смотрят на твою работу, а потом спрашивают, от кого у вас рекомендательное письмо.
— Верно, — подтвердила Нелли.
— Твои рисунки купят здесь, на улице, — сказал Рене, изучая правый нижний угол каждого листка. — Ты их подписала? Да, я вижу: К. Л. Карпентер. Подписанные идут дороже. А ты не хочешь, чтобы я рассказывал о тебе покупателю? Ты все еще опасаешься того господина, который тебя разыскивает?
— Да, — призналась Нелли, переживая, что ей пришлось просить друга лгать ради нее.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96