— Я — я просто не знаю, что и сказать вам, милорд. Ни за какие блага в мире я бы не сделал ничего такого, что могло бы причинить вред её милости. Уж и не знаю, как сказать …. Я просто в отчаянии, что с лордом Френсисом стряслась такая беда. Вы … вы верите мне, милорд? — тревожно спросил он. Огромные руки старика мелко-мелко дрожали, он в отчаянии стиснул их, чувствуя на лице холодный взгляд этих серо-стальных глаз.
— Вы ведь предупредили их, чтобы они держались подальше, не правда ли, Сэм? — спросил Данте и испуганный трактирщик оцепенел, будто пораженный громом. — Дело в том, что я немного знаком с привычками контрабандистов. Да ведь и вам уже известно, кем я был раньше, уж наш мастер Бреди наверняка об этом позаботился, я в этом уверен, — и Данте впился испытующим взглядом в побагровевшего от смущения трактирщика. Одно дело, когда тебя подозревают в связях с бандитами, подумал тот, и совсем другое — признать это во всеуслышанье.
— Ну что ж, милорд, так оно и есть. Да ведь и выбора у меня не было, в здешних-то местах между Мерлеем и Вестли Эббот моя «Могила епископа» — единственный трактир, почитай, на всю округу, вот и все, что с трудом выдавил старый Сэм Лэскомб. — Конечно, уж кому, как не мне, знать о той вражде, что случилась между вами и Джеком Шелби, и если бы в моих силах было заставить этих мерзавцев держаться подальше от моего трактира, уж я бы, поверьте, … — его голос дрогнул и сорвался, — Многое изменилось в наших краях с тех пор, как вы уехали, милорд, — с таинственным видом продолжал он, — Нашему брату приходится держать ухо востро, если не хочешь, чтобы в один прекрасный день тебя выловили из моря, словно дохлую треску.
— Нет нужды извиняться, Сэм. Каждому из нас приходится поступаться чем-то иной раз просто чтобы выжить, — спокойно сказал Данте и трактирщик облегченно закивал головой. — И не стоит опасаться, что повторится то же, что случилось этой ночью, да и пожар в вашем трактире никто не устроит. Мы сегодня же переберемся отсюда в охотничий домик. Вы и так уже достаточно рисковали из-за нас и мы очень благодарны вам за это, — искренне добавил он и даже Хьюстон Кирби не мог не восхититься, с каким благородством это было сказано.
— Что вы, ваша милость, это честь для нас, — почтительно забормотал Сэм Лэскомб, не сумев однако, скрыть облегчения. Теперь, когда его милость и все семейство покинет, наконец, его трактир, и он, и Дора, смогут спать спокойно.
— Не думаю, что вам стоит так уж тревожиться из-за Джека Шелби, — продолжал между тем Данте, — Скорее всего теперь он не будет думать ни о чем, кроме как отомстить мне, поэтому вам ничего не грозит. Ему будет просто не до вас. А кроме того, слишком уж ваш трактир удобен для этих бандитов, поэтому они не рискнут поджечь его в отместку, — успокоил несчастного трактирщика Данте, — Этот довод не очень-то убедил старого Сэма, а кроме того, добрый старик искренне тревожился за жизнь самого Лейтона.
Рея ужаснулась, лишь только её испуганные глаза встретились с тяжелым, угрюмым взглядом мужа. Он поняла, что он все ещё переживает миг, когда лицом к лицу столкнулся со старым врагом и знал, что жизнь Шелби — в его руках.
Эта мысль до сих пор не давала Данте покоя. Словно разговаривая сам с собой, он пробормотал едва слышно, — Да, тут большие перемены, но кое-что остается, как и прежде. Я — все ещё хозяин здешних земель и не позволю этому негодяю запугать меня. И, клянусь вам, Сэм Лэскомб, что отправлю Детей Велиала вместе с их главарем прямехонько в преисподнюю, если только им придет в голову появиться где-нибудь в окрестностях Мердрако. Клянусь в этом своей бессмертной душой.
Огромное чувство облегчения охватило трактирщика. Здесь, в округе, большая часть земель принадлежала сэру Майлсу Сэндбурну, включая и те, которыми некогда Лейтоны, так, по крайней мере, всегда казалось Сэму. Старик задумчиво потер заросшую щеку. По мере того, как слова Лейтона проникали в его сознание, рос и благоговейный страх, что он испытывал перед этим человеком. Он не сомневался, что Данте Лейтон нажил себе могущественного врага, ведь перемены, которые задумал новый хозяин Мердрако, сильно кое-кому не понравятся, угрюмо подумал про себя Сэм. Он был готов поклясться чем угодно, что так и будет.
И не в силах оторвать глаз от прелестного лица леди Реи, Сэм горестно подумал, что и его собственная жизнь, вполне возможна, будет хладнокровно принесена в жертву, коль скоро Данте Лейтон сочтет это необходимым, чтобы сокрушить своего врага. А Рея с такой беспредельной любовью и преданностью смотрела на мрачное, как грозовая туча, лицо мужа, что трактирщик внезапно смутился и отвел взгляд, словно позволил себе нескромность вторгнуться в нечто, не предназначенное для посторонних глаз. И он невольно подумал, а что будет с ней, если удача вдруг отвернется от человека, которого она любит с такой страстью и который готов пойти на все, лишь бы вернуться в Мердрако.
Злоба — привилегия ревнивой женщины.
Шекспир
Глава 24
Клочья серой паутины и бесконечная пыль. Глубоко въевшаяся грязь и сажа. Пятна плесени и мокрая гниль. Все это исчезло, а сам домик выскребли и вычистили от пола до потолка. Тщательно вымытые стекла высоких стрельчатых окон снова стали пропускать свет и солнечные зайчики весело запрыгали по стенам. Высокие потолки больше не скрывала унылая завеса плотной паутины, а отполированный до зеркального блеска и натертый воском паркет ослепительно сверкал на солнце.
Огромный камин в углу комнаты был тщательно вычищен, старую золу выбросили вон и теперь на её месте ярким пламенем горели сухие поленья дров, приятное тепло наполнило комнату, сразу стало по-домашнему уютно. Сорванные чей-то рукой роскошные гобелены вновь украсили стены, радуя глаз богатыми оттенками ярких красок.
Бархатные и шелковые драпировки тщательно вытряхнули и проветрили на солнце, а на постели положили новые, хорошо набитые перины. Их застелили льняными простынями, привезенными из Камаре, которые все ещё хранили тонкий аромат лаванды. Старинные мечи и выщербленные в схватках щиты сняли со стен, где они уныло висели век за веком, потускневшие и забытые всеми, тщательно отполировали и очень скоро они уже красовались на украшенной искусной резьбой деревянной стене, а солнце весело играло на их блестящей поверхности.
Метелки и щетки, метлы и скребки, щелок и пчелиный воск — все это так и мелькало в руках неутомимых слуг и служанок, которые трудились, не разгибая спины, от рассвета и до заката, чтобы как можно скорее сделать запущенный дом пригодным для жилья. Ведь он станет домом не только для маркиза и его супруги, но и всех них до тех пор, пока огромный Мердрако вновь не превратится в роскошный помещичий дом, каким он был прежде.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175 176
— Вы ведь предупредили их, чтобы они держались подальше, не правда ли, Сэм? — спросил Данте и испуганный трактирщик оцепенел, будто пораженный громом. — Дело в том, что я немного знаком с привычками контрабандистов. Да ведь и вам уже известно, кем я был раньше, уж наш мастер Бреди наверняка об этом позаботился, я в этом уверен, — и Данте впился испытующим взглядом в побагровевшего от смущения трактирщика. Одно дело, когда тебя подозревают в связях с бандитами, подумал тот, и совсем другое — признать это во всеуслышанье.
— Ну что ж, милорд, так оно и есть. Да ведь и выбора у меня не было, в здешних-то местах между Мерлеем и Вестли Эббот моя «Могила епископа» — единственный трактир, почитай, на всю округу, вот и все, что с трудом выдавил старый Сэм Лэскомб. — Конечно, уж кому, как не мне, знать о той вражде, что случилась между вами и Джеком Шелби, и если бы в моих силах было заставить этих мерзавцев держаться подальше от моего трактира, уж я бы, поверьте, … — его голос дрогнул и сорвался, — Многое изменилось в наших краях с тех пор, как вы уехали, милорд, — с таинственным видом продолжал он, — Нашему брату приходится держать ухо востро, если не хочешь, чтобы в один прекрасный день тебя выловили из моря, словно дохлую треску.
— Нет нужды извиняться, Сэм. Каждому из нас приходится поступаться чем-то иной раз просто чтобы выжить, — спокойно сказал Данте и трактирщик облегченно закивал головой. — И не стоит опасаться, что повторится то же, что случилось этой ночью, да и пожар в вашем трактире никто не устроит. Мы сегодня же переберемся отсюда в охотничий домик. Вы и так уже достаточно рисковали из-за нас и мы очень благодарны вам за это, — искренне добавил он и даже Хьюстон Кирби не мог не восхититься, с каким благородством это было сказано.
— Что вы, ваша милость, это честь для нас, — почтительно забормотал Сэм Лэскомб, не сумев однако, скрыть облегчения. Теперь, когда его милость и все семейство покинет, наконец, его трактир, и он, и Дора, смогут спать спокойно.
— Не думаю, что вам стоит так уж тревожиться из-за Джека Шелби, — продолжал между тем Данте, — Скорее всего теперь он не будет думать ни о чем, кроме как отомстить мне, поэтому вам ничего не грозит. Ему будет просто не до вас. А кроме того, слишком уж ваш трактир удобен для этих бандитов, поэтому они не рискнут поджечь его в отместку, — успокоил несчастного трактирщика Данте, — Этот довод не очень-то убедил старого Сэма, а кроме того, добрый старик искренне тревожился за жизнь самого Лейтона.
Рея ужаснулась, лишь только её испуганные глаза встретились с тяжелым, угрюмым взглядом мужа. Он поняла, что он все ещё переживает миг, когда лицом к лицу столкнулся со старым врагом и знал, что жизнь Шелби — в его руках.
Эта мысль до сих пор не давала Данте покоя. Словно разговаривая сам с собой, он пробормотал едва слышно, — Да, тут большие перемены, но кое-что остается, как и прежде. Я — все ещё хозяин здешних земель и не позволю этому негодяю запугать меня. И, клянусь вам, Сэм Лэскомб, что отправлю Детей Велиала вместе с их главарем прямехонько в преисподнюю, если только им придет в голову появиться где-нибудь в окрестностях Мердрако. Клянусь в этом своей бессмертной душой.
Огромное чувство облегчения охватило трактирщика. Здесь, в округе, большая часть земель принадлежала сэру Майлсу Сэндбурну, включая и те, которыми некогда Лейтоны, так, по крайней мере, всегда казалось Сэму. Старик задумчиво потер заросшую щеку. По мере того, как слова Лейтона проникали в его сознание, рос и благоговейный страх, что он испытывал перед этим человеком. Он не сомневался, что Данте Лейтон нажил себе могущественного врага, ведь перемены, которые задумал новый хозяин Мердрако, сильно кое-кому не понравятся, угрюмо подумал про себя Сэм. Он был готов поклясться чем угодно, что так и будет.
И не в силах оторвать глаз от прелестного лица леди Реи, Сэм горестно подумал, что и его собственная жизнь, вполне возможна, будет хладнокровно принесена в жертву, коль скоро Данте Лейтон сочтет это необходимым, чтобы сокрушить своего врага. А Рея с такой беспредельной любовью и преданностью смотрела на мрачное, как грозовая туча, лицо мужа, что трактирщик внезапно смутился и отвел взгляд, словно позволил себе нескромность вторгнуться в нечто, не предназначенное для посторонних глаз. И он невольно подумал, а что будет с ней, если удача вдруг отвернется от человека, которого она любит с такой страстью и который готов пойти на все, лишь бы вернуться в Мердрако.
Злоба — привилегия ревнивой женщины.
Шекспир
Глава 24
Клочья серой паутины и бесконечная пыль. Глубоко въевшаяся грязь и сажа. Пятна плесени и мокрая гниль. Все это исчезло, а сам домик выскребли и вычистили от пола до потолка. Тщательно вымытые стекла высоких стрельчатых окон снова стали пропускать свет и солнечные зайчики весело запрыгали по стенам. Высокие потолки больше не скрывала унылая завеса плотной паутины, а отполированный до зеркального блеска и натертый воском паркет ослепительно сверкал на солнце.
Огромный камин в углу комнаты был тщательно вычищен, старую золу выбросили вон и теперь на её месте ярким пламенем горели сухие поленья дров, приятное тепло наполнило комнату, сразу стало по-домашнему уютно. Сорванные чей-то рукой роскошные гобелены вновь украсили стены, радуя глаз богатыми оттенками ярких красок.
Бархатные и шелковые драпировки тщательно вытряхнули и проветрили на солнце, а на постели положили новые, хорошо набитые перины. Их застелили льняными простынями, привезенными из Камаре, которые все ещё хранили тонкий аромат лаванды. Старинные мечи и выщербленные в схватках щиты сняли со стен, где они уныло висели век за веком, потускневшие и забытые всеми, тщательно отполировали и очень скоро они уже красовались на украшенной искусной резьбой деревянной стене, а солнце весело играло на их блестящей поверхности.
Метелки и щетки, метлы и скребки, щелок и пчелиный воск — все это так и мелькало в руках неутомимых слуг и служанок, которые трудились, не разгибая спины, от рассвета и до заката, чтобы как можно скорее сделать запущенный дом пригодным для жилья. Ведь он станет домом не только для маркиза и его супруги, но и всех них до тех пор, пока огромный Мердрако вновь не превратится в роскошный помещичий дом, каким он был прежде.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175 176