После ее смерти он попросту осиротел. Гаскелл совершенно не обращал внимания на сына. Дядя Фенрик, неженатый брат леди Эдвины, взял на воспитание бедного маленького ягненка. Гаскелл был рад избавиться от него. Когда он, наконец, образумился и послал за сыном, Рэму уже исполнилось семнадцать, он стал почти взрослым. Они были как огонь и вода. Рэм соблюдал заповеди, а Гаскелл на каждом шагу нарушал седьмую: «Не прелюбодействуй!»
– Итак, Рэма воспитал дядя-холостяк, к тому же священник… – У Иден заныло сердце. Маккей фыркнула, ее нос презрительно сморщился.
– Фенрик – в большей степени фанатик с горящими глазами, чем священник. Осуждал собственного епископа, который спал с собственной женой, – она покачала головой и вздохнула. – Это я предложила послать мальчика куда-нибудь, где не надо было бороться ни с церковью, ни с отцом. А с его умением обращаться с книгами университет в Эдинбурге показался подходящим местом… Он очень много ему дал! Рэм учился и обнаружил большие способности к делу, начал находить свое место… Кроме дел с женщинами.
Иден кивнула, нахмурившись, всем сердцем понимая трудности и боль Рэма. Его окружали бастарды Гаскелла, постоянно напоминая о судьбе матери. Он решил никогда не жениться, даже не иметь детей ни от одной женщины. Но Гаскелл – хитрый дьявол – знал об огромной любви Рэма к Скайлету. После Эдинбурга Рэм посвятил годы, улучшая поместье. Он вложил в него все свое сердце.
– А Гаскелл узнал, что у его давней любовницы есть дочь…
– Красивая дочь и истинная леди, – добавила Маккей. – Он рассчитал, что кровь дочери прекрасной Констанции согреет Рэмсея. А у него будут верный сын и внук. Это звучит эгоистично, но я считаю… он прав.
Иден сжала руки на коленях и поняла – она прощает Рэму все. Он больше не был для нее холодным, самодовольным дворянином, который смело шутил на палубе «Лампы Гидеона» и забрался в ее постель, чтобы заставить выйти замуж. Теперь она понимала его, как никто другой. В его сердце столкнулись мораль и образование с наследственной чувственностью.
Придя к такому выводу, Иден ощутила сходство с собственной борьбой и страстью. Она молча сидела у огня, в то время как Маккей сочувственно смотрела на молодую госпожу. Иден думала о контрасте между глубокой и страстной любовью своих родителей и неистовым вожделением, наполнявшим жизнь старого Гаскелла, ощутила жалость. Рэм считал, что, пойдя на поводу у своих желаний, станет вторым Гаскеллом… он так СКАЗАЛ, не зная, что существует другая возможность… чудесная, приятная возможность. Ну что ж, его надо научить – Иден выпрямилась, – даже если это будет означать обольщение его снова и снова, пока не исчезнет сомнение и напряжение. Чувства и мысли отражались на лице, требуя разрешения. Маккей готова была помочь юному женскому сердцу, однако только сама Иден может принять решение, только она может найти ключ, чтобы освободить Рэма от оков прошлого.
Иден вздохнула полной грудью и поднялась. Губы ее были сжаты, глаза горели.
– Где он?
Маккей тоже встала, испытывая облегчение.
– Уехал проверять стада в восточных долинах. Господь знает, когда он вернется.
Иден мягко улыбнулась, видя вопросительный взгляд экономки, и вспомнила содрогающееся тело Рэма, когда он недавно обнимал ее.
– Не думаю, что он будет отсутствовать слишком долго.
ГЛАВА 20
– Пожалуйста, милорд, – Терранс качал на коленях своего младшего ребенка, малышку Мерилин, и выглядел совершенно усталым. – Хотя бы взгляните.
– Это обязанности Рэма, – Гаскелл опустился в кресло возле камина и сердито посмотрел на своего управляющего. – Я не механик и не плотник. А кстати, где, черт возьми, Рэм? – Гаскелл бросил многозначительный взгляд на Иден, которая сидела у камина с шитьем. Та подняла голову и мило улыбнулась свекру.
– Эти два дня он был в низинных долинах, которым угрожает то дождь, то снег. А мы должны заниматься крышами.
– Ну, когда закончите, дайте мне знать.
– Лорд Гаскелл, старый Джакоб утверждает, что все насквозь прогнило, а Тэсс Маккренна клянется, что простоит до весны. Только не сейчас, Мерилин! – он осторожно снял ручку ребенка со своего носа. – Мне кажется, крыша сгнила и нужно что-то делать. Вам следует посмотреть самому.
– Проклятие! Ненавижу это! – разъяренный Гаскелл вскочил и рванулся на улицу, чтобы выяснить положение с крышами Скайлета.
На мгновение Иден ощутила симпатию к свекру, поднялась и забрала малышку с рук благодарного Терранса. Нелегко нести груз ответственности в возрасте Гаскелла.
Рэм вернулся домой вечером, промокший и грязный. Жители Скайлета тут же собрались в главном зале. Немногие верили суждениям Гаскелла о крышах, хотя были готовы послушно их сорвать, а затем поставить до того, как начались ливни. Некоторые сердились, что Гаскелл принял решение не ремонтировать, другие протестовали против приказа переселяться из-за непригодности жилья. Рэм попытался выслушать одного, другого, в то время как остальные ругались. Каждый требовал внимания, и, в конце концов, они довели дело до того, что ничего нельзя было понять.
Иден спустилась по лестнице, накинув на плечи клетчатый плед, сочувственно глядя на мужа, осаждаемого людьми. Они надеялись, как дети, что Рэм по-отечески уладит их ссоры и конфликты.
– Что происходит? – она предстала перед толпой, в глазах светилась решимость. – Что, у вас нет других забот? Дайте лейрду отдохнуть хотя бы вечером!
Когда люди заколебались, вопросительно глядя на Рэма, она просто начала их выпроваживать.
– Идите, идите! Разбирайтесь с Гаскеллом или приходите завтра! – она распахнула дверь. – Идите!
Выпроводив посетителей, Иден пошла в кухню.
Оставшись один, Рэм устало вздохнул. После долгого пребывания в седле он был слишком измотан, плечи ныли. Вряд ли сейчас он мог заниматься вопросами ремонта.
Теперь, в тишине большого зала, он нахмурился, чувствуя, что утомление слилось с чувством мести. Оглядывая разорванную кожаную куртку, мокрые штаны, грязные сапоги, содрогнулся от запаха пота и животных. Он провел четыре дня в тяжелом труде, стараясь не думать об Иден и своих чувствах. И что это дало? Больное тело и усилившееся желание обладать ею. К тому же он помнил каждое слово, каждое ощущение последней встречи – гордиться нечем. И что еще хуже, стоило войти в дом, и он жаждал обнять ее снова, даже если умрет от усталости в ее объятиях.
Иден вернулась в зал со служанкой, несущей большой поднос с едой.
– Спасибо, – Рэм взял поднос. Иден наполнила тарелку и поставила ее перед Рэмом, а поворачиваясь, коснулась грудью плеча. Она заметила, как он напрягся, но сохранила на лице деловитое выражение. Наливая вино, использовала возможность прижаться к его мускулистому бедру.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109
– Итак, Рэма воспитал дядя-холостяк, к тому же священник… – У Иден заныло сердце. Маккей фыркнула, ее нос презрительно сморщился.
– Фенрик – в большей степени фанатик с горящими глазами, чем священник. Осуждал собственного епископа, который спал с собственной женой, – она покачала головой и вздохнула. – Это я предложила послать мальчика куда-нибудь, где не надо было бороться ни с церковью, ни с отцом. А с его умением обращаться с книгами университет в Эдинбурге показался подходящим местом… Он очень много ему дал! Рэм учился и обнаружил большие способности к делу, начал находить свое место… Кроме дел с женщинами.
Иден кивнула, нахмурившись, всем сердцем понимая трудности и боль Рэма. Его окружали бастарды Гаскелла, постоянно напоминая о судьбе матери. Он решил никогда не жениться, даже не иметь детей ни от одной женщины. Но Гаскелл – хитрый дьявол – знал об огромной любви Рэма к Скайлету. После Эдинбурга Рэм посвятил годы, улучшая поместье. Он вложил в него все свое сердце.
– А Гаскелл узнал, что у его давней любовницы есть дочь…
– Красивая дочь и истинная леди, – добавила Маккей. – Он рассчитал, что кровь дочери прекрасной Констанции согреет Рэмсея. А у него будут верный сын и внук. Это звучит эгоистично, но я считаю… он прав.
Иден сжала руки на коленях и поняла – она прощает Рэму все. Он больше не был для нее холодным, самодовольным дворянином, который смело шутил на палубе «Лампы Гидеона» и забрался в ее постель, чтобы заставить выйти замуж. Теперь она понимала его, как никто другой. В его сердце столкнулись мораль и образование с наследственной чувственностью.
Придя к такому выводу, Иден ощутила сходство с собственной борьбой и страстью. Она молча сидела у огня, в то время как Маккей сочувственно смотрела на молодую госпожу. Иден думала о контрасте между глубокой и страстной любовью своих родителей и неистовым вожделением, наполнявшим жизнь старого Гаскелла, ощутила жалость. Рэм считал, что, пойдя на поводу у своих желаний, станет вторым Гаскеллом… он так СКАЗАЛ, не зная, что существует другая возможность… чудесная, приятная возможность. Ну что ж, его надо научить – Иден выпрямилась, – даже если это будет означать обольщение его снова и снова, пока не исчезнет сомнение и напряжение. Чувства и мысли отражались на лице, требуя разрешения. Маккей готова была помочь юному женскому сердцу, однако только сама Иден может принять решение, только она может найти ключ, чтобы освободить Рэма от оков прошлого.
Иден вздохнула полной грудью и поднялась. Губы ее были сжаты, глаза горели.
– Где он?
Маккей тоже встала, испытывая облегчение.
– Уехал проверять стада в восточных долинах. Господь знает, когда он вернется.
Иден мягко улыбнулась, видя вопросительный взгляд экономки, и вспомнила содрогающееся тело Рэма, когда он недавно обнимал ее.
– Не думаю, что он будет отсутствовать слишком долго.
ГЛАВА 20
– Пожалуйста, милорд, – Терранс качал на коленях своего младшего ребенка, малышку Мерилин, и выглядел совершенно усталым. – Хотя бы взгляните.
– Это обязанности Рэма, – Гаскелл опустился в кресло возле камина и сердито посмотрел на своего управляющего. – Я не механик и не плотник. А кстати, где, черт возьми, Рэм? – Гаскелл бросил многозначительный взгляд на Иден, которая сидела у камина с шитьем. Та подняла голову и мило улыбнулась свекру.
– Эти два дня он был в низинных долинах, которым угрожает то дождь, то снег. А мы должны заниматься крышами.
– Ну, когда закончите, дайте мне знать.
– Лорд Гаскелл, старый Джакоб утверждает, что все насквозь прогнило, а Тэсс Маккренна клянется, что простоит до весны. Только не сейчас, Мерилин! – он осторожно снял ручку ребенка со своего носа. – Мне кажется, крыша сгнила и нужно что-то делать. Вам следует посмотреть самому.
– Проклятие! Ненавижу это! – разъяренный Гаскелл вскочил и рванулся на улицу, чтобы выяснить положение с крышами Скайлета.
На мгновение Иден ощутила симпатию к свекру, поднялась и забрала малышку с рук благодарного Терранса. Нелегко нести груз ответственности в возрасте Гаскелла.
Рэм вернулся домой вечером, промокший и грязный. Жители Скайлета тут же собрались в главном зале. Немногие верили суждениям Гаскелла о крышах, хотя были готовы послушно их сорвать, а затем поставить до того, как начались ливни. Некоторые сердились, что Гаскелл принял решение не ремонтировать, другие протестовали против приказа переселяться из-за непригодности жилья. Рэм попытался выслушать одного, другого, в то время как остальные ругались. Каждый требовал внимания, и, в конце концов, они довели дело до того, что ничего нельзя было понять.
Иден спустилась по лестнице, накинув на плечи клетчатый плед, сочувственно глядя на мужа, осаждаемого людьми. Они надеялись, как дети, что Рэм по-отечески уладит их ссоры и конфликты.
– Что происходит? – она предстала перед толпой, в глазах светилась решимость. – Что, у вас нет других забот? Дайте лейрду отдохнуть хотя бы вечером!
Когда люди заколебались, вопросительно глядя на Рэма, она просто начала их выпроваживать.
– Идите, идите! Разбирайтесь с Гаскеллом или приходите завтра! – она распахнула дверь. – Идите!
Выпроводив посетителей, Иден пошла в кухню.
Оставшись один, Рэм устало вздохнул. После долгого пребывания в седле он был слишком измотан, плечи ныли. Вряд ли сейчас он мог заниматься вопросами ремонта.
Теперь, в тишине большого зала, он нахмурился, чувствуя, что утомление слилось с чувством мести. Оглядывая разорванную кожаную куртку, мокрые штаны, грязные сапоги, содрогнулся от запаха пота и животных. Он провел четыре дня в тяжелом труде, стараясь не думать об Иден и своих чувствах. И что это дало? Больное тело и усилившееся желание обладать ею. К тому же он помнил каждое слово, каждое ощущение последней встречи – гордиться нечем. И что еще хуже, стоило войти в дом, и он жаждал обнять ее снова, даже если умрет от усталости в ее объятиях.
Иден вернулась в зал со служанкой, несущей большой поднос с едой.
– Спасибо, – Рэм взял поднос. Иден наполнила тарелку и поставила ее перед Рэмом, а поворачиваясь, коснулась грудью плеча. Она заметила, как он напрягся, но сохранила на лице деловитое выражение. Наливая вино, использовала возможность прижаться к его мускулистому бедру.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109