Джульетте следовало бы криком гнать его вперед, требовать, чтобы ради нее он убил хотя бы одного из разбойников.
– Солдаты утверждают, что разбойники не причинят никому вреда, если им не оказывать сопротивления. Их настоящая цель – крупные города, вроде Лоренса. – Она положила руку ему на плечо так легко, что не удержала бы и мотылька. И тем не менее рука этой женщины остановила его успешнее, чем вбитый в землю кол. – Не обращайте на них внимания, Джеффри. Они сожгут стог сена, может быть, угонят нескольких коров – и только.
– И только? – Он едва смог выдавить эти слова из перехваченного изумлением горла. Как это похоже на женщину – решить, что уничтожение заготовленного мужчиной корма для скота и кража животных не заслуживают должного наказания! И до чего это в духе его судьбы – дать ему возможность произвести на Джульетту впечатление только для того, чтобы она отмахнулась от уничтожения своей деревни, как чересчур снисходительная мать отмахивается от шалостей соседского ребенка. – Джульетта, если бы король Эдуард не обращал внимания на то, что приграничные лорды восстают против него, вся Англия распалась бы на части.
– Именно этого добиваются разбойники, Джеффри. Они хотят, чтобы Канзас присоединился к конфедерации рабовладельческих штатов, укрепив их сторону. Они говорят, что скоро должна начаться война и эта страна распадется: брат восстанет на брата. Если у нас здесь начнется настоящая война, то она может спровоцировать всех остальных. Наша единственная надежда – свести кровопролитие к минимуму.
Кровь Господня, до чего неприятное положение дел! Ни один достойный своего звания рыцарь не мог бы позволить разбойникам беспрепятственно грабить дом своей дамы – но как достойный своего звания рыцарь может поступить иначе, если эта самая дама цепляется за его руку и молит не вынимать меча из ножен? Досада на собственное бессилие заставила его сдавленно хмыкнуть, соглашаясь с ней.
– Джеффри?
Джульетта робко окликнула его по имени. Возвышавшийся рядом с ней мужчина в чем-то вдруг изменился: она и сама не могла бы сказать, что именно произошло, но теперь он казался по-настоящему высоким и грозным. Она и раньше ощущала в нем огромную, хотя и хорошо контролируемую силу, – теперь же эта сила словно исходила от него мощными невидимыми волнами. Любознательный, немного сбитый с толку и довольно милый постоялец исчез. Теперь он высился перед Джульеттой настоящей твердыней мужественной уверенности, грозившей сокрушить все, к чему прикоснется.
Он стал рыцарем, готовым поднять меч ради своей дамы.
Благоразумная женщина отреагировала бы на это просто – постаравшись сбежать от такого человека подальше. И действительно, внутренний голос Джульетты отчаянно побуждал ее немедленно последовать примеру Алмы. А вместо этого она вдруг уцепилась за руку Джеффри и была совершенно бессильна расстаться с этим немыслимым созданием – как парашютик одуванчика, застрявший в усах грозного тигра.
На секунду Джеффри представился ей в том облачении, в котором они его нашли: в одежде из скрепленных между собой металлических колечек. Она вообразила его сидящим на громадном скакуне, с мечом и щитом. Рыцарь. Представитель сословия воинов, никогда не бывавших на этой земле. И тем не менее Джеффри утверждал, что относится именно к этому разряду людей. И в эту минуту, когда глаза его яростно сощурились, а все тело дрожало от усилия, которым он удерживал себя рядом с ней, чтобы не броситься в битву, она поверила, что каким-то образом это утверждение – правда.
Немыслимо! Джеффри д'Арбанвиль – всего лишь полубезумный нищий актер, очарованный, как все мужчины, манящими приключениями и сражениями. Как он мог вообразить, что сможет противостоять прекрасно вооруженным разбойникам? Он ничем не отличается от ее отца и Дэниеля, да и от самих приграничных разбойников: его не устраивают привычный мир, надежный дом, любовь привлекательной женщины… Но против пуль он так же беззащитен, как и ее покойный супруг!
О Господи, откуда к ней пришли эти мысли? Она не любит Джеффри д'Арбанвиля, ни на секунду не допускает мысли о том, что с ним можно было бы создать надежный семейный очаг. Конечно, нет! Отчаянно скачущий пульс, болезненное томление в самом тайном уголке ее тела – это наверняка результат неожиданной опасности, которая их застигла. И только. Она крепче сжала руку Джеффри: чисто рефлекторно и бесполезно. Джульетта давала другим своим мужчинам гораздо большее и все равно не смогла удержать их рядом с собой, вдали от опасности. Скорее они были наказаны за то, что стали объектами ее любви.
Джульетта заставила разжаться свои пальцы, сжимавшие руку Джеффри, но не смогла убрать ладонь – она осталась лежать на его рукаве так невесомо, что он ее не замечал. Из горла Джеффри вырвался еще один сдавленный стон, и он стремительно наклонился, чтобы припасть к ее губам.
Он уже целовал ее – в тот первый вечер. Но тогда в прикосновении Джеффри ощущалось голодное отчаяние человека, ищущего контакт с другим живым существом, словно для того чтобы увериться в собственной реальности. А этот новый поцелуй, властный и уверенный, подтверждал: в этом человеке что-то изменилось.
Или что-то изменилось в ней самой?
Неужели это действительно вдова Уолберн, стойкая и независимая владелица постоялого двора, полная решимости никогда больше не знать греховной страсти, – это она отчаянно вцепилась в плечи мужчины посредине прерии и упивается его поцелуем в тот момент, когда приграничные разбойники жгут и грабят город, который она поклялась пестовать?
– Джульетта, дивная Джульетта, – прошептал Джеффри. И мысли полной раскаяния вдовы Уолберн мгновенно вылетели из головы Джульетты.
Он заставил ее выгнуться назад и тесно прижал к себе, а его язык и губы превратили поцелуй в сладкое мучение. Она ощущала только запах его тела, который прогнал дым пожара, устроенного разбойниками. Ее сердце отчаянно колотилось в такт мощным ударам его сердца, и за этим биением не слышно стало других звуков. Но этого было недостаточно: Джульетта запуталась своими тонкими пальцами в роскошных волосах Джеффри, наслаждаясь тем, как напрягается и наливается страстью его тело.
Он заставил ее покинуть землю – совершенно буквально, подхватив на руки с неимоверной легкостью, словно пушинку или снежинку, и прижал ее к себе так нежно, что она чуть не растаяла. Одним движением ноги он отпихнул всю тщательно приготовленную Алмой еду и уложил Джульетту на розовое одеяло. Хотя он и уперся локтями в землю, большая часть его веса пришлась на Джульетту, и с каким-то отстраненным удивлением она заметила, что приподнимается к нему навстречу, словно жаждет ощутить его еще сильнее.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96
– Солдаты утверждают, что разбойники не причинят никому вреда, если им не оказывать сопротивления. Их настоящая цель – крупные города, вроде Лоренса. – Она положила руку ему на плечо так легко, что не удержала бы и мотылька. И тем не менее рука этой женщины остановила его успешнее, чем вбитый в землю кол. – Не обращайте на них внимания, Джеффри. Они сожгут стог сена, может быть, угонят нескольких коров – и только.
– И только? – Он едва смог выдавить эти слова из перехваченного изумлением горла. Как это похоже на женщину – решить, что уничтожение заготовленного мужчиной корма для скота и кража животных не заслуживают должного наказания! И до чего это в духе его судьбы – дать ему возможность произвести на Джульетту впечатление только для того, чтобы она отмахнулась от уничтожения своей деревни, как чересчур снисходительная мать отмахивается от шалостей соседского ребенка. – Джульетта, если бы король Эдуард не обращал внимания на то, что приграничные лорды восстают против него, вся Англия распалась бы на части.
– Именно этого добиваются разбойники, Джеффри. Они хотят, чтобы Канзас присоединился к конфедерации рабовладельческих штатов, укрепив их сторону. Они говорят, что скоро должна начаться война и эта страна распадется: брат восстанет на брата. Если у нас здесь начнется настоящая война, то она может спровоцировать всех остальных. Наша единственная надежда – свести кровопролитие к минимуму.
Кровь Господня, до чего неприятное положение дел! Ни один достойный своего звания рыцарь не мог бы позволить разбойникам беспрепятственно грабить дом своей дамы – но как достойный своего звания рыцарь может поступить иначе, если эта самая дама цепляется за его руку и молит не вынимать меча из ножен? Досада на собственное бессилие заставила его сдавленно хмыкнуть, соглашаясь с ней.
– Джеффри?
Джульетта робко окликнула его по имени. Возвышавшийся рядом с ней мужчина в чем-то вдруг изменился: она и сама не могла бы сказать, что именно произошло, но теперь он казался по-настоящему высоким и грозным. Она и раньше ощущала в нем огромную, хотя и хорошо контролируемую силу, – теперь же эта сила словно исходила от него мощными невидимыми волнами. Любознательный, немного сбитый с толку и довольно милый постоялец исчез. Теперь он высился перед Джульеттой настоящей твердыней мужественной уверенности, грозившей сокрушить все, к чему прикоснется.
Он стал рыцарем, готовым поднять меч ради своей дамы.
Благоразумная женщина отреагировала бы на это просто – постаравшись сбежать от такого человека подальше. И действительно, внутренний голос Джульетты отчаянно побуждал ее немедленно последовать примеру Алмы. А вместо этого она вдруг уцепилась за руку Джеффри и была совершенно бессильна расстаться с этим немыслимым созданием – как парашютик одуванчика, застрявший в усах грозного тигра.
На секунду Джеффри представился ей в том облачении, в котором они его нашли: в одежде из скрепленных между собой металлических колечек. Она вообразила его сидящим на громадном скакуне, с мечом и щитом. Рыцарь. Представитель сословия воинов, никогда не бывавших на этой земле. И тем не менее Джеффри утверждал, что относится именно к этому разряду людей. И в эту минуту, когда глаза его яростно сощурились, а все тело дрожало от усилия, которым он удерживал себя рядом с ней, чтобы не броситься в битву, она поверила, что каким-то образом это утверждение – правда.
Немыслимо! Джеффри д'Арбанвиль – всего лишь полубезумный нищий актер, очарованный, как все мужчины, манящими приключениями и сражениями. Как он мог вообразить, что сможет противостоять прекрасно вооруженным разбойникам? Он ничем не отличается от ее отца и Дэниеля, да и от самих приграничных разбойников: его не устраивают привычный мир, надежный дом, любовь привлекательной женщины… Но против пуль он так же беззащитен, как и ее покойный супруг!
О Господи, откуда к ней пришли эти мысли? Она не любит Джеффри д'Арбанвиля, ни на секунду не допускает мысли о том, что с ним можно было бы создать надежный семейный очаг. Конечно, нет! Отчаянно скачущий пульс, болезненное томление в самом тайном уголке ее тела – это наверняка результат неожиданной опасности, которая их застигла. И только. Она крепче сжала руку Джеффри: чисто рефлекторно и бесполезно. Джульетта давала другим своим мужчинам гораздо большее и все равно не смогла удержать их рядом с собой, вдали от опасности. Скорее они были наказаны за то, что стали объектами ее любви.
Джульетта заставила разжаться свои пальцы, сжимавшие руку Джеффри, но не смогла убрать ладонь – она осталась лежать на его рукаве так невесомо, что он ее не замечал. Из горла Джеффри вырвался еще один сдавленный стон, и он стремительно наклонился, чтобы припасть к ее губам.
Он уже целовал ее – в тот первый вечер. Но тогда в прикосновении Джеффри ощущалось голодное отчаяние человека, ищущего контакт с другим живым существом, словно для того чтобы увериться в собственной реальности. А этот новый поцелуй, властный и уверенный, подтверждал: в этом человеке что-то изменилось.
Или что-то изменилось в ней самой?
Неужели это действительно вдова Уолберн, стойкая и независимая владелица постоялого двора, полная решимости никогда больше не знать греховной страсти, – это она отчаянно вцепилась в плечи мужчины посредине прерии и упивается его поцелуем в тот момент, когда приграничные разбойники жгут и грабят город, который она поклялась пестовать?
– Джульетта, дивная Джульетта, – прошептал Джеффри. И мысли полной раскаяния вдовы Уолберн мгновенно вылетели из головы Джульетты.
Он заставил ее выгнуться назад и тесно прижал к себе, а его язык и губы превратили поцелуй в сладкое мучение. Она ощущала только запах его тела, который прогнал дым пожара, устроенного разбойниками. Ее сердце отчаянно колотилось в такт мощным ударам его сердца, и за этим биением не слышно стало других звуков. Но этого было недостаточно: Джульетта запуталась своими тонкими пальцами в роскошных волосах Джеффри, наслаждаясь тем, как напрягается и наливается страстью его тело.
Он заставил ее покинуть землю – совершенно буквально, подхватив на руки с неимоверной легкостью, словно пушинку или снежинку, и прижал ее к себе так нежно, что она чуть не растаяла. Одним движением ноги он отпихнул всю тщательно приготовленную Алмой еду и уложил Джульетту на розовое одеяло. Хотя он и уперся локтями в землю, большая часть его веса пришлась на Джульетту, и с каким-то отстраненным удивлением она заметила, что приподнимается к нему навстречу, словно жаждет ощутить его еще сильнее.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96