Она почувствовала прикосновение его языка, и эта горячая ласка пробудила в ней тревогу. Задыхаясь, отчасти от необходимости наполнить легкие воздухом, а отчасти от осознания непристойности собственного поведения, Джульетта вырвалась из объятий Джеффри.
Он дышал так же тяжело, как она. Джульетта мысленно проклинала собственную слабость: при виде его тяжело вздымающейся груди у нее горело все тело, не забывшее, как оно прижималось к этому мускулистому торсу. Джульетта строго приказала себе перевести взгляд на что-нибудь другое: в комнате должно найтись нечто достойное ее взгляда, кроме этой груди над неправильно надетым ремнем. Внезапно она поняла, как рада, что Джеффри не заправил рубашку в брюки, что ее ткань, спускаясь из-под туго затянутого на талии ремня, падает свободными складками.
– Я пришла сказать вам, что вы должны уехать отсюда завтра с рассветом, – с трудом проговорила она, избегая его обжигающего взгляда.
Он кивнул, быстро и с готовностью, и это движение, казалось, вернуло ему самообладание.
– Должно быть, это к лучшему, Джульетта. Ведь вы доказали мне, что вы не сон и не ведьма. И некие части моего тела все еще желают действием доказать мне, что я не сплю и не умер.
Глава 4
Джеффри пробудился, когда на востоке только-только забрезжила тонкая серая полоска на фоне черной ночи, возвещая о приближении рассвета. Чтобы не разбудить Джульетту и капитана Чейни, наткнувшись на что-нибудь в незнакомом доме, рыцарь поднял удивительно подвижное стекло и протиснулся в маленькое окно.
Джеффри сомневался, чтобы что-то могло заставить его остаться в этих местах. И все же лучше было не испытывать своей решимости, заставляя Джульетту встать с постели. Сонная, теплая и растрепанная, она стала бы для него слишком сильным соблазном. Не важно было, кто она: ведьма, соблазнительница или просто женщина. Кто бы она ни была, но она порождала в нем ужасающую слабость, так что ради спасения собственной души ему следует поскорее умчаться отсюда на Арионе. Низко пригнувшись, Джеффри пробежал к конюшне, бесшумно ступая по толстому упругому дерну.
Арион приветственно заржал, и Джеффри показалось, что более отрадного звука он еще никогда не слышал.
Он ощупал все стены каждого стойла, но не нашел ни единой свечи или факела, или огнива, чтобы их зажечь. Опомнившись, он обругал себя за несообразительность: конечно же, для Джульетты естественно закреплять эти необходимые вещи на том уровне, до которого сможет дотянуться сама! Он снова начал ощупывать стены, на этот раз ниже: необходимо было найти какой-то способ осветить темную конюшню. Однако ему не удалось найти ничего, кроме какой-то штуки из металла и стекла, от которой разило недогоревшим углем: по форме он определил, что она похожа на ту, которую Джульетта назвала лампой. Когда он задел ее рукой, в ней что-то заплескалось, покрыв его руку вонючей маслянистой жидкостью.
Он продолжал ощупывать стены, прибавив к объектам своих поисков тряпку, чтобы вытереть руки, и тут его пытливые пальцы наткнулись на живую человеческую плоть.
Несмотря на внезапный сильный испуг, реакция Джеффри была мгновенной: он издал душераздирающий вопль, прибегнув к боевому рыцарскому приему – в случае неожиданной атаки противника самому ошарашить его внезапным резким криком, – и бросился лицом вниз на устланный соломой пол. Однако он не услышал ни свиста стрелы, ни пения тетивы, ни взмаха разрезающего воздух меча – только явно детский возглас ужаса и стук маленького тела, упавшего рядом с ним в грязь.
– Джефф… Джеффри? – проскулил кто-то.
– Робби? – Джеффри поспешно поднялся на ноги, вглядываясь сквозь предрассветный полумрак в бледное пятно испуганного личика Робби. – Кровь Господня, будь у меня на поясе меч, ты бы уже остался без головы!
– Извините. Я тут решил пообщаться с вашим конем, чтобы ему не было скучно. Я еще никогда не видал такого коня.
Неловко получилось: перепугал мальчишку самым ужасающим боевым кличем, да еще плюхнулся на землю, словно заостроженный лосось. Но трогательная забота юнца об Арионе напомнила Джеффри, в каком странном месте он оказался: здесь не было под рукой оруженосцев, чтобы ухаживать за скакуном рыцаря, помогать рыцарю одеваться или освещать ему путь в темноте.
– И как поживает Арион? – спросил Джеффри, вставая и стряхивая солому и грязь с рубашки и брюк, которые внушали Джульетте столько забот.
– О, просто великолепно! Сейчас зажгу лампу, чтобы вы сами посмотрели!
Джеффри услышал негромкий скрежет, а потом до его носа донесся тот же сернистый запах, который исходил и от его пальцев. Послышалось громкое царапанье – и у кончиков пальцев Робби расцвело пламя.
– Кровь Господня! Да это же бесовское колдовство! Джеффри взмахнул рукой, чтобы сбить адский огонь с пальцев Робби, но мальчик прикрыл пламя рукой.
– Господи, Джеффри, па рассказывал мне: так легко дурачить краснокожих – чиркни спичкой, и они в ужасе! А я ему еще не верил! Может… Может, он правду говорит про вас? Вы никакой не рыцарь, вы краснокожий – вот вы кто!
Джеффри отнюдь не считал свою кожу красной и не мог понять, почему это так важно для паренька и его отца. Пока Робби подносил огонь к лампе, бросая на Джеффри укоризненные взгляды, тот пытался сообразить, каким образом цвет его кожи мог повлиять на отношение к нему. Ни о каких краснокожих он никогда не слышал. Чернокожих мавров еще встречал, и говорят, у китайцев кожа совсем желтая, а что до красной…
Тут он вспомнил о легендарном императоре Карле, отбиравшем в свои войска только тех людей, которые в минуты опасности не бледнели, а краснели. Видимо, слова Робби несли на себе печать детской проницательности и имели прямое отношение к боевым подвигам Джеффри. Такая мысль необычайно обрадовала рыцаря.
– Ну вот.
Робби перенес почти весь огонь, который держал между пальцами, на торчащий из лампы фитиль, а остальное пламя стряхнул. Мальчик установил пустотелую стеклянную трубку над горящим фитилем и повесил лампу на гвоздь. Конюшня осветилась приятным и ровным светом.
– Чем питается пламя? – вопросил Джеффри, не спуская с лампы подозрительного взгляда.
Робби изумленно уставился на него.
– Нефтью, конечно. Керосином. Кажется, мисс Алма говорила, что его добывают из угля.
– Ага! – Торжествующий крик Джеффри эхом разнесся по конюшне. Он обвиняюще ткнул пальцем в испуганно сжавшегося мальчика. – Наконец-то я поймал хоть одного из вас на открытой лжи! Про уголь мне известно все, и в твоей лампе я не вижу ни единого его куска. И любому дурню известно, что уголь так ярко не горит – он тлеет красным огнем. Объясни, для чего тебе понадобилось меня обманывать?!
Обычно смугленькая мордашка Робби смертельно побледнела.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96