Господи! А что, если кто-нибудь увидит, как вдова Уолберн валяется по прерии со своим сумасшедшим постояльцем?!
К несчастью для ее репутации, тело Джульетты отказалось повиноваться настоятельным приказам ее ума. Вместо того чтобы решительно оттолкнуть Джеффри, ее рука почему-то легла ему на плечо. Вместо того чтобы произнести резкие слова, ее язык робко скользнул вдоль губ, которые отчего-то вдруг пересохли. Существовало бесконечно много причин, по которым благоразумная и рассудительная женщина, каковой она себя считала, должна была бы оскорбиться бесцеремонности, с которой он повалил ее на землю и теперь не давал подняться.
Но вместо этого Джульетта вся трепетала от мысли о том, что при звуке выстрела первой мыслью Джеффри было защитить ее. Даже и сейчас он укрывал ее своим огромным мускулистым телом, бережно держа в объятиях, подставив свою спину возможным врагам, словно рыцарь, который защищает даму своего сердца. И при этом совершенно не важно, что опасность оказалась чисто мнимой, плодом его больного воображения!
Она услышала тихий выдох, и в следующую секунду у ее плеча возникла бархатистая голова, оттолкнувшая Джеффри в сторону.
– Арион! Твоя нога!
Джеффри разразился потоком непонятных слов, наполненных таким ядом, что Джульетта без труда догадалась: это проклятия. Ей и самой хотелось бы пробормотать несколько слов покрепче, хотя Джульетта плохо понимала, почему у нее возникло такое желание, когда Джеффри стремительно отодвинулся от нее и присел на корточки около своей проклятой лошади.
– Боюсь, он растянул связку на передней ноге.
С мрачным лицом Джеффри прижимал пальцы к распухшему месту чуть повыше копыта Ариона.
– Я же говорила вам – лучше оставить его в сарае.
– Да, говорили. – Покачав головой, он вздохнул. – И для чего вы устроили такой шум, Джульетта?
Она постаралась как можно грациознее встать с земли, что оказалось весьма непросто – ноги у нее ослабели, пока Джеффри д'Арбанвиль лежал на ней всем своим телом.
– Вы говорили, что ничего не знаете об огнестрельном оружии, поэтому я хотела, чтобы вы увидели, с чем вам придется иметь дело, если вы столкнетесь с вооруженными приграничными разбойниками.
– Неужели эти приграничные разбойники не знают, как важно подкрасться к врагу незаметно? – Джеффри покачал головой. – Их легко застигнуть врасплох, если они объявляют о своем присутствии этими шумными револьверами.
– Шум слышен уже после того, как сделан выстрел, Джеффри. К тому моменту, как вы услышите револьвер приграничного разбойника, вы уже будете мертвы. – Джульетта указала на пень. – Посмотрите, я сбила выстрелом камень. Мой муж всегда говорил, что я прекрасно целюсь для женщины.
Джеффри кинул взгляд в сторону пня и кивнул:
– Да. Шум сбил камень, который был установлен не очень прочно. Уверяю вас, что меня сбить с ног совсем не так просто, хоть в последнее время мне и приходилось оказываться на земле.
Хотя Джеффри гордо поднял голову, в нем чувствовалось смущение. Видимо, он осознал, насколько ей трудно поверить в то, что человек может так нарочито не понимать назначения револьвера, но, похоже, намерен продолжать свой блеф и дальше.
Прекрасно. Она не станет спорить с причудами этого актера. Из висевшего у пояса мешочка она извлекла пулю.
– Камень сбил не шум. Его сбила вот такая же пуля, а если бы она попала в вас, то скорее всего вы были бы убиты.
Выпрямившись в полный рост, Джеффри уставился на лежавшую на ее ладони пулю, а потом легонько прикоснулся к ней пальцем. Когда пуля откатилась, кончик его пальца невольно дотронулся до нежной кожи Джульетты. Никогда еще легкое прикосновение не вызывало в ней такого трепета – казалось, он проник в самое сердце. А ведь она вдова, и знает, что бывает между мужчиной и женщиной. Почему-то ей показалось, что в ее реакции на Джеффри заключается измена Дэниелю.
– Это не может причинить мне вреда! – презрительно сказал Джеффри, зажав пулю между пальцев. Он вытащил из-под ремня нижний край рубашки, продемонстрировав для пущей убедительности свой живот. Мускулистая плоть была обезображена узловатым шрамом. Еще один шрам, змеясь, уходил от талии вверх и исчезал среди мягких завитков волос на его груди. Он прижал пулю к шраму. – Видите? Настолько тупой металл не может повредить мою прочную шкуру.
Уронив пулю на землю, он поймал руку Джульетты и прижал к своей теплой коже, упругой и гладкой, усиливая давление до тех пор, пока она не ощутила под пальцами непривычную жесткость.
– Вот здесь, Джульетта, застряло острие меча моего смертельного врага Дрого Фицболдрика. Хотя в тот раз ему чуть не удалось меня выпотрошить, мой превосходный боевой маневр сломал его меч, как будто обгоревший прут. Я два дня истекал кровью, словно прирезанный кабан, а потом еще две седьмицы метался в лихорадке. Если такое гордое оружие не смогло меня убить, то сомневаюсь, чтобы это удалось вашей крошечной пуле, с какой бы силой ни метнул ее в меня приграничный разбойник.
Пальцы Джульетты поднимались и опускались в такт дыханию Джеффри, его ровное сердцебиение отдавалось в ее сердце. Он два дня истекал кровью, метался в жару – и сейчас улыбался ей в полной уверенности, что огнестрельные раны ему нипочем!
– Ты точно такой же, как Дэниель! – Джульетта сама ужаснулась тому, насколько сдавленно звучал ее голос. – Ты тоже уверен, что с тобой ничего не может случиться.
Она отдернула руку и стремительно отвернулась от Джеффри. Если бы только можно было с такой же легкостью отвернуться от собственных мыслей! А ей ведь это удавалось уже несколько лет, пока этот… этот полоумный рыцарь не ворвался в ее жизнь, напомнив другого испещренного шрамами вояку.
– Я не Дэниель, Джульетта.
Он говорил успокаивающе и мягко, почти тем же тоном, каким обращался к испуганному выстрелом коню.
И тем не менее он говорил правду. По сравнению с Джеффри д'Арбанвилем тот был настоящим мальчишкой. Правда, какое-то сходство между ними все же имелось.
– Дэниеля просто завораживали сражения, – неожиданно для себя начала объяснять Джульетта. – Он, бывало, говорил, что все это – ради славы города, получившего его имя. А моя мать пыталась убедить меня, что для такого молодого человека это вполне простительно. Но я знала одно: Дэниель был моим первым другом. Возможно, даже единственным другом. Нас обоих растили отцы, которые все кочевали в поисках новых земель. Наши пути пересеклись тут, а когда отец Дэниеля собрался двигаться дальше, Дэниель уперся и остался здесь. Он назвал город своим именем и заявил, что живым или мертвым, но он навеки останется на этой земле.
Джульетта немного помолчала. Ей не хотелось говорить Джеффри, что совершенно невинные поцелуи Дэниеля разбудили в ней отнюдь не невинный отклик и продемонстрировали, какая необузданная страсть таится в ней под респектабельной внешностью.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96
К несчастью для ее репутации, тело Джульетты отказалось повиноваться настоятельным приказам ее ума. Вместо того чтобы решительно оттолкнуть Джеффри, ее рука почему-то легла ему на плечо. Вместо того чтобы произнести резкие слова, ее язык робко скользнул вдоль губ, которые отчего-то вдруг пересохли. Существовало бесконечно много причин, по которым благоразумная и рассудительная женщина, каковой она себя считала, должна была бы оскорбиться бесцеремонности, с которой он повалил ее на землю и теперь не давал подняться.
Но вместо этого Джульетта вся трепетала от мысли о том, что при звуке выстрела первой мыслью Джеффри было защитить ее. Даже и сейчас он укрывал ее своим огромным мускулистым телом, бережно держа в объятиях, подставив свою спину возможным врагам, словно рыцарь, который защищает даму своего сердца. И при этом совершенно не важно, что опасность оказалась чисто мнимой, плодом его больного воображения!
Она услышала тихий выдох, и в следующую секунду у ее плеча возникла бархатистая голова, оттолкнувшая Джеффри в сторону.
– Арион! Твоя нога!
Джеффри разразился потоком непонятных слов, наполненных таким ядом, что Джульетта без труда догадалась: это проклятия. Ей и самой хотелось бы пробормотать несколько слов покрепче, хотя Джульетта плохо понимала, почему у нее возникло такое желание, когда Джеффри стремительно отодвинулся от нее и присел на корточки около своей проклятой лошади.
– Боюсь, он растянул связку на передней ноге.
С мрачным лицом Джеффри прижимал пальцы к распухшему месту чуть повыше копыта Ариона.
– Я же говорила вам – лучше оставить его в сарае.
– Да, говорили. – Покачав головой, он вздохнул. – И для чего вы устроили такой шум, Джульетта?
Она постаралась как можно грациознее встать с земли, что оказалось весьма непросто – ноги у нее ослабели, пока Джеффри д'Арбанвиль лежал на ней всем своим телом.
– Вы говорили, что ничего не знаете об огнестрельном оружии, поэтому я хотела, чтобы вы увидели, с чем вам придется иметь дело, если вы столкнетесь с вооруженными приграничными разбойниками.
– Неужели эти приграничные разбойники не знают, как важно подкрасться к врагу незаметно? – Джеффри покачал головой. – Их легко застигнуть врасплох, если они объявляют о своем присутствии этими шумными револьверами.
– Шум слышен уже после того, как сделан выстрел, Джеффри. К тому моменту, как вы услышите револьвер приграничного разбойника, вы уже будете мертвы. – Джульетта указала на пень. – Посмотрите, я сбила выстрелом камень. Мой муж всегда говорил, что я прекрасно целюсь для женщины.
Джеффри кинул взгляд в сторону пня и кивнул:
– Да. Шум сбил камень, который был установлен не очень прочно. Уверяю вас, что меня сбить с ног совсем не так просто, хоть в последнее время мне и приходилось оказываться на земле.
Хотя Джеффри гордо поднял голову, в нем чувствовалось смущение. Видимо, он осознал, насколько ей трудно поверить в то, что человек может так нарочито не понимать назначения револьвера, но, похоже, намерен продолжать свой блеф и дальше.
Прекрасно. Она не станет спорить с причудами этого актера. Из висевшего у пояса мешочка она извлекла пулю.
– Камень сбил не шум. Его сбила вот такая же пуля, а если бы она попала в вас, то скорее всего вы были бы убиты.
Выпрямившись в полный рост, Джеффри уставился на лежавшую на ее ладони пулю, а потом легонько прикоснулся к ней пальцем. Когда пуля откатилась, кончик его пальца невольно дотронулся до нежной кожи Джульетты. Никогда еще легкое прикосновение не вызывало в ней такого трепета – казалось, он проник в самое сердце. А ведь она вдова, и знает, что бывает между мужчиной и женщиной. Почему-то ей показалось, что в ее реакции на Джеффри заключается измена Дэниелю.
– Это не может причинить мне вреда! – презрительно сказал Джеффри, зажав пулю между пальцев. Он вытащил из-под ремня нижний край рубашки, продемонстрировав для пущей убедительности свой живот. Мускулистая плоть была обезображена узловатым шрамом. Еще один шрам, змеясь, уходил от талии вверх и исчезал среди мягких завитков волос на его груди. Он прижал пулю к шраму. – Видите? Настолько тупой металл не может повредить мою прочную шкуру.
Уронив пулю на землю, он поймал руку Джульетты и прижал к своей теплой коже, упругой и гладкой, усиливая давление до тех пор, пока она не ощутила под пальцами непривычную жесткость.
– Вот здесь, Джульетта, застряло острие меча моего смертельного врага Дрого Фицболдрика. Хотя в тот раз ему чуть не удалось меня выпотрошить, мой превосходный боевой маневр сломал его меч, как будто обгоревший прут. Я два дня истекал кровью, словно прирезанный кабан, а потом еще две седьмицы метался в лихорадке. Если такое гордое оружие не смогло меня убить, то сомневаюсь, чтобы это удалось вашей крошечной пуле, с какой бы силой ни метнул ее в меня приграничный разбойник.
Пальцы Джульетты поднимались и опускались в такт дыханию Джеффри, его ровное сердцебиение отдавалось в ее сердце. Он два дня истекал кровью, метался в жару – и сейчас улыбался ей в полной уверенности, что огнестрельные раны ему нипочем!
– Ты точно такой же, как Дэниель! – Джульетта сама ужаснулась тому, насколько сдавленно звучал ее голос. – Ты тоже уверен, что с тобой ничего не может случиться.
Она отдернула руку и стремительно отвернулась от Джеффри. Если бы только можно было с такой же легкостью отвернуться от собственных мыслей! А ей ведь это удавалось уже несколько лет, пока этот… этот полоумный рыцарь не ворвался в ее жизнь, напомнив другого испещренного шрамами вояку.
– Я не Дэниель, Джульетта.
Он говорил успокаивающе и мягко, почти тем же тоном, каким обращался к испуганному выстрелом коню.
И тем не менее он говорил правду. По сравнению с Джеффри д'Арбанвилем тот был настоящим мальчишкой. Правда, какое-то сходство между ними все же имелось.
– Дэниеля просто завораживали сражения, – неожиданно для себя начала объяснять Джульетта. – Он, бывало, говорил, что все это – ради славы города, получившего его имя. А моя мать пыталась убедить меня, что для такого молодого человека это вполне простительно. Но я знала одно: Дэниель был моим первым другом. Возможно, даже единственным другом. Нас обоих растили отцы, которые все кочевали в поисках новых земель. Наши пути пересеклись тут, а когда отец Дэниеля собрался двигаться дальше, Дэниель уперся и остался здесь. Он назвал город своим именем и заявил, что живым или мертвым, но он навеки останется на этой земле.
Джульетта немного помолчала. Ей не хотелось говорить Джеффри, что совершенно невинные поцелуи Дэниеля разбудили в ней отнюдь не невинный отклик и продемонстрировали, какая необузданная страсть таится в ней под респектабельной внешностью.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96