Одна беда — лес приходилось брать слишком далеко, и Огден распорядился послать на шлюпке людей через залив: на русском берегу лес рос почти у самой воды. Однако бодрый стук топоров и визжание пил слышалось с того берега недолго. Заготовители вернулись назад налегке. Старший команды с возмущением рассказал, что русские матросы и промышленники, провожавшие «Дриад» до границы, угрожая оружием, не дали им рубить лес и, несмотря на попытки сопротивления, вытолкали со своей территории взашей.
— Это что же, война? — мрачно оценил ситуацию Огден.
Тем не менее, несмотря на все препоны, строительство форта, который решено было назвать именем благоволившего к Огдену главного управляющего Компании Гудзонова залива Джорджа Симпсона, продолжалось. Для подвозки же бревен теперь использовали окрепших на тучных пастбищах лошадей.
Из Николаевского редута на берегу Кенайского залива донесли, что отряд Глазунова у них не появлялся. Тревогу Врангеля по поводу судьбы экспедиции наконец-то развеял вернувшийся из летнего плавания Александр Кашеваров. На вверенной ему шхуне «Квихпак» он выполнял транспортные рейсы, ходил к Унге, Уналашке, на острова Прибылова и в Александровский редут на устье реки Нушагак. Заключительную же часть навигации Кашеваров провел в районе залива Нортон, близ редута Св. Михаила.
Слушая обстоятельный отчет, Врангель не выдержал и спросил:
— Что слышно о походе Глазунова на Квихпак и Кускоквим, где он?
— Жив Глазунов и здоров! — радостно откликнулся Кашеваров. — Видел я его и говорил с ним. Едва прибыл в залив и стал на якорь у острова Св. Михаила, тотчас приплыл ко мне Андрей Кондратьевич с тамошним правителем Козьминым. Рассказали, что туземцы приморские настроены к русским миролюбиво. То же и те, что в низовьях Квихпака проживают. Обласканные Глазуновым во время похода его, они ездят теперь без страха торговать в редут. Глазунов же прошел на Квихпак по реке Анвик, до ее устья, где впадает она в Квихпак, и затем спускался вниз по реке до места, где, как указали ему туземцы, есть удобный перенос на Кускоквим. В селении Квыгым встречался он с управляющим кускоквимской одиночкой Лукиным.
— Вот журнал его путешествия, — Кашеваров протянул Врангелю тетрадь в кожаном футляре. — Специально для вас, Фердинанд Петрович, передал. Там весь путь и все его злоключения описаны с момента, как вышли они на приток Кускоквима Тхальхук, откуда собирались перевалить через горы, чтобы пробиться к Кенайскому заливу. Тут и карта есть, и высочайшая гора обозначена, кою видели они впереди, в горном кряже. И ту гору, рассказывал Глазунов, туземцы местные называют Денали, а высотой она превосходит гору Св. Ильи. На словах Андрей Кондратьевич просил передать, что если и есть проход по Тхальхуку через горы к Николаевскому редуту, то он так тяжел, что навряд ли принесет нам много выгод.
— Спасибо, Александр Филиппович, за сообщение. Вот мне сразу и полегчало, что вернулся он в добром здравии. Немало переволновался, что и как, не погибли ли в безвестности наши люди.
Повеселев от принесенных Кашеваровым новостей, Врангель расспросил штурмана о других русских селениях, где он побывал. Особо поинтересовался, виделся ли он на Уналашке с отцом Иоанном и когда тот собирается перебраться, как они договорились, в Ново-Архангельск.
— Виделся с отцом Иоанном, — подтвердил Кашеваров. — Поклон вам шлет. До конца года обещает переехать сюда на постоянное жительство и службу. Пока же, сказывал, кое-какие дела на Уналашке надо завершить.
После ухода Кашеварова Врангель нетерпеливо раскрыл путевой журнал Глазунова, пробежал глазами несколько строк. Нет, торопиться ни к чему. Прочтет вечером или завтра. Он с почти отеческой теплотой подумал о тех креолах, кому без опаски можно поручить самое дерзкое, отчаянное дело, как Глазунов, Лукин... Похоже, со временем достойно проявит себя и Кашеваров. Уроженцы этой земли, они были умелы, выносливы, стойки к невзгодам. Новое, воспитанное компанией поколение стало надежной опорой во всех делах.
Отец Иоанн Вениаминов прибыл в Ново-Архангельск на исходе года. Представился, как положено, главному правителю. Встретились тепло, трижды, по русскому обычаю, расцеловались.
— Наконец-то! — не скрыл радости Врангель. — Надеюсь, и семья с вами?
— Со мной, — подтвердил священник. — Пока у знакомых остановились.
— Сегодня же и в свой дом перебраться можете. Летом его отстроили. Как и все мы, ждет не дождется своего хозяина. Присядем, отец Иоанн. Соскучился я, говоря по правде, по вашему обществу. Расскажите, что нового в вашей жизни.
Священник сел в предложенное ему вольтеровское кресло. Помолчав, сказал:
— Очень непросто было мне, Фердинанд Петрович, уезжать оттуда, от возлюбленной моей паствы. Уж так мы привязались друг к другу, что добросердечные алеуты, прослышав об моем отъезде, собрались в селении в великом множестве. Некоторые и с соседних островов специально приплыли, чтоб проститься со мной, и не могли сдержать слез. У меня и самого на душе боль была, утешал их, что забывать не буду и еще встретимся.
Если же о каких-то новостях говорить, то все последние мои заботы, весь досуг посвящались переводу на язык лисьевских алеутов краткой Священной истории, Катехизиса, Евангелия от Матвея. Для облегчения восприятия христианской веры и собственное поучение составил — «Указание пути в Царствие Небесное» — о том, в чем состоит подвиг Господа нашего Иисуса Христа и какие блага душевные дает Христос тем, кто следует за Ним. И очень рад, что скромное это поучение до глубины сердец алеутов тронуло. Букварь на их языке составляю и мечтаю издать когда-нибудь эти работы в России, чтобы с их помощью приохотить население Лисьевских островов к грамоте. Не один, впрочем, я трудился. Нашелся надежный помощник мне, в детстве крещенный алеут Иван Паньков. Зная русский язык и грамоту, он с усердием вникал в мои занятия, словом и делом способствовал и лингвистическим моим трудам, и переводу священных текстов.
И должен сказать вам, Фердинанд Петрович, что испытываю глубокое удовлетворение от тех благотворных перемен, кои оказывает проповедь христианской нравственности на жизнь и быт алеутов. Среди крещеных и воспринявших слово Божие нет теперь привычки жить как попало. Окрепли устои семьи, дети ныне рождаются в законном, освященном церковью браке, и от того алеутское население островов заметно прибавляется.
Воспользовавшись паузой, Врангель с чувством сказал:
— Спасибо вам огромное, отец Иоанн, за ваши подвижнические труды. Теперь еще лучше понимаю, как нелегко вам было принять мое предложение о переезде на Ситху. Но ничего, надеюсь, скоро освоитесь и полюбите эти места.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119
— Это что же, война? — мрачно оценил ситуацию Огден.
Тем не менее, несмотря на все препоны, строительство форта, который решено было назвать именем благоволившего к Огдену главного управляющего Компании Гудзонова залива Джорджа Симпсона, продолжалось. Для подвозки же бревен теперь использовали окрепших на тучных пастбищах лошадей.
Из Николаевского редута на берегу Кенайского залива донесли, что отряд Глазунова у них не появлялся. Тревогу Врангеля по поводу судьбы экспедиции наконец-то развеял вернувшийся из летнего плавания Александр Кашеваров. На вверенной ему шхуне «Квихпак» он выполнял транспортные рейсы, ходил к Унге, Уналашке, на острова Прибылова и в Александровский редут на устье реки Нушагак. Заключительную же часть навигации Кашеваров провел в районе залива Нортон, близ редута Св. Михаила.
Слушая обстоятельный отчет, Врангель не выдержал и спросил:
— Что слышно о походе Глазунова на Квихпак и Кускоквим, где он?
— Жив Глазунов и здоров! — радостно откликнулся Кашеваров. — Видел я его и говорил с ним. Едва прибыл в залив и стал на якорь у острова Св. Михаила, тотчас приплыл ко мне Андрей Кондратьевич с тамошним правителем Козьминым. Рассказали, что туземцы приморские настроены к русским миролюбиво. То же и те, что в низовьях Квихпака проживают. Обласканные Глазуновым во время похода его, они ездят теперь без страха торговать в редут. Глазунов же прошел на Квихпак по реке Анвик, до ее устья, где впадает она в Квихпак, и затем спускался вниз по реке до места, где, как указали ему туземцы, есть удобный перенос на Кускоквим. В селении Квыгым встречался он с управляющим кускоквимской одиночкой Лукиным.
— Вот журнал его путешествия, — Кашеваров протянул Врангелю тетрадь в кожаном футляре. — Специально для вас, Фердинанд Петрович, передал. Там весь путь и все его злоключения описаны с момента, как вышли они на приток Кускоквима Тхальхук, откуда собирались перевалить через горы, чтобы пробиться к Кенайскому заливу. Тут и карта есть, и высочайшая гора обозначена, кою видели они впереди, в горном кряже. И ту гору, рассказывал Глазунов, туземцы местные называют Денали, а высотой она превосходит гору Св. Ильи. На словах Андрей Кондратьевич просил передать, что если и есть проход по Тхальхуку через горы к Николаевскому редуту, то он так тяжел, что навряд ли принесет нам много выгод.
— Спасибо, Александр Филиппович, за сообщение. Вот мне сразу и полегчало, что вернулся он в добром здравии. Немало переволновался, что и как, не погибли ли в безвестности наши люди.
Повеселев от принесенных Кашеваровым новостей, Врангель расспросил штурмана о других русских селениях, где он побывал. Особо поинтересовался, виделся ли он на Уналашке с отцом Иоанном и когда тот собирается перебраться, как они договорились, в Ново-Архангельск.
— Виделся с отцом Иоанном, — подтвердил Кашеваров. — Поклон вам шлет. До конца года обещает переехать сюда на постоянное жительство и службу. Пока же, сказывал, кое-какие дела на Уналашке надо завершить.
После ухода Кашеварова Врангель нетерпеливо раскрыл путевой журнал Глазунова, пробежал глазами несколько строк. Нет, торопиться ни к чему. Прочтет вечером или завтра. Он с почти отеческой теплотой подумал о тех креолах, кому без опаски можно поручить самое дерзкое, отчаянное дело, как Глазунов, Лукин... Похоже, со временем достойно проявит себя и Кашеваров. Уроженцы этой земли, они были умелы, выносливы, стойки к невзгодам. Новое, воспитанное компанией поколение стало надежной опорой во всех делах.
Отец Иоанн Вениаминов прибыл в Ново-Архангельск на исходе года. Представился, как положено, главному правителю. Встретились тепло, трижды, по русскому обычаю, расцеловались.
— Наконец-то! — не скрыл радости Врангель. — Надеюсь, и семья с вами?
— Со мной, — подтвердил священник. — Пока у знакомых остановились.
— Сегодня же и в свой дом перебраться можете. Летом его отстроили. Как и все мы, ждет не дождется своего хозяина. Присядем, отец Иоанн. Соскучился я, говоря по правде, по вашему обществу. Расскажите, что нового в вашей жизни.
Священник сел в предложенное ему вольтеровское кресло. Помолчав, сказал:
— Очень непросто было мне, Фердинанд Петрович, уезжать оттуда, от возлюбленной моей паствы. Уж так мы привязались друг к другу, что добросердечные алеуты, прослышав об моем отъезде, собрались в селении в великом множестве. Некоторые и с соседних островов специально приплыли, чтоб проститься со мной, и не могли сдержать слез. У меня и самого на душе боль была, утешал их, что забывать не буду и еще встретимся.
Если же о каких-то новостях говорить, то все последние мои заботы, весь досуг посвящались переводу на язык лисьевских алеутов краткой Священной истории, Катехизиса, Евангелия от Матвея. Для облегчения восприятия христианской веры и собственное поучение составил — «Указание пути в Царствие Небесное» — о том, в чем состоит подвиг Господа нашего Иисуса Христа и какие блага душевные дает Христос тем, кто следует за Ним. И очень рад, что скромное это поучение до глубины сердец алеутов тронуло. Букварь на их языке составляю и мечтаю издать когда-нибудь эти работы в России, чтобы с их помощью приохотить население Лисьевских островов к грамоте. Не один, впрочем, я трудился. Нашелся надежный помощник мне, в детстве крещенный алеут Иван Паньков. Зная русский язык и грамоту, он с усердием вникал в мои занятия, словом и делом способствовал и лингвистическим моим трудам, и переводу священных текстов.
И должен сказать вам, Фердинанд Петрович, что испытываю глубокое удовлетворение от тех благотворных перемен, кои оказывает проповедь христианской нравственности на жизнь и быт алеутов. Среди крещеных и воспринявших слово Божие нет теперь привычки жить как попало. Окрепли устои семьи, дети ныне рождаются в законном, освященном церковью браке, и от того алеутское население островов заметно прибавляется.
Воспользовавшись паузой, Врангель с чувством сказал:
— Спасибо вам огромное, отец Иоанн, за ваши подвижнические труды. Теперь еще лучше понимаю, как нелегко вам было принять мое предложение о переезде на Ситху. Но ничего, надеюсь, скоро освоитесь и полюбите эти места.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119