Поэтому я противился намерениям Эдварда. Я предвидел, чем это кончится, и пытался, насколько мог, уберечь вас…
– Говорите прямо, сэр, – сказала, наконец, Эмма, запинаясь. – Вы меня обманываете или сами обманываетесь. Я вам не верю… Не могу, не должна верить.
– Прежде всего, – начал мистер Честер мягко, – позвольте вручить вам это письмо, потому что вы, быть может, таите в душе обиду на Эдварда и я не хочу этим воспользоваться. Письмо попало ко мне случайно, по ошибке, а в нем, как мне сказали, объясняется, почему мой сын не ответил на одно из ваших писем. Боже упаси, – добавил он с чувством, – чтобы в вашей душе осталось чувство несправедливого гнева. Вам следует узнать – и вы увидите из письма, что в этом он не виновен.
Так искренне звучали его слова, столько безупречного благородства и прямоты было в поведении мистера Честера, что ему нельзя было не верить – и у Эммы сердце упало. Она отвернулась и заплакала.
– Дорогая моя, – наклонясь над ней, сказал мистер Честер с благоговейной нежностью, – я был бы рад, если бы вместо того, чтобы причинить вам еще больше горя, мог осушить эти слезы и успокоить вас. Мой сын… я не буду обвинять его в умышленном обмане, потому что люди молодые, не раз уже влюблявшиеся и затем изменявшие, обыкновенно поступают так безрассудно, почти не сознавая, какое зло они причиняют. Так вот мой грешный сын хочет нарушить данную вам клятву верности, – да он уже, собственно, ее нарушил. Можно мне ограничиться этим предупреждением, и пусть все идет своим чередом? Или вы хотите, чтобы я продолжал?
– Да, пожалуйста, продолжайте, сэр, – отвечала Эмма. – Скажите мне все, без утайки, вы должны это сделать ради него и ради меня.
– Дорогая, – мистер Честер еще ближе наклонился к ней и заговорил еще ласковее, – как я был бы рад назвать вас своей дочерью, но… видно, не судьба! Эдвард намерен порвать с вами под выдуманным, совершенно неосновательным предлогом. У меня есть тому доказательство: письмо, написанное его рукой. Простите мне то, что я следил за ним, – я его отец, мне дорог ваш покой и его честь, и другого выхода у меня не было. Письмо и сейчас лежит у него на письменном столе, готовое к отправке. В нем он пишет, что наша бедность – моя и его бедность, мисс Хардейл, – не позволяет ему добиваться вашей руки, и потому он решился не связывать вас больше вашим обещанием. Далее он великодушно обещает (как обычно в таких случаях делают все мужчины), что постарается в будущем стать более достойным вашей любви… и так далее. Словом, в письме этом он не только лжет вам – извините за откровенность, но я надеюсь на вашу гордость и чувство собственного достоинства. Отказываясь от вас ради особы, чье равнодушие в свое время уязвило его и толкнуло к вам, он еще разыгрывает из себя жертву собственного благородства и хочет, чтобы вы поставили ему в заслугу его отречение.
Эмма снова посмотрела на него с выражением оскорбленной гордости и, прерывисто дыша, сказала:
– Если все это правда, то напрасно он так старается. Я, конечно, очень ему благодарна за трогательную заботу о моем душевном спокойствии, но, право, он слишком добр, – пусть не стесняется и поступает как хочет.
– В том, что я сказал вам правду, вы убедитесь, когда получите его письмо… А, Хардейл, милый друг, очень рад вас видеть, хотя встреча наша довольно неожиданна и я оказался здесь по весьма печальному поводу. Надеюсь, вы здоровы?
При этих словах молодая девушка подняла глаза, полные слез и увидела, что у скамьи действительно стоит ее дядя. Чувствуя, что это испытание ей больше не под силу и что она не может сейчас ни говорить, ни слушать, она вскочила и пошла к дому, оставив мужчин вдвоем. Они стояли, глядя то друг на друга, то на удалявшуюся Эмму, и долго ни один из них не произносил ни слова.
– Что это значит? Объясните, – сказал наконец мистер Хардейл. – Зачем вы здесь и что вам нужно от нее?
– Дорогой друг, отозвался мистер Честер, устало садясь на скамью и с удивительной быстротой переходя на свой обычный тон, – вы не забыли, надеюсь, нашу недавнюю встречу в той чудесной гостинице, владельцем которой вы являетесь, – прекрасное заведения для людей с деревенскими привычками и железным здоровьем, которым ни страшна никакая простуда? Вы мне сказали, что во всех видах лжи и обмана я опытен и изобретателен, как настоящий дьявол. И я считал – да, я был уверен, что вы мне льстите. Но сейчас я начинаюсь удивляться вашей проницательности и, не хвастая, могу сказать: вы были правы. Приходилось вам когда-нибудь разыгрывать благородное негодование и величайшее чистосердечие? Если нет, то вы понятия не имеете, дорогой мой, как это утомительно!
Мистер Хардейл смерил его взглядом, полным холодного презрения.
– Знаю, вам хотелось бы уклониться от объяснения, – сказал он, скрестив. – Но мне оно необходимо. Я подожду.
– Да нет же, нет, друг мой, вам не придется ждать ни одной минуты, – возразил мистер Честер, небрежно закинув ногу на ногу. – Это проще простого, и объяснить все можно в двух словах. Мой сын написал ей письмо, мальчишеское, благородное и сентиментальное послание, и оно пока еще лежит у него на письменном столе, потому что у него не хватает духу отослать его. Я позволил себе ознакомиться с содержанием этого письма – думаю что отцовская любовь и беспокойство за сына служит достаточным оправданием. И сейчас я пересказал письмо вашей племяннице – ах, Хардейл, какая очаровательная девушка, настоящий ангел! – и, конечно, в соответствующем освещении, выгодном для пашей цели. Теперь дело сделано, и вы можете быть совершенно спокойны. Посредники и пособники устранены, самолюбие вашей племянницы уязвлено до крайности, ревность вспыхнула пожаром… Разоблачить обман некому, а вы подтвердите ей то, что я сказал. Таким образом, после ее ответа разрыв будет окончательным. Если она получит письмо Нэда завтра днем, считайте, что вечером все между ними будет кончено. Можете не благодарить, я старался для себя. И если я выполнил наше соглашение со всем усердием, какого только вы могли пожелать, я делал это из чисто эгоистических побуждений, уверяю вас.
– Будь оно проклято, это соглашение! – воскликнул Хардейл. – Будь проклят час, когда я решился на обман и связался с вами. Правда, я поступил так из добрых побуждений, и вряд ли вы поймете, чего это мне стоило, но я ненавижу и презираю себя за это.
– Ну и горячий же вы человек! – заметил мистер Честер с ленивой усмешкой.
– Да, горячий. И меня бесит ваше хладнокровие. Черт возьми, если бы ваша кровь была горячее, а я не был связан… Ну да ладно, дело сделано, – так вы сказали, и в этом случае вам можно верить. Когда совесть будет укорять меня в предательстве, я вспомню вас, ваш брак, – и пусть это послужит мне оправданием перед самим собой в том, что я разлучил Эмму с вашим сыном.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175 176 177 178 179 180 181 182 183 184 185 186 187 188 189 190 191 192 193 194 195 196 197 198 199 200 201 202 203 204 205
– Говорите прямо, сэр, – сказала, наконец, Эмма, запинаясь. – Вы меня обманываете или сами обманываетесь. Я вам не верю… Не могу, не должна верить.
– Прежде всего, – начал мистер Честер мягко, – позвольте вручить вам это письмо, потому что вы, быть может, таите в душе обиду на Эдварда и я не хочу этим воспользоваться. Письмо попало ко мне случайно, по ошибке, а в нем, как мне сказали, объясняется, почему мой сын не ответил на одно из ваших писем. Боже упаси, – добавил он с чувством, – чтобы в вашей душе осталось чувство несправедливого гнева. Вам следует узнать – и вы увидите из письма, что в этом он не виновен.
Так искренне звучали его слова, столько безупречного благородства и прямоты было в поведении мистера Честера, что ему нельзя было не верить – и у Эммы сердце упало. Она отвернулась и заплакала.
– Дорогая моя, – наклонясь над ней, сказал мистер Честер с благоговейной нежностью, – я был бы рад, если бы вместо того, чтобы причинить вам еще больше горя, мог осушить эти слезы и успокоить вас. Мой сын… я не буду обвинять его в умышленном обмане, потому что люди молодые, не раз уже влюблявшиеся и затем изменявшие, обыкновенно поступают так безрассудно, почти не сознавая, какое зло они причиняют. Так вот мой грешный сын хочет нарушить данную вам клятву верности, – да он уже, собственно, ее нарушил. Можно мне ограничиться этим предупреждением, и пусть все идет своим чередом? Или вы хотите, чтобы я продолжал?
– Да, пожалуйста, продолжайте, сэр, – отвечала Эмма. – Скажите мне все, без утайки, вы должны это сделать ради него и ради меня.
– Дорогая, – мистер Честер еще ближе наклонился к ней и заговорил еще ласковее, – как я был бы рад назвать вас своей дочерью, но… видно, не судьба! Эдвард намерен порвать с вами под выдуманным, совершенно неосновательным предлогом. У меня есть тому доказательство: письмо, написанное его рукой. Простите мне то, что я следил за ним, – я его отец, мне дорог ваш покой и его честь, и другого выхода у меня не было. Письмо и сейчас лежит у него на письменном столе, готовое к отправке. В нем он пишет, что наша бедность – моя и его бедность, мисс Хардейл, – не позволяет ему добиваться вашей руки, и потому он решился не связывать вас больше вашим обещанием. Далее он великодушно обещает (как обычно в таких случаях делают все мужчины), что постарается в будущем стать более достойным вашей любви… и так далее. Словом, в письме этом он не только лжет вам – извините за откровенность, но я надеюсь на вашу гордость и чувство собственного достоинства. Отказываясь от вас ради особы, чье равнодушие в свое время уязвило его и толкнуло к вам, он еще разыгрывает из себя жертву собственного благородства и хочет, чтобы вы поставили ему в заслугу его отречение.
Эмма снова посмотрела на него с выражением оскорбленной гордости и, прерывисто дыша, сказала:
– Если все это правда, то напрасно он так старается. Я, конечно, очень ему благодарна за трогательную заботу о моем душевном спокойствии, но, право, он слишком добр, – пусть не стесняется и поступает как хочет.
– В том, что я сказал вам правду, вы убедитесь, когда получите его письмо… А, Хардейл, милый друг, очень рад вас видеть, хотя встреча наша довольно неожиданна и я оказался здесь по весьма печальному поводу. Надеюсь, вы здоровы?
При этих словах молодая девушка подняла глаза, полные слез и увидела, что у скамьи действительно стоит ее дядя. Чувствуя, что это испытание ей больше не под силу и что она не может сейчас ни говорить, ни слушать, она вскочила и пошла к дому, оставив мужчин вдвоем. Они стояли, глядя то друг на друга, то на удалявшуюся Эмму, и долго ни один из них не произносил ни слова.
– Что это значит? Объясните, – сказал наконец мистер Хардейл. – Зачем вы здесь и что вам нужно от нее?
– Дорогой друг, отозвался мистер Честер, устало садясь на скамью и с удивительной быстротой переходя на свой обычный тон, – вы не забыли, надеюсь, нашу недавнюю встречу в той чудесной гостинице, владельцем которой вы являетесь, – прекрасное заведения для людей с деревенскими привычками и железным здоровьем, которым ни страшна никакая простуда? Вы мне сказали, что во всех видах лжи и обмана я опытен и изобретателен, как настоящий дьявол. И я считал – да, я был уверен, что вы мне льстите. Но сейчас я начинаюсь удивляться вашей проницательности и, не хвастая, могу сказать: вы были правы. Приходилось вам когда-нибудь разыгрывать благородное негодование и величайшее чистосердечие? Если нет, то вы понятия не имеете, дорогой мой, как это утомительно!
Мистер Хардейл смерил его взглядом, полным холодного презрения.
– Знаю, вам хотелось бы уклониться от объяснения, – сказал он, скрестив. – Но мне оно необходимо. Я подожду.
– Да нет же, нет, друг мой, вам не придется ждать ни одной минуты, – возразил мистер Честер, небрежно закинув ногу на ногу. – Это проще простого, и объяснить все можно в двух словах. Мой сын написал ей письмо, мальчишеское, благородное и сентиментальное послание, и оно пока еще лежит у него на письменном столе, потому что у него не хватает духу отослать его. Я позволил себе ознакомиться с содержанием этого письма – думаю что отцовская любовь и беспокойство за сына служит достаточным оправданием. И сейчас я пересказал письмо вашей племяннице – ах, Хардейл, какая очаровательная девушка, настоящий ангел! – и, конечно, в соответствующем освещении, выгодном для пашей цели. Теперь дело сделано, и вы можете быть совершенно спокойны. Посредники и пособники устранены, самолюбие вашей племянницы уязвлено до крайности, ревность вспыхнула пожаром… Разоблачить обман некому, а вы подтвердите ей то, что я сказал. Таким образом, после ее ответа разрыв будет окончательным. Если она получит письмо Нэда завтра днем, считайте, что вечером все между ними будет кончено. Можете не благодарить, я старался для себя. И если я выполнил наше соглашение со всем усердием, какого только вы могли пожелать, я делал это из чисто эгоистических побуждений, уверяю вас.
– Будь оно проклято, это соглашение! – воскликнул Хардейл. – Будь проклят час, когда я решился на обман и связался с вами. Правда, я поступил так из добрых побуждений, и вряд ли вы поймете, чего это мне стоило, но я ненавижу и презираю себя за это.
– Ну и горячий же вы человек! – заметил мистер Честер с ленивой усмешкой.
– Да, горячий. И меня бесит ваше хладнокровие. Черт возьми, если бы ваша кровь была горячее, а я не был связан… Ну да ладно, дело сделано, – так вы сказали, и в этом случае вам можно верить. Когда совесть будет укорять меня в предательстве, я вспомню вас, ваш брак, – и пусть это послужит мне оправданием перед самим собой в том, что я разлучил Эмму с вашим сыном.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175 176 177 178 179 180 181 182 183 184 185 186 187 188 189 190 191 192 193 194 195 196 197 198 199 200 201 202 203 204 205