Рынок подержанных самолетов был забит ими, за вполне умеренную цену вполне можно было сколотить целый воздушный флот, предварительно обучив пилотов управлять этим “мусоровозом”. “Птичка” Казье была грузовым вариантом модели 300-200, в ВВС США ее называли “G-23B шерп”, и была она слегка модифицирована – снабжена отсеком для грузов в хвостовой части и специально встроенными катками для их загрузки и выгрузки.
Сегодня “шортс” превратился в бомбардировщик.
Казье осматривал три стандартных контейнера для перевозки багажа, грузов или почты. В каждом находилось по две тысячи фунтов смеси ракетного пропелланта, приготовленного на основе нитрата аммония, который удалось похитить со склада промышленных отходов в западном Массачусетсе, и тринитротолуола. Все три контейнера были связаны между собой цепью, а передний прикован цепью к рычагу спускного устройства. В четвертом ящике, находившемся в хвостовой части, хранился вспомогательный парашют шести футов в поперечнике и сорокафутовый главный парашют для сбрасывания на землю грузов, последний крепился тросом к трем контейнерам.
Все это сооружение представляло собой весьма надежную и испытанную систему для сбрасывания груза наподобие тех, что использовались многими тактическими транспортными самолетами, в том числе и “шортс-300”. В нужный момент выпускался вспомогательный парашют, он разворачивался в воздухе, и трос, связывающий его с контейнерами, натягивался. При прохождении над целью раскрывался главный грузовой парашют и вытягивал контейнеры из специального грузового отсека. В каждом контейнере было установлено по взрывному устройству, дававшему возможность произвести взрывы с интервалом в одну секунду после попадания в цель первого контейнера, что позволяло, проломив крышу взрываемого объекта, разнести его уже изнутри.
Вполне удовлетворенный осмотром, Казье прошел в пилотскую кабину и надел наушники.
– Повтори, что ты там говорил, Робертс!
– Я использовал универсальные позывные, что вы мне дали, капитан, – ответил молодой летчик. – И запросил посадку на три-шесть правую, как вы велели. Но наземная служба предложила вместо нее два-семь и...
– Ты должен был ответить “нет”, – сказал Казье. – Я же приказал: только три-шесть правая!
– Да, сэр, но мне показалось, что это будет выглядеть несколько подозрительно, если мы вдруг откажемся приземляться на два-семь... – ответил пилот. – Диспетчер сказал, что на два-семь мы будем вторыми, а на три-шесть – только восьмыми. Ветра почти нет, так что все взлетно-посадочные полосы сегодня задействованы. И вот я подумал, что у нас нет другого выхода, как...
– Запроси снова три-шесть правую, и быстренько, Робертс! – прошипел Казье. – Тебе платят не за то, чтобы ты думал, а за то, чтобы летал и садился, где прикажут. Давай, соединяйся с ним!
Робертс взялся за радио, Казье тем временем сверился с портативным спутниковым навигационным прибором, снабженным экраном с картой. Они уже отклонились от курса на много миль, и вернуться к заходу на посадку на три-шесть было практически невозможно. Да и запрашивать два-семь тоже, наверное, поздно. Их план под угрозой срыва.
– Ты лучше бы сверился еще раз с приборами и сообразил, как снова лечь на нужный курс. И не теряй времени! – предупредил Казье пилота. – И смотри, не суй впредь нос не в свое дело, иначе ты покойник!
* * *
Через некоторое время радиотелефон внутренней связи ожил снова.
– Билл? Даг. “Сьерра-12”. “Юнивесл-107” передумал. Теперь он, видите ли, желает сесть на три-шесть.
– Ну и бог с ним! – с заметной досадой произнес Гейз. Неоднократно прослушав записи своих радиопереговоров в присутствии старшего диспетчера-инспектора, он был теперь достаточно осторожен и не употреблял нецензурных выражений. Только этого ему не хватало – чтобы вокруг толклись желторотые пилоты, сами толком не понимающие, чего хотят. – Свяжи его со мной. Я дам ему три-шесть левую. Потом попробую перекинуть на правую, по крайней мере хоть эту ношу сниму с твоих плеч. Б. Г.
– Спасибо, Билл, с меня причитается. Вот он, появился. Ну, пока! Д. Л.
Несколько секунд спустя в микрофоне прорезался голос пилота “шортс-300” компании “Юнивесл экспресс”:
– Башня Мемфиса, говорит “Юнивесл экспресс-107”. Снижаюсь до двух тысяч, пересек Аркабульту. Запрашиваю разрешение на посадку на три-шесть правую!
– “Экспресс-107”, радиоконтакт, – ответил Гейз, сверившись с экраном радара. – Держите левее, ноль-четыре-ноль, снижайтесь до двух тысяч и держитесь на этой высоте, затем по вектору один-шесть-ноль, чтобы сесть на три-шесть левую, повторяю, левую! Я пока попробую запросить насчет правой.
– “Экспресс-107”, вас понял, держу курс ноль-четыре-ноль, сбрасываю с шести до двух!
Голос пилота звучал как-то угнетенно, если не сказать испуганно. Гейзу этот голос не был знаком, должно быть, пилот новенький, а более старший и опытный, летящий с ним, очевидно, снисходителен к его промашкам. Большинство экипажей “Юнивесл экспресс” старались держаться в стороне от основного потока движения, перелетали или облетали стороной Мемфис – скос воздушное пространство класса Б, следуя к резервной базе в Хоули-Спрингс или направленному радиомаяку в Лузахэтчи, а уж потом меняли курс, чтобы зайти на посадку на полосу два-семь. Даже при встречном ветре большинство пилотов “Юнивесл экспресс” выбирали именно полосу два-семь, поскольку она находилась ближе других к складам, а эти ребята из “Юнивесл” отчитывались за каждый галлон топлива.
Следующие несколько минут все шло гладко, но начала образовываться своего рода “пробка” – явление в подобных обстоятельствах неизбежное. Пилот “Юнивесл-107” летел со скоростью свыше двух тысяч морских миль в час и начал обгонять летевшие перед ним самолеты.
– “Экспресс-107”, доложитесь перед тем, как набрать последнюю перед приближением скорость! – сказал в микрофон Гейз. Подобные фокусы неизбежно создадут в ближайшие три часа “эффект ряби”, с досадой подумал он. “Экспресс-107” сбросит скорость до ста двадцати, а это означает, что следующие за ним самолеты начнут его нагонять и Гейзу придется его “осаживать”. Да, натворил этот парнишка дел, а ведь ночное дежурство складывалось поначалу так спокойно. Гейз завершил свой разговор коротким “принято”, чтобы подчеркнуть свое неудовольствие.
– Сто седьмой, корректирую курс, снижаю скорость до ста двадцати узлов, – ответил пилот.
Парень, похоже, совсем зеленый, подумал. Гейз, а капитан ему не слишком помогает. Надо, пожалуй, сообщить о нем в “Юнивесл”. Гейз надавил на кнопку
“Юнивесл дисплей” на пульте прямой связи и через секунду услышал:
– “Юнивесл экспресс”, диспетчер Клайн.
– Привет, Руди.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137
Сегодня “шортс” превратился в бомбардировщик.
Казье осматривал три стандартных контейнера для перевозки багажа, грузов или почты. В каждом находилось по две тысячи фунтов смеси ракетного пропелланта, приготовленного на основе нитрата аммония, который удалось похитить со склада промышленных отходов в западном Массачусетсе, и тринитротолуола. Все три контейнера были связаны между собой цепью, а передний прикован цепью к рычагу спускного устройства. В четвертом ящике, находившемся в хвостовой части, хранился вспомогательный парашют шести футов в поперечнике и сорокафутовый главный парашют для сбрасывания на землю грузов, последний крепился тросом к трем контейнерам.
Все это сооружение представляло собой весьма надежную и испытанную систему для сбрасывания груза наподобие тех, что использовались многими тактическими транспортными самолетами, в том числе и “шортс-300”. В нужный момент выпускался вспомогательный парашют, он разворачивался в воздухе, и трос, связывающий его с контейнерами, натягивался. При прохождении над целью раскрывался главный грузовой парашют и вытягивал контейнеры из специального грузового отсека. В каждом контейнере было установлено по взрывному устройству, дававшему возможность произвести взрывы с интервалом в одну секунду после попадания в цель первого контейнера, что позволяло, проломив крышу взрываемого объекта, разнести его уже изнутри.
Вполне удовлетворенный осмотром, Казье прошел в пилотскую кабину и надел наушники.
– Повтори, что ты там говорил, Робертс!
– Я использовал универсальные позывные, что вы мне дали, капитан, – ответил молодой летчик. – И запросил посадку на три-шесть правую, как вы велели. Но наземная служба предложила вместо нее два-семь и...
– Ты должен был ответить “нет”, – сказал Казье. – Я же приказал: только три-шесть правая!
– Да, сэр, но мне показалось, что это будет выглядеть несколько подозрительно, если мы вдруг откажемся приземляться на два-семь... – ответил пилот. – Диспетчер сказал, что на два-семь мы будем вторыми, а на три-шесть – только восьмыми. Ветра почти нет, так что все взлетно-посадочные полосы сегодня задействованы. И вот я подумал, что у нас нет другого выхода, как...
– Запроси снова три-шесть правую, и быстренько, Робертс! – прошипел Казье. – Тебе платят не за то, чтобы ты думал, а за то, чтобы летал и садился, где прикажут. Давай, соединяйся с ним!
Робертс взялся за радио, Казье тем временем сверился с портативным спутниковым навигационным прибором, снабженным экраном с картой. Они уже отклонились от курса на много миль, и вернуться к заходу на посадку на три-шесть было практически невозможно. Да и запрашивать два-семь тоже, наверное, поздно. Их план под угрозой срыва.
– Ты лучше бы сверился еще раз с приборами и сообразил, как снова лечь на нужный курс. И не теряй времени! – предупредил Казье пилота. – И смотри, не суй впредь нос не в свое дело, иначе ты покойник!
* * *
Через некоторое время радиотелефон внутренней связи ожил снова.
– Билл? Даг. “Сьерра-12”. “Юнивесл-107” передумал. Теперь он, видите ли, желает сесть на три-шесть.
– Ну и бог с ним! – с заметной досадой произнес Гейз. Неоднократно прослушав записи своих радиопереговоров в присутствии старшего диспетчера-инспектора, он был теперь достаточно осторожен и не употреблял нецензурных выражений. Только этого ему не хватало – чтобы вокруг толклись желторотые пилоты, сами толком не понимающие, чего хотят. – Свяжи его со мной. Я дам ему три-шесть левую. Потом попробую перекинуть на правую, по крайней мере хоть эту ношу сниму с твоих плеч. Б. Г.
– Спасибо, Билл, с меня причитается. Вот он, появился. Ну, пока! Д. Л.
Несколько секунд спустя в микрофоне прорезался голос пилота “шортс-300” компании “Юнивесл экспресс”:
– Башня Мемфиса, говорит “Юнивесл экспресс-107”. Снижаюсь до двух тысяч, пересек Аркабульту. Запрашиваю разрешение на посадку на три-шесть правую!
– “Экспресс-107”, радиоконтакт, – ответил Гейз, сверившись с экраном радара. – Держите левее, ноль-четыре-ноль, снижайтесь до двух тысяч и держитесь на этой высоте, затем по вектору один-шесть-ноль, чтобы сесть на три-шесть левую, повторяю, левую! Я пока попробую запросить насчет правой.
– “Экспресс-107”, вас понял, держу курс ноль-четыре-ноль, сбрасываю с шести до двух!
Голос пилота звучал как-то угнетенно, если не сказать испуганно. Гейзу этот голос не был знаком, должно быть, пилот новенький, а более старший и опытный, летящий с ним, очевидно, снисходителен к его промашкам. Большинство экипажей “Юнивесл экспресс” старались держаться в стороне от основного потока движения, перелетали или облетали стороной Мемфис – скос воздушное пространство класса Б, следуя к резервной базе в Хоули-Спрингс или направленному радиомаяку в Лузахэтчи, а уж потом меняли курс, чтобы зайти на посадку на полосу два-семь. Даже при встречном ветре большинство пилотов “Юнивесл экспресс” выбирали именно полосу два-семь, поскольку она находилась ближе других к складам, а эти ребята из “Юнивесл” отчитывались за каждый галлон топлива.
Следующие несколько минут все шло гладко, но начала образовываться своего рода “пробка” – явление в подобных обстоятельствах неизбежное. Пилот “Юнивесл-107” летел со скоростью свыше двух тысяч морских миль в час и начал обгонять летевшие перед ним самолеты.
– “Экспресс-107”, доложитесь перед тем, как набрать последнюю перед приближением скорость! – сказал в микрофон Гейз. Подобные фокусы неизбежно создадут в ближайшие три часа “эффект ряби”, с досадой подумал он. “Экспресс-107” сбросит скорость до ста двадцати, а это означает, что следующие за ним самолеты начнут его нагонять и Гейзу придется его “осаживать”. Да, натворил этот парнишка дел, а ведь ночное дежурство складывалось поначалу так спокойно. Гейз завершил свой разговор коротким “принято”, чтобы подчеркнуть свое неудовольствие.
– Сто седьмой, корректирую курс, снижаю скорость до ста двадцати узлов, – ответил пилот.
Парень, похоже, совсем зеленый, подумал. Гейз, а капитан ему не слишком помогает. Надо, пожалуй, сообщить о нем в “Юнивесл”. Гейз надавил на кнопку
“Юнивесл дисплей” на пульте прямой связи и через секунду услышал:
– “Юнивесл экспресс”, диспетчер Клайн.
– Привет, Руди.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137