Самого самолета № 1 они не увидели. Но им это было и не нужно, ведь они гнали свой.
Они свернули направо на Третью улицу и попытались поехать на север по Игл-роуд, улице, которая проходила прямо перед более новыми ангарами, однако из-за заторов впереди были вынуждены снова вернуться на Арнолд-авеню, и это подсказало им, что в ангарах за тем отрезком Игл-роуд находятся какие-то по-настоящему ценные объекты. Однако никаких патрулей по-прежнему нигде не было, только заторы на дорогах. От двух ангаров, мимо которых им удалось проехать по Игл-роуд, ясно была видна дежурная взлетно-посадочная полоса в другом конце летного поля, а в бинокль они даже смогли разглядеть на юго-западе поднятую антенну установки “пэтриот”, направленную на запад, в сторону столицы.
– Давайте воспользуемся дистанционным управлением и поработаем прямо отсюда. Зачем рисковать без нужды? – предложил Изидро. – Для максимальной эффективности используем радиодетонаторы с малым радиусом действия, а на случай, если потребуется наше непосредственное вмешательство, сами расположимся в радиусе дальности полета ракеты.
– На расстоянии нам вряд ли удастся уничтожить обслугу ракет “пэтриот”, – сказал один из террористов. Он указал на красно-белое блочное здание в конце полосы. – Передатчик системы приземления по приборам. Может помешать нашему радиосигналу, а то и взорвать детонатор, как только мина будет подсоединена.
– Прекрасно, тогда сделаем все сами. Меня это вполне устраивает, – сказал Изидро. – Все равно никакой охраны нет, как будто разгуливаешь по парку. Если только тут нет никакой ловушки, это будет самая легкая работа из всех, что нам когда-либо приходилось выполнять.
МЕЖДУНАРОДНЫЙ АЭРОПОРТ АТЛАНТИК-СИТИ,
ПОЗЖЕ В ТОТ ВЕЧЕР
– Готов, готов... Третий может лететь.
– Третий, – отозвался подполковник Эл Винсенти, легко выжав рычаг управления и прибавив скорость. Он летел на третьем истребителе “фэлкон” F-16 с радиокомпасом в звене из пяти самолетов, проходя над зданием штаба базы около противовоздушной реактивной пусковой установки в аэропорту Атлантик-Сити. С земли этот V-образный строй по-прежнему казался целым, однако в нем зияла большая прореха между ведущим и самолетом номер пять справа от ведущего – построение с “пропавшим”, означающее, что один из товарищей погиб при исполнении служебного долга. Винсенти, как главному представителю летчиков-истребителей при комитете по борьбе с терроризмом, созданном в связи с чрезвычайным положением благодаря выходкам Казье, оказали честь и разрешили полететь на месте “пропавшего” в прощальном полете 177-й группы истребителей, посвященном памяти Тома Хамфри, который погиб, когда разбился его F-16.
Винсенти поднялся на высоту до двух тысяч футов, включил свой импульсный ответчик, чтобы наземная служба обеспечения полета могла поймать его на радаре, затем сверился с контрольным пунктом подхода к зоне аэродрома:
– Подход к зоне аэродрома Атлантик-Сити, “Дьявол ноль три” над международным аэропортом Атлантик-Сити.
– “Дьявол ноль три”, радарный контакт, поднимитесь до пяти тысяч, будьте готовы продержаться двадцать минут на перекрестке НААДА, чтобы пропустить прибывающие и отправляющиеся самолеты.
Эта задержка имела смысл – по сути, он ее ожидал. Контрольная служба полетов закрыла все прилеты и вылеты из международного аэропорта Атлантик-Сити на тридцать минут, чтобы национальные гвардейцы-летчики из Нью-Джерси могли совершить этот мемориальный полет, так что по справедливости всем гражданским самолетам следовало дать улететь.
– Вас понял, А-Сити, – радировал в ответ Винсенти. – “Дьявол ноль три” отключается от полета по приборам, просит разрешения лететь по радару, назначение – международный аэропорт Атлантик-Сити по кольцевому маршруту Белтуэй, с залетом как можно дальше.
– Вас понял, “ноль три”, оставайтесь в этой системе опознавания и на этой частоте, придерживайтесь правил визуального полета на маршруте Белтуэй, ваша просьба о залете за пределы учтена.
– “Ноль три”, вас понял.
Теперь появилось гораздо больше ограничений, чем тогда, когда Винсенти летал на F-4E из аэропорта Атлантик-Сити (миллион лет назад), но и сейчас полетать не так уж плохо, подумал он, по крайней мере в сумерках, особенно если включены огни. Он знал, что внешняя иллюминация большинства исторических зданий и памятников в Вашингтоне на время чрезвычайного положения, вызванного действиями группы террористов Казье, была отключена; не было сделано никаких заявлений, однако ходили слухи, будто президент собирался распорядиться, чтобы в Национальном парке это ограничение отменили. Винсенти повезло уже в том, что он вообще летел, не говоря уже о том, что он совершал мемориальный полет в составе соединения национальной противовоздушной обороны. Мало кто хочет летать в строе с “пропавшим”, все считают, что лететь близким строем в память о товарище-пилоте, который... ну, совершил ошибку, – значит, искушать судьбу. Разбиться и сгореть в бою – это одно дело, а возбудиться и случайно сбить неопознанный гражданский самолет, а потом кончить жизнь самоубийством – совсем другое, и это не так-то просто. Все жалели Хамфри и его семью, но ни один из сослуживцев не хотел, чтобы и с ним, не дай бог, произошло то же самое. Так уж устроены летчики-истребители.
Разумеется, то, что Хамфри сбил “лирджет”, а потом и сам разбился, никто не назвал самоубийством или сумасшествием, во всяком случае в ВВС или в Белом доме. Прикрываясь фразой: “Ведется расследование, пока я никак не могу это прокомментировать”, Хардкасл и Винсенти растолковали прессе, какую ошибку совершила телевизионная группа, нарушив закон, только не сказали, что те заслуживали расстрела. Несколько завуалированных намеков на отказ механического или электронного оборудования на борту F-16 из-за постоянных полетов во время чрезвычайного положения, другие намеки на неправильную “переключаемость” вперемежку с прочими комментариями вроде “а если бы это оказался Казье, международный аэропорт Атлантик-Сити был бы сейчас дымящейся ямой” сделали свое дело. С прессой нужно было работать умеючи. Больше чем другие военные, Хардкасл, в прошлом командир одной из самых непоследовательных военизированных организаций в американской истории – Хаммерхед, понимал, что важно не сообщать прессе факты, а отмеривать информацию по крохам, давая репортерам возможность делать собственные выводы, но так, чтобы потом как бы случайно оказалось, что они совпадают с вашими. Это не всегда срабатывало, но способ был весьма действенным.
Хамфри оказался жертвой обстоятельств. Да, он чокнулся. На военных реактивных самолетах не было магнитофонов для записи голосов из кабины или полетных данных, так что до самого последнего сообщения с борта оставалось лишь гадать, что случилось.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137
Они свернули направо на Третью улицу и попытались поехать на север по Игл-роуд, улице, которая проходила прямо перед более новыми ангарами, однако из-за заторов впереди были вынуждены снова вернуться на Арнолд-авеню, и это подсказало им, что в ангарах за тем отрезком Игл-роуд находятся какие-то по-настоящему ценные объекты. Однако никаких патрулей по-прежнему нигде не было, только заторы на дорогах. От двух ангаров, мимо которых им удалось проехать по Игл-роуд, ясно была видна дежурная взлетно-посадочная полоса в другом конце летного поля, а в бинокль они даже смогли разглядеть на юго-западе поднятую антенну установки “пэтриот”, направленную на запад, в сторону столицы.
– Давайте воспользуемся дистанционным управлением и поработаем прямо отсюда. Зачем рисковать без нужды? – предложил Изидро. – Для максимальной эффективности используем радиодетонаторы с малым радиусом действия, а на случай, если потребуется наше непосредственное вмешательство, сами расположимся в радиусе дальности полета ракеты.
– На расстоянии нам вряд ли удастся уничтожить обслугу ракет “пэтриот”, – сказал один из террористов. Он указал на красно-белое блочное здание в конце полосы. – Передатчик системы приземления по приборам. Может помешать нашему радиосигналу, а то и взорвать детонатор, как только мина будет подсоединена.
– Прекрасно, тогда сделаем все сами. Меня это вполне устраивает, – сказал Изидро. – Все равно никакой охраны нет, как будто разгуливаешь по парку. Если только тут нет никакой ловушки, это будет самая легкая работа из всех, что нам когда-либо приходилось выполнять.
МЕЖДУНАРОДНЫЙ АЭРОПОРТ АТЛАНТИК-СИТИ,
ПОЗЖЕ В ТОТ ВЕЧЕР
– Готов, готов... Третий может лететь.
– Третий, – отозвался подполковник Эл Винсенти, легко выжав рычаг управления и прибавив скорость. Он летел на третьем истребителе “фэлкон” F-16 с радиокомпасом в звене из пяти самолетов, проходя над зданием штаба базы около противовоздушной реактивной пусковой установки в аэропорту Атлантик-Сити. С земли этот V-образный строй по-прежнему казался целым, однако в нем зияла большая прореха между ведущим и самолетом номер пять справа от ведущего – построение с “пропавшим”, означающее, что один из товарищей погиб при исполнении служебного долга. Винсенти, как главному представителю летчиков-истребителей при комитете по борьбе с терроризмом, созданном в связи с чрезвычайным положением благодаря выходкам Казье, оказали честь и разрешили полететь на месте “пропавшего” в прощальном полете 177-й группы истребителей, посвященном памяти Тома Хамфри, который погиб, когда разбился его F-16.
Винсенти поднялся на высоту до двух тысяч футов, включил свой импульсный ответчик, чтобы наземная служба обеспечения полета могла поймать его на радаре, затем сверился с контрольным пунктом подхода к зоне аэродрома:
– Подход к зоне аэродрома Атлантик-Сити, “Дьявол ноль три” над международным аэропортом Атлантик-Сити.
– “Дьявол ноль три”, радарный контакт, поднимитесь до пяти тысяч, будьте готовы продержаться двадцать минут на перекрестке НААДА, чтобы пропустить прибывающие и отправляющиеся самолеты.
Эта задержка имела смысл – по сути, он ее ожидал. Контрольная служба полетов закрыла все прилеты и вылеты из международного аэропорта Атлантик-Сити на тридцать минут, чтобы национальные гвардейцы-летчики из Нью-Джерси могли совершить этот мемориальный полет, так что по справедливости всем гражданским самолетам следовало дать улететь.
– Вас понял, А-Сити, – радировал в ответ Винсенти. – “Дьявол ноль три” отключается от полета по приборам, просит разрешения лететь по радару, назначение – международный аэропорт Атлантик-Сити по кольцевому маршруту Белтуэй, с залетом как можно дальше.
– Вас понял, “ноль три”, оставайтесь в этой системе опознавания и на этой частоте, придерживайтесь правил визуального полета на маршруте Белтуэй, ваша просьба о залете за пределы учтена.
– “Ноль три”, вас понял.
Теперь появилось гораздо больше ограничений, чем тогда, когда Винсенти летал на F-4E из аэропорта Атлантик-Сити (миллион лет назад), но и сейчас полетать не так уж плохо, подумал он, по крайней мере в сумерках, особенно если включены огни. Он знал, что внешняя иллюминация большинства исторических зданий и памятников в Вашингтоне на время чрезвычайного положения, вызванного действиями группы террористов Казье, была отключена; не было сделано никаких заявлений, однако ходили слухи, будто президент собирался распорядиться, чтобы в Национальном парке это ограничение отменили. Винсенти повезло уже в том, что он вообще летел, не говоря уже о том, что он совершал мемориальный полет в составе соединения национальной противовоздушной обороны. Мало кто хочет летать в строе с “пропавшим”, все считают, что лететь близким строем в память о товарище-пилоте, который... ну, совершил ошибку, – значит, искушать судьбу. Разбиться и сгореть в бою – это одно дело, а возбудиться и случайно сбить неопознанный гражданский самолет, а потом кончить жизнь самоубийством – совсем другое, и это не так-то просто. Все жалели Хамфри и его семью, но ни один из сослуживцев не хотел, чтобы и с ним, не дай бог, произошло то же самое. Так уж устроены летчики-истребители.
Разумеется, то, что Хамфри сбил “лирджет”, а потом и сам разбился, никто не назвал самоубийством или сумасшествием, во всяком случае в ВВС или в Белом доме. Прикрываясь фразой: “Ведется расследование, пока я никак не могу это прокомментировать”, Хардкасл и Винсенти растолковали прессе, какую ошибку совершила телевизионная группа, нарушив закон, только не сказали, что те заслуживали расстрела. Несколько завуалированных намеков на отказ механического или электронного оборудования на борту F-16 из-за постоянных полетов во время чрезвычайного положения, другие намеки на неправильную “переключаемость” вперемежку с прочими комментариями вроде “а если бы это оказался Казье, международный аэропорт Атлантик-Сити был бы сейчас дымящейся ямой” сделали свое дело. С прессой нужно было работать умеючи. Больше чем другие военные, Хардкасл, в прошлом командир одной из самых непоследовательных военизированных организаций в американской истории – Хаммерхед, понимал, что важно не сообщать прессе факты, а отмеривать информацию по крохам, давая репортерам возможность делать собственные выводы, но так, чтобы потом как бы случайно оказалось, что они совпадают с вашими. Это не всегда срабатывало, но способ был весьма действенным.
Хамфри оказался жертвой обстоятельств. Да, он чокнулся. На военных реактивных самолетах не было магнитофонов для записи голосов из кабины или полетных данных, так что до самого последнего сообщения с борта оставалось лишь гадать, что случилось.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137