– Что делать? Что же теперь делать?
– Возьми себя в руки, дурак! – прикрикнул Казье, отталкивая эфиопа от штурвала.
Быстрым движением он отключил бортовой радиомаяк, передававший рутинные сведения о самолете на наземные пункты слежения за воздушным сообщением. Уже не было смысла выдавать L-600 за обычный рейсовый транспортник.
– Мы не сдадимся властям! Никогда! Я не доставлю им такого удовольствия.
Вновь засверкали, загрохотали выстрелы – на этот раз у правого лобового стекла, и кабину транспортника вновь озарил ослепительно яркий луч прожектора. Глаза Казье только-только успели привыкнуть к темноте, поэтому сейчас он зажмурился не от неожиданности, а от режущей боли.
– Внимание, на L-600, это последнее предупреждение.
– Нет! – заорал Казье. – Нет, суки, мать вашу!..
– Немедленно выпустите шасси! – снова послышался женский крик в динамике радиостанции. – Больше предупреждений не будет!
– Гляди! – истошно закричал Корхонен. Луч прожектора скользнул немного в сторону и выхватил из темноты высокие горные склоны” поднимавшиеся совсем рядом, почти перед самым носом самолета – были различимы даже отдельные стволы деревьев. Казье понял, что его вынуждают опускаться все ниже, к этим вздымающимся отрогам и утесам. Бели так пойдет дальше, ему придется либо расходовать больше топлива на полет над неровной местностью, либо отвернуть вправо или влево. Каждая минута, потраченная на это незапланированное маневрирование, отдаляла его от цели.
– Ублюдки! – заорал Казье. – Если вам нужна моя жизнь, вы ее получите, но отправитесь в ад вместе со мной!
С этими словами он положил самолет на правое крыло, направив его прямо на F-16.
Истребитель без труда уклонился от столкновения – все его маневры были заранее просчитаны и учтены. Все ясно, подумал Казье, они решили поиграть в кошки-мышки. В таком случае этот крутой вираж будет стоить ему благополучной посадки в Мексике. Если Казье верно определил свои координаты, то слева должен был начинаться резкий подъем земной поверхности и поворот в ту сторону мог быть гибельным. Поэтому у него не было иного выбора – только взять правее и набирать высоту.
– Все равно не доберетесь до места назначения, господа, – произнес все тот же женский голос. – Путь к мексиканской границе перекрыт вертолетами федеральной полиции, а к ним только что присоединились еще несколько истребителей и самолетов с радарной системой слежения, поэтому бреющий полет вас не выручит. Самое лучшее, что вы можете предпринять, это следовать за мной и сдаться.
Корхонен и Джонс с тревогой посмотрели на Казье. Луч прожектора, направленный прямо на террориста, освещал каждый мускул его напряженного лица. Впервые за все время они видели на нем выражение такого крайнего отчаяния. Сейчас он был похож на зверя, загнанного в ловушку.
– Что будешь делать, командир? – спросил Джонс.
– Что делать? Думать, вот что! – Казье отмахнулся. – Раньше мне казалось, что они не осмелятся открыть огонь, но теперь я уже не уверен в этом. Горы – превосходное место для того, чтобы они “по ошибке” выпустили парочку ракет, не подвергая опасности гражданское население. Да, здесь нужно поломать голову.
Он на несколько секунд замер, его пальцы продолжали постукивать по обшарпанным рожкам штурвала, а затем положил L-600 на правое крыло, сбавил обороты обоих двигателей, включил все наружные огни и, к удивлению Аиста, нажал ручку выпуска шасси.
– Командир, что ты делаешь? – ахнул Аист, когда самолет немного встряхнуло.
– Выигрываю время, дружище, – сказал Казье. – Увидев выпущенные шасси, они не станут нажимать на гашетки, во всяком случае, я на это надеюсь. Нам нужно дотянуть до Сакраменто или Стоктона – до любого города, расположенного где-нибудь поблизости. Чем дольше мы будем оставаться над населенными районами, тем меньше вероятность, что они собьют нас.
– Держитесь курса три-ноль-ноль, на аэродром Мейтер, – передала летчица ВВС.
Аэродром Мейтер когда-то принадлежал североамериканским военно-воздушным силам, но затем был отвоеван административным округом Сакраменто и переоборудован в транзитный пункт для транспортных и крупных пассажирских самолетов. От старых времен ему достались двухмильная взлетно-посадочная полоса, а от новых – база боевых вертолетов национальной гвардии. Силы, располагавшиеся там, обладали достаточной огневой мощью, чтобы захватить Казье и обеспечить сохранность его груза.
– За вами в пределах одной мили следуют два истребителя. Не отклоняйтесь от указанного курса, пока не получите дальнейших распоряжений. Вы меня поняли? Прием.
Казье нажал на кнопку микрофона.
– Mais oui, мадемуазель. Вас понял. Хотя не знаю, зачем вы все это делаете. Очевидно, вы спутали меня с кем-то другим. Уверяю вас, я не совершил ничего противозаконного. Но все равно готов выполнять ваши указания. Не могли бы вы зажечь ваши опознавательные огни, мадемуазель? Я вас не вижу.
– Зато я держу вас в поле зрения, – ответила летчица. – Не занимайте эфир, пока вам не прикажут выйти на связь.
Именно на такой ответ он и надеялся.
– Мистер Крулл, рядом с креслом второго пилота в металлическом футляре лежит прибор ночного видения. Достаньте-ка его.
Снова включив микрофон, Казье произнес:
– Вероятно, вы вменяете мне в вину какой-то очень серьезный проступок, раз угрожаете сбить мой самолет. Полагаю, такое относительно небольшое преступление, как излишняя разговорчивость, не может усугубить полагающегося мне наказания. – Казье старался говорить раскованно, добродушно. – Судя по голосу, вы должны оказаться очень привлекательной особой, мадемуазель. Пожалуйста, скажите, как вас зовут. Прием.
Ответа не последовало – Казье его и не ждал. Он снова сбавил обороты двигателей, совсем немного, чтобы с истребителей не заметили уменьшившейся скорости транспортника. Затем, плавно набирая высоту, бросил через плечо:
– А не поглядеть ли нам, на какой минимальной скорости умеют летать эти прославленные F-16?
– Я готов, – объявил Крулл.
Он уже водрузил на голову прибор ночного видения – допотопный ОНВ-3, довольно громоздкую монокулярную модель с батареями, расположенными в отдельном ранце.
– Настрой его и внимательно смотри в правое окно, – приказал Казье. – Если увидишь истребитель, сообщи мне его приблизительный угол атаки.
– Угол чего?
– На сколько градусов его нос поднят над линией горизонта. И еще скажи, опущены ли его закрылки – это такие поворачивающиеся штуковины на переднем и заднем краях крыльев. Ну, давай.
Спустя несколько минут Крулл сообразил, как пользоваться прибором, и уставился на F-16, следовавший за ними по правому борту. К тому времени Казье снизил скорость L-600 до ста шестидесяти узлов и на десять градусов поднял закрылки.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137
– Возьми себя в руки, дурак! – прикрикнул Казье, отталкивая эфиопа от штурвала.
Быстрым движением он отключил бортовой радиомаяк, передававший рутинные сведения о самолете на наземные пункты слежения за воздушным сообщением. Уже не было смысла выдавать L-600 за обычный рейсовый транспортник.
– Мы не сдадимся властям! Никогда! Я не доставлю им такого удовольствия.
Вновь засверкали, загрохотали выстрелы – на этот раз у правого лобового стекла, и кабину транспортника вновь озарил ослепительно яркий луч прожектора. Глаза Казье только-только успели привыкнуть к темноте, поэтому сейчас он зажмурился не от неожиданности, а от режущей боли.
– Внимание, на L-600, это последнее предупреждение.
– Нет! – заорал Казье. – Нет, суки, мать вашу!..
– Немедленно выпустите шасси! – снова послышался женский крик в динамике радиостанции. – Больше предупреждений не будет!
– Гляди! – истошно закричал Корхонен. Луч прожектора скользнул немного в сторону и выхватил из темноты высокие горные склоны” поднимавшиеся совсем рядом, почти перед самым носом самолета – были различимы даже отдельные стволы деревьев. Казье понял, что его вынуждают опускаться все ниже, к этим вздымающимся отрогам и утесам. Бели так пойдет дальше, ему придется либо расходовать больше топлива на полет над неровной местностью, либо отвернуть вправо или влево. Каждая минута, потраченная на это незапланированное маневрирование, отдаляла его от цели.
– Ублюдки! – заорал Казье. – Если вам нужна моя жизнь, вы ее получите, но отправитесь в ад вместе со мной!
С этими словами он положил самолет на правое крыло, направив его прямо на F-16.
Истребитель без труда уклонился от столкновения – все его маневры были заранее просчитаны и учтены. Все ясно, подумал Казье, они решили поиграть в кошки-мышки. В таком случае этот крутой вираж будет стоить ему благополучной посадки в Мексике. Если Казье верно определил свои координаты, то слева должен был начинаться резкий подъем земной поверхности и поворот в ту сторону мог быть гибельным. Поэтому у него не было иного выбора – только взять правее и набирать высоту.
– Все равно не доберетесь до места назначения, господа, – произнес все тот же женский голос. – Путь к мексиканской границе перекрыт вертолетами федеральной полиции, а к ним только что присоединились еще несколько истребителей и самолетов с радарной системой слежения, поэтому бреющий полет вас не выручит. Самое лучшее, что вы можете предпринять, это следовать за мной и сдаться.
Корхонен и Джонс с тревогой посмотрели на Казье. Луч прожектора, направленный прямо на террориста, освещал каждый мускул его напряженного лица. Впервые за все время они видели на нем выражение такого крайнего отчаяния. Сейчас он был похож на зверя, загнанного в ловушку.
– Что будешь делать, командир? – спросил Джонс.
– Что делать? Думать, вот что! – Казье отмахнулся. – Раньше мне казалось, что они не осмелятся открыть огонь, но теперь я уже не уверен в этом. Горы – превосходное место для того, чтобы они “по ошибке” выпустили парочку ракет, не подвергая опасности гражданское население. Да, здесь нужно поломать голову.
Он на несколько секунд замер, его пальцы продолжали постукивать по обшарпанным рожкам штурвала, а затем положил L-600 на правое крыло, сбавил обороты обоих двигателей, включил все наружные огни и, к удивлению Аиста, нажал ручку выпуска шасси.
– Командир, что ты делаешь? – ахнул Аист, когда самолет немного встряхнуло.
– Выигрываю время, дружище, – сказал Казье. – Увидев выпущенные шасси, они не станут нажимать на гашетки, во всяком случае, я на это надеюсь. Нам нужно дотянуть до Сакраменто или Стоктона – до любого города, расположенного где-нибудь поблизости. Чем дольше мы будем оставаться над населенными районами, тем меньше вероятность, что они собьют нас.
– Держитесь курса три-ноль-ноль, на аэродром Мейтер, – передала летчица ВВС.
Аэродром Мейтер когда-то принадлежал североамериканским военно-воздушным силам, но затем был отвоеван административным округом Сакраменто и переоборудован в транзитный пункт для транспортных и крупных пассажирских самолетов. От старых времен ему достались двухмильная взлетно-посадочная полоса, а от новых – база боевых вертолетов национальной гвардии. Силы, располагавшиеся там, обладали достаточной огневой мощью, чтобы захватить Казье и обеспечить сохранность его груза.
– За вами в пределах одной мили следуют два истребителя. Не отклоняйтесь от указанного курса, пока не получите дальнейших распоряжений. Вы меня поняли? Прием.
Казье нажал на кнопку микрофона.
– Mais oui, мадемуазель. Вас понял. Хотя не знаю, зачем вы все это делаете. Очевидно, вы спутали меня с кем-то другим. Уверяю вас, я не совершил ничего противозаконного. Но все равно готов выполнять ваши указания. Не могли бы вы зажечь ваши опознавательные огни, мадемуазель? Я вас не вижу.
– Зато я держу вас в поле зрения, – ответила летчица. – Не занимайте эфир, пока вам не прикажут выйти на связь.
Именно на такой ответ он и надеялся.
– Мистер Крулл, рядом с креслом второго пилота в металлическом футляре лежит прибор ночного видения. Достаньте-ка его.
Снова включив микрофон, Казье произнес:
– Вероятно, вы вменяете мне в вину какой-то очень серьезный проступок, раз угрожаете сбить мой самолет. Полагаю, такое относительно небольшое преступление, как излишняя разговорчивость, не может усугубить полагающегося мне наказания. – Казье старался говорить раскованно, добродушно. – Судя по голосу, вы должны оказаться очень привлекательной особой, мадемуазель. Пожалуйста, скажите, как вас зовут. Прием.
Ответа не последовало – Казье его и не ждал. Он снова сбавил обороты двигателей, совсем немного, чтобы с истребителей не заметили уменьшившейся скорости транспортника. Затем, плавно набирая высоту, бросил через плечо:
– А не поглядеть ли нам, на какой минимальной скорости умеют летать эти прославленные F-16?
– Я готов, – объявил Крулл.
Он уже водрузил на голову прибор ночного видения – допотопный ОНВ-3, довольно громоздкую монокулярную модель с батареями, расположенными в отдельном ранце.
– Настрой его и внимательно смотри в правое окно, – приказал Казье. – Если увидишь истребитель, сообщи мне его приблизительный угол атаки.
– Угол чего?
– На сколько градусов его нос поднят над линией горизонта. И еще скажи, опущены ли его закрылки – это такие поворачивающиеся штуковины на переднем и заднем краях крыльев. Ну, давай.
Спустя несколько минут Крулл сообразил, как пользоваться прибором, и уставился на F-16, следовавший за ними по правому борту. К тому времени Казье снизил скорость L-600 до ста шестидесяти узлов и на десять градусов поднял закрылки.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137