– Я и так все самое интересное пропустил, – объяснил шкипер, – когда этому Пекондору по яйцам дали. Такое зрелище потерял… Так, может, ему теперь по башке кто треснет?.. Я хочу это видеть!

* * *
Сейчас, при дневном свете, Томен разглядел, наконец, как следует, Хромого. Собственно, разглядывать особо было нечего – человек как человек, довольно молодой. Примерно одних лет с Томеном… Среднего роста, худощавый. Теперь, когда они шли быстрым шагом, иногда казалось, что этот странный тип в самом деле немного прихрамывает. А может, и нет – не поймешь. То есть хромота в любом случае не являлась его главной отличительной чертой. Вот, скажем, Лысого прозвали «Лысым» – так понятно за что, а этот Хромой не так уж и хром… Одеждой он тоже не слишком отличался от встречных горожан – обычный темный камзол и мешковатые брюки, какие носят почти все в этом городе. Стражники и солдаты с галер, к примеру, наряжались куда более ярко.
Единственное, что резко выделяло Хромого в толпе ливдинских горожан, – это меч. Настоящее оружие, боевое. Великолепный не слишком-то разбирался в оружии, но что на боку Хромого – именно настоящее боевое оружие, он понимал… И. судя по тому, как привычно Хромой придерживал ножны на ходу, можно было заключить, что оружие ему не в диковинку. Носил он меч естественно, как сам Пекондор, к примеру, носил свой посох. Впрочем, сейчас он посоха с собой не взял. И одежду переменил – снял парик и фальшивую бородку, сбросил широкий яркий плащ, который надевал на сегодняшний маскарад… Теперь колдун выглядел, так сказать, нейтрально.
Перехватив изучающий взгляд Томена, Хромой подмигнул:
– Ну как, меньше болит?
– Спасибо, куда меньше, – поблагодарил Великолепный, – а можно я кое-что спрошу?
– Что? Почему я так спокойно разговариваю с его светлостью Эрствином?
– Ага… Вернее, почему его светлость так… неспокойно разговаривает с тобой?
– Он, видимо, думает, что я над ним подшучиваю, – объяснил Хромой. – Мы были в добрых отношениях еще до того, как он получил графскую цепь… Ну, тогда я обращался к нему на «ты», а теперь – другое дело… Теперь я соблюдаю этикет, ему немного неловко, должно быть. Эрствин – славный юноша.
– Сэр Эрствин – отличный граф, Гангмар меня возьми, – обернувшись, бросил шагавший впереди Лысый, – но ты, Хромой… ты…
– …плохо кончу, – завершил тот, – ты уже говорил. Ну послушай, Токит! Что мне остается делать? Ты же знаешь ситуацию лучше других. Что мне делать? Уехать из Ливды, чтобы не смущать сэра Эрствина? Я не хочу, это мой родной город, я здесь вырос, к тому же у меня здесь прибыльное дело.
– Ну почему же уехать… Можно просто… Ну я не знаю…
– Чего «просто»? Меньше показываться ему на глаза? Я бы так и поступил, клянусь. Но вот, к примеру, сегодня он сам меня вызвал.
– А вот и каталажка! – объявил Лотрик. – Смотри-ка, а охрана и в самом деле сегодня усилена. Стерегут нашу птаху, якорь ей в задницу, а?
Перед входом в городскую тюрьму скучали четверо стражников.
– Гангмар меня возьми! – вдруг рявкнул Токит. – Гангмар!..
– Что? – быстро спросил Хромой.
– Эти – не из моей команды. Я оставил здесь Червяка со своими парнями. А эти – не мои. Пойдем быстрее!
Лысого стражники пропустили, разумеется, и вся четверка тут же устремилась к общей камере. Там, охраняемые еще четырьмя солдатами стражи, «отдыхали» трое оборванцев.
– Где баба? – взревел Лысый. – Где мои парни? Где Червяк?!
– Не ори, Лысый, – отозвался старший из охранников. – Твоего Червяка отправили к Восточным воротам. А нас сюда, велели усилить стражу, стеречь неусыпно и все такое прочее. Говорят, кого-то важного сегодня утром изловили?
– Баба… – выдохнул Лысый, оттягивая ворот, словно ему было мало воздуха, – бабу толстую нынче сам привел… Слушай, Ройкель, сегодня много народу отпустили?
– Четверых. Да чего ты, Лысый? Без записки от казначея мы ж никого не выпустим. Вот записки, читай… И никакой бабы не было, одни мужики бородатые… Вот список же, глянь сам!..
Документ Лысого не интересовал, он слепо оттолкнул руку стражника и шагнул к решетке, отделяющей камеру. Вцепившись в прутья, стражник снова и снова обводил взглядом арестантов – никакой женщины среди них, конечно, не было…
– Откройте! – вдруг взвизгнул Великолепный. – Откройте дверь!
Один из стражников, недоуменно поглядел на Лысого, сержант кивнул. Стражник покосился для верности еще и на своего начальника – Ройкель кивнул тоже. Тогда солдат, побренчав ключами, отпер дверь, и Томен устремился внутрь. Даже не глянув в сторону равнодушных арестантов, колдун полез под лавку, разгреб сбитую в ком прелую солому и, победоносно хрюкнув, извлек на свет ком тряпья. Потом выпрямился и развернул ткань – у чего в руках была юбка и накидка давешней басистой толстухи…
ГЛАВА 15
На этот раз – впервые – юный сэр Эрствин, не прерывая, выслушал всех участников импровизированного совета. Еще минуту назад они, заглушая и перебивая друг друга и попеременно принимаясь отчаянно жестикулировать, излагали историю сегодняшнего неудачного расследования… Но вот красноречие иссякло, и в кабинете графа стало тихо. Эрствин обвел взглядом сконфуженных гостей. Каждый из них уже высказался в том смысле, что как раз на нем-то вины нет, что все дело в тайных предателях или неудачном стечении обстоятельств… Или в оплошке кого-то другого… Но в глубине души каждый понимал, что расследование провалено. То самое расследование, в котором они принимали участие – они, сидящие теперь на расставленных полукругом перед креслом графа Ливдинского табуретах.
– Итак… – Эрствин старательно пытался говорить спокойно и рассудительно. Как взрослый. – Насколько я понимаю, сегодняшний день ничего не дал. Таинственные грабители по-прежнему неуловимы?
Великолепный хмыкнул и пошевелил ногой груду тряпья на полу – единственный улов. Чародей только что закончил речь, из которой следовало, что как раз его-то план сработал, а дело провалено по вине ливдинцев. Поскольку больше никто не рискнул издать какой-либо звук, то после хмыканья все взгляды скрестились на колдуне из Мирены.
– Ну, мы ведь можем еще пытаться распутать этот клубок, – заявил Великолепный. – Отыскать писаря, составившего приказ…
– Не приказ, – поправил Лысый, – а список арестованных, за которых внесен выкуп. У нас всегда так делается. Выкуп внесен, можно арестанта выпускать. Допустим, найдется именно этот писарь… Ну и что? Если даже какой-то из наших крючкотворов в самом деле припомнит, что писал нынче такую бумагу, то какие к нему вопросы? Он все сделал как надо… Принял залог, составил список для стражи… В списке – только мужчины, за которых в самом деле внесен выкуп. Ройкель принял семерых арестантов, знать не зная ни о каких бабах.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88