Что-то круто у него там!
– Понял. Шеломков! Двести двенадцатый и Двести четырнадцатый! Вам выход на рубеж горящих, выходите справа и давите самоходки дальше. Остальные за мной! Прием!
Пять «тридцатьчетверок» проскочили между холмом и горящими немецкими самоходками и устремились в обход холма к полю танковой битвы. Игорь заметил, что кто-то сзади не удержался и от души полил их из пулемета. Справа сбоку воздух пересекли несколько снарядов. Легли плохо, не кучно.
– Баку! Не сожгут нас гансы? Прием!
– Нет! Сейчас твои их оттеснят, ходу, ходу!
Шеломков уже начал стрельбу, и немецким артиллеристам стало не до танков Старикова. Игорь вывел свои танки почти в тыл развернувшимся панцерам 3-го полка СС. Несколько выстрелов, и снова есть попадания! У страха глаза велики! Только почуяли танки в своем тылу, и эсэсовцев охватила паника. И ни о каком сопротивлении далее уже не шла речь. Стрелявшие с полотна шоссе танки как по команде развернулись и обратились в бегство. Их можно понять. Целый дивизион штурмовых орудий исчез за несколько минут, оставив только предсмертные вопли в эфире. И тут же из того места, где он был, атака танков противника. Никак не менее сотни.
Угнаться за Т-III, удирающим по шоссе на Т-34, месящем грязь по полю, почти невозможно. Танки 12-й бригады быстро добили застрявших и заглохших «панцеров», и, пройдя насквозь это бранное поле, встали. Следом пехотинцы, при поддержке танкистов, уже прочесывали дорогу и поля, вытаскивая из разбитых машин немецких солдат.
Стариков сразу развернулся назад, догнал группу Шелрмкова.
– Ну что? Все в норме? Где самоходки? – спросил он по рации, хотя расстояние позволяло говорить и так.
– А вон! – Шеломков с башни махнул на семь горящих самоходок. Пять из них были поражены в корму. Уже бежали.
– А где остальные?
– Пять ушли.
– Как ушли? А ты что?! Их же все равно потом придется бить, а кто тебе еще раз такие выгодные условия предоставит!
– Да никуда они не денутся, товарищ старший лейтенант. Ну, не успели… они вон в тот лес заехали. Куда им деться? А сейчас лезть туда не след. Выцелят, сожгут из леса, и не поймешь, откуда.
– Что с Козыревым?
– Целы все. Пробоина – сквозь каток в борт, загорелось масло на днище. Потушили.
– А откуда в твоих танках масло на днище?
– Ну, товарищ старший лейтенант, когда чистить-то?
– Времени не хватает! А если бы боекомплект рванул, хватило бы времени?
– Так не рванул… опять же, потушили…
– Что там у них еще?
– Да сейчас гусеницу перетянут, катку песец настал…
Но экипаж Козырева не смог завести двигатель танка, и рота Старикова, с одним танком на привязи, вскоре подъехала к танкам бригады. Навстречу Игорю от группы офицеров, прихрамывая, вышел Коротков, схватил за плечи, сжал.
– Ну, Стариков! Ну, Ромео хренов! А! – он хлопнул его по плечу. Повернувшись к ротным и взводным, спросил: – Каков? Молодец! Упрошу комкора, чтобы орден дал! Слово при всех даю!
Игорь непонимающе смотрел на них, на возбужденного Короткова. Что случилось-то, бой как бой. Все всё сделали как надо, как должно быть.
– Так, мужики! – Коротков обернулся к офицерам. – Танков тридцать ушло. Здесь осталось под восемьдесят. Еще семнадцать Стариков разбил. Итог: похоже, мы ухайдакали танковую дивизию! Поэтому сейчас предлагаю с ходу ворваться в Байернфельд и устроить там Юрьев день!
Но «Юрьева дня» не получилось. Развернутый Манштейном зенитный дивизион, спрятанный за домами, в сараях и палисадниках, встретил кантемировцев огнем с предельной дистанции. Пришлось отступить. А следом подошла 13-я танковая бригада, 43-я мотострелковая бригада, то есть почти весь Кантемировский корпус. Подошли танки Т-28 10-й отдельной бригады. Потом еще пехота, батарея противотанковых пушек, зенитчики. Воздух прорезало звено «ЯКов», затем еще и еще. Кризис кончился, и теперь началась гонка, кто первым сосредоточит большее количество войск. Удастся ли фашистам прорваться еще раз, или они положат здесь множество солдат, а целей своих не достигнут?
Ночевать остались в поле, у танков. Наутро сюда же перебазировался штаб корпуса, следом приехали командующий 3-й танковой армией генерал-майор Катуков и командующий 2-й гвардейской армией генерал-лейтенант Рокоссовский. Собрали совещание. Вопрос на повестке один – как уничтожить немецкие войска, вклинившиеся на освобожденную нами территорию.
Здесь же и всплыл приказ Манштейна о расстреле всех пленных офицеров и «жидов». Опрос пленных и доклад лейтенанта Осадчего подтвердили это чудовищное по своей жестокости распоряжение немецкого командования.
– А ну, подать сюда Ляпкина-Тяпкина!
Рокоссовский, обычно спокойный и рассудительный, рассвирепел.
– Кто здесь есть из «Осназа»? Пишите приказ, чтобы послезавтра здесь сидел этот подлец Манштейн!
Вызвали Чернышкова. Рокоссовский предложил ему в усиление любую часть, только чтобы он взял, и непременно живым, Манштейна.
– Мы этого гада судить будем! Перед всеми его подчиненными судить будем!
В ходе обсуждения и родился план операции на уничтожение Байернфельдской группировки противника. План незамысловатый, в общем-то. Сначала удар гвардейскими минометами. С этой новинкой немцы пока не знакомы. И хоть жалко городок, но что поделать, не надо было давать приют таким зверям. Потом в атаку идет 43-я бригада, усиленная танками Т-28. Она прорывает первую полосу обороны на левом фланге. Артиллерия в это время гасит любую активность на левом фланге и в центре. Потом пехота поворачивает вправо и начинает зачистку окопов и траншей первой линии обороны. 12-я, а за ней и 13-я бригады входят в прорыв. 12-я бригада охватывает город слева, уничтожает танки противника, остатки дивизии «Череп». 13-я бригада отрезает полосу обороны от города, частью сил помогает уничтожать ее, а частью охватывает город справа, уничтожая танки «Черепа».
Этот бой, скорее всего, спугнет Манштейна, и тот рванет на север по шоссе на Пльзень. А вот там-то его и должны выловить осназовцы. Чернышков от предложенного взвода танков 13-й бригады отказался. Выпросил взвод из роты Старикова, мотивируя тем, что уже взаимодействовал с ними в бою, а это дорогого стоит.
Манштейн, получив разнос от Гитлера и приказ прорвать оборонительные позиции русских, а также дивизию «Рейх» в пополнение, назначил атаку на 11 часов пополудни. На час раньше, чем планировалась атака армейской группы Рокоссовского. Впереди – остатки 3-го танкового полка дивизии «Мертвая голова», по бокам – панцеры «Рейха», в центре – пехота на бронетранспортерах. Задача прежняя – уничтожить русских и выйти на коммуникации войск Жукова.
Как жаль, что нет возможности провести хорошую артподготовку. Подлец Паулюс не предусмотрел в этой операции действительных прорывов, а значит, и участия тяжелой артиллерии.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93
– Понял. Шеломков! Двести двенадцатый и Двести четырнадцатый! Вам выход на рубеж горящих, выходите справа и давите самоходки дальше. Остальные за мной! Прием!
Пять «тридцатьчетверок» проскочили между холмом и горящими немецкими самоходками и устремились в обход холма к полю танковой битвы. Игорь заметил, что кто-то сзади не удержался и от души полил их из пулемета. Справа сбоку воздух пересекли несколько снарядов. Легли плохо, не кучно.
– Баку! Не сожгут нас гансы? Прием!
– Нет! Сейчас твои их оттеснят, ходу, ходу!
Шеломков уже начал стрельбу, и немецким артиллеристам стало не до танков Старикова. Игорь вывел свои танки почти в тыл развернувшимся панцерам 3-го полка СС. Несколько выстрелов, и снова есть попадания! У страха глаза велики! Только почуяли танки в своем тылу, и эсэсовцев охватила паника. И ни о каком сопротивлении далее уже не шла речь. Стрелявшие с полотна шоссе танки как по команде развернулись и обратились в бегство. Их можно понять. Целый дивизион штурмовых орудий исчез за несколько минут, оставив только предсмертные вопли в эфире. И тут же из того места, где он был, атака танков противника. Никак не менее сотни.
Угнаться за Т-III, удирающим по шоссе на Т-34, месящем грязь по полю, почти невозможно. Танки 12-й бригады быстро добили застрявших и заглохших «панцеров», и, пройдя насквозь это бранное поле, встали. Следом пехотинцы, при поддержке танкистов, уже прочесывали дорогу и поля, вытаскивая из разбитых машин немецких солдат.
Стариков сразу развернулся назад, догнал группу Шелрмкова.
– Ну что? Все в норме? Где самоходки? – спросил он по рации, хотя расстояние позволяло говорить и так.
– А вон! – Шеломков с башни махнул на семь горящих самоходок. Пять из них были поражены в корму. Уже бежали.
– А где остальные?
– Пять ушли.
– Как ушли? А ты что?! Их же все равно потом придется бить, а кто тебе еще раз такие выгодные условия предоставит!
– Да никуда они не денутся, товарищ старший лейтенант. Ну, не успели… они вон в тот лес заехали. Куда им деться? А сейчас лезть туда не след. Выцелят, сожгут из леса, и не поймешь, откуда.
– Что с Козыревым?
– Целы все. Пробоина – сквозь каток в борт, загорелось масло на днище. Потушили.
– А откуда в твоих танках масло на днище?
– Ну, товарищ старший лейтенант, когда чистить-то?
– Времени не хватает! А если бы боекомплект рванул, хватило бы времени?
– Так не рванул… опять же, потушили…
– Что там у них еще?
– Да сейчас гусеницу перетянут, катку песец настал…
Но экипаж Козырева не смог завести двигатель танка, и рота Старикова, с одним танком на привязи, вскоре подъехала к танкам бригады. Навстречу Игорю от группы офицеров, прихрамывая, вышел Коротков, схватил за плечи, сжал.
– Ну, Стариков! Ну, Ромео хренов! А! – он хлопнул его по плечу. Повернувшись к ротным и взводным, спросил: – Каков? Молодец! Упрошу комкора, чтобы орден дал! Слово при всех даю!
Игорь непонимающе смотрел на них, на возбужденного Короткова. Что случилось-то, бой как бой. Все всё сделали как надо, как должно быть.
– Так, мужики! – Коротков обернулся к офицерам. – Танков тридцать ушло. Здесь осталось под восемьдесят. Еще семнадцать Стариков разбил. Итог: похоже, мы ухайдакали танковую дивизию! Поэтому сейчас предлагаю с ходу ворваться в Байернфельд и устроить там Юрьев день!
Но «Юрьева дня» не получилось. Развернутый Манштейном зенитный дивизион, спрятанный за домами, в сараях и палисадниках, встретил кантемировцев огнем с предельной дистанции. Пришлось отступить. А следом подошла 13-я танковая бригада, 43-я мотострелковая бригада, то есть почти весь Кантемировский корпус. Подошли танки Т-28 10-й отдельной бригады. Потом еще пехота, батарея противотанковых пушек, зенитчики. Воздух прорезало звено «ЯКов», затем еще и еще. Кризис кончился, и теперь началась гонка, кто первым сосредоточит большее количество войск. Удастся ли фашистам прорваться еще раз, или они положат здесь множество солдат, а целей своих не достигнут?
Ночевать остались в поле, у танков. Наутро сюда же перебазировался штаб корпуса, следом приехали командующий 3-й танковой армией генерал-майор Катуков и командующий 2-й гвардейской армией генерал-лейтенант Рокоссовский. Собрали совещание. Вопрос на повестке один – как уничтожить немецкие войска, вклинившиеся на освобожденную нами территорию.
Здесь же и всплыл приказ Манштейна о расстреле всех пленных офицеров и «жидов». Опрос пленных и доклад лейтенанта Осадчего подтвердили это чудовищное по своей жестокости распоряжение немецкого командования.
– А ну, подать сюда Ляпкина-Тяпкина!
Рокоссовский, обычно спокойный и рассудительный, рассвирепел.
– Кто здесь есть из «Осназа»? Пишите приказ, чтобы послезавтра здесь сидел этот подлец Манштейн!
Вызвали Чернышкова. Рокоссовский предложил ему в усиление любую часть, только чтобы он взял, и непременно живым, Манштейна.
– Мы этого гада судить будем! Перед всеми его подчиненными судить будем!
В ходе обсуждения и родился план операции на уничтожение Байернфельдской группировки противника. План незамысловатый, в общем-то. Сначала удар гвардейскими минометами. С этой новинкой немцы пока не знакомы. И хоть жалко городок, но что поделать, не надо было давать приют таким зверям. Потом в атаку идет 43-я бригада, усиленная танками Т-28. Она прорывает первую полосу обороны на левом фланге. Артиллерия в это время гасит любую активность на левом фланге и в центре. Потом пехота поворачивает вправо и начинает зачистку окопов и траншей первой линии обороны. 12-я, а за ней и 13-я бригады входят в прорыв. 12-я бригада охватывает город слева, уничтожает танки противника, остатки дивизии «Череп». 13-я бригада отрезает полосу обороны от города, частью сил помогает уничтожать ее, а частью охватывает город справа, уничтожая танки «Черепа».
Этот бой, скорее всего, спугнет Манштейна, и тот рванет на север по шоссе на Пльзень. А вот там-то его и должны выловить осназовцы. Чернышков от предложенного взвода танков 13-й бригады отказался. Выпросил взвод из роты Старикова, мотивируя тем, что уже взаимодействовал с ними в бою, а это дорогого стоит.
Манштейн, получив разнос от Гитлера и приказ прорвать оборонительные позиции русских, а также дивизию «Рейх» в пополнение, назначил атаку на 11 часов пополудни. На час раньше, чем планировалась атака армейской группы Рокоссовского. Впереди – остатки 3-го танкового полка дивизии «Мертвая голова», по бокам – панцеры «Рейха», в центре – пехота на бронетранспортерах. Задача прежняя – уничтожить русских и выйти на коммуникации войск Жукова.
Как жаль, что нет возможности провести хорошую артподготовку. Подлец Паулюс не предусмотрел в этой операции действительных прорывов, а значит, и участия тяжелой артиллерии.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93