Петэн, подняв указательный палец, прервал Павла и погрузился в тяжкие раздумья.
Павел, рассматривая седого французского маршала, вспомнил вдруг разговор на даче у Сталина. Судостроев и Берия в присутствии хозяина обсуждали будущий визит. Оценивали различные варианты вербовки, просчитывали сценарии развития событий. Исходя из справки о психологических особенностях Петэна, представленной аналитиками 4-го оперативного отделения Иностранного отдела пытались вычислить самый беспроигрышный вариант. Запомнилась Судостроеву фраза, сказанная Лаврентием Павловичем: «Да что тут думать? Он беден, как церковная мышь. Его нужно просто купить. Обещай ему вагон денег. И дачу на Черном море». Но жизнь одновременно и проще и сложнее. И, похоже, выстрелил вариант самый примитивный, самый бесперспективный.
– А зачем вам нужно, чтобы Гитлер воевал из Франции? – очнулся от раздумий Петэн. – Вы перенесете боевые действия сюда, и моя страна погибнет в руинах!
– Маршал, мы завоевали Польшу, Румынию, Венгрию без всяких разрушений. Мы, конечно, сможем в пух и прах разнести Германию, если Гитлер превратится в крысу, загнанную в угол. Но Германию мы разрушать тоже не хотим. Пусть Гитлер уйдет во Францию. А во Франции его выловят либо наши парашютисты, либо бойцы французского Сопротивления.
– А если он не пойдет на это?
– Пойдет!
– А если…
– Маршал, подпишите вот здесь, – у Судостроева, как у фокусника, в руках появилась бумага.
– Что это?
– Это ваша индульгенция. Гарантия того, что Сталин не назовет вас врагом народа.
В этот же день с судна, стоявшего в Марселе под испанским флагом, ушло в эфир странное сообщение: «Палыч! У дедушки открылся слух. Павлик».
Сталин смеялся. Судостроеву впервые приходилось наблюдать, чтобы так просто, даже как-то по-детски, смеялся ОН. Берии тоже пришлось изображать веселье и хихикать.
– А когда я уходил, он спросил: «Вот вы так легко прошли ко мне. Что, и к Гитлеру вы смогли бы так пройти?»
– И что вы ответили? – спросил Сталин, и Павел похолодел, увидев в желтых глазах Сталина тигриную угрозу.
– Я позволил себе пошалить.
– Что вы ответили? – спросил Сталин серьезно, и веселость мигом слетела и с Берии.
– Я сказал «да».
– А он?
– Он уронил голову на стол, обхватил ее руками и зарыдал…
– Хорошо, товарищ Судостроев, вы правильно все сказали. Мы посовещаемся с товарищами и, наверное, наградим вас. Лаврентий, стране нужны герои?..
– А вот скажите, товарищ Судостроев, где находится гора Арарат? – спросил Сталин в конце ужина.
– В Турции, товарищ Сталин.
– А почему символ армянского народа – гора Арарат – находится в Турции, а не в Советской Армении?
– Ну, я думаю, что, наверное, это несправедливость…
– Вы правильно заметили, товарищ Судостроев, именно несправедливость! И Константинополь – бо-о-ольшая несправедливость.
– Но мы же боремся с несправедливостью, товарищ Сталин.
– Конечно, боремся, товарищ Судостроев.
Геринг
Окружение Гитлера как за спасательный круг ухватилось за предложение Петэна. Нет, мы не бежим, конечно. Мы просто отступаем, наш фюрер! Ведь это же понятно. Это же очевидно.
Первым из Берлина выехал Геринг. Выехал неохотно, неспешно, обещая вот-вот вернуться. Но едва за горизонтом скрылись пригороды Берлина, водитель выжал из машины все. Срочно в Оберзальцберг! Там драгоценности, статуи, картины мастеров Возрождения даже на потолке. Спасать все срочно от советских варваров.
Двумя днями позже из Оберзальцберга двинулся караван грузовиков, навьюченных старинными гобеленами и восточными коврами, изящной мебелью, тщательно упакованными картинами и двумя солидными пузатыми сейфами. Караван сопровождали два батальона авиаполевой дивизии. Жаль, что не взяли с собой зениток. Лишь тройка советских штурмовиков прошла, и от грузовиков каравана остались только обгоревшие остовы. Ни картин, ни теток каменных, лишь два сейфа уцелели. Что-что, а сейфы в Швейцарии делать умеют. И пришлось Герингу, как нищему, во Францию отступать всего-то с двумя сейфами, набитыми золотыми коронками да самоцветными камнями.
Генеральные штабы запросили для эвакуации несметное множество вагонов, а для размещения во Франции – от пятидесяти до семидесяти пяти тысяч квартир. Когда Гитлер узнал об этом, он долго не мог успокоиться, все пытаясь сообразить, как генштабы такой численности могут вообще чем-то командовать. Но Йодль достаточно быстро успокоил Гитлера, заявив, что это не весь состав генштабов, а лишь часть. Другая часть уже эвакуирована, развернута в Голландии и готова принять на себя функции по управлению Вермахтом на время эвакуации основной части генштабов.
Направленный в Голландию для инспекции генерал-адъютант Шмундт по телефону доложил Гитлеру, что в штабах премилая атмосфера. Штабисты пьют пиво и едят сыр, и вообще, в отличие от берлинцев, чувствуют себя неплохо.
Шмундт, сославшись на опасность военных дорог, предложил Гитлеру не вызывать его снова в Берлин, а отправить в Париж, для проверки места расположения будущей Ставки Главнокомандующего, на что Гитлер, скрипя зубами, согласился.
Особой болью в сердце фюрера отозвалось известие о том, что не только чехи, поляки и словаки, но и австрийцы, его земляки, подданные Рейха, встречают советских оккупантов чуть ли не цветами и хлебом-солью. А может, врет сталинское «Совинформбюро»?
Гитлера только сейчас осенила мысль о том, насколько глуп был Геббельс, когда назвал свое ведомство Министерством пропаганды. Вот у кого надо учиться! У Сталина! Информационное бюро! Ври, что хочешь, это только факты, всего лишь информация. Министерство пропаганды… да, глупее, конечно, не придумаешь. Все, что ни брякнет Геббельс, даже самая святая правда, не находит отклика в сердце аудитории. Ведь и слушатель, и читатель знают, что это всего лишь пропаганда, враки то есть, с целью облапошить честных граждан.
Сейчас Геббельс в Париже создает филиал Министерства пропаганды – радиостанцию «Свободная Европа», Грандиозный проект, призванный, вещая на весь цивилизованный мир, поднять волну сопротивления большевизму, а в самом Советском Союзе – национально-освободительные революции. Жаль, что проект этот – понял Гитлер – будет мертворожденным, и не из-за недостатка времени, оставшегося Рейху, а потому, что отец у него Геббельс, а мать – Министерство пропаганды.
Гитлер подошел к столу с мраморной столешницей, на котором были разложены карты, переданные из генштаба ОКВ, с нанесенной на них обстановкой по состоянию на прошедшую ночь. Линия фронта перечеркивала новые области Рейха от Штольпа на балтийском побережье, уходила на запад к Познани, залезала на коренную территорию Рейха у Бреслау, далее по Одеру двигалась к Опельну, оттуда врывалась в Чехию и через Остраву, Брно, Вену и Грац, через Австрию и Хорватию смыкалась с Адриатикой.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93