«Что-что? Что она сказала?» Отец уже насупил брови, а мать взирала на меня с той досадой, с какой смотрят на циркового пуделя, когда он отказывается танцевать ча-ча-ча по команде дрессировщика. Именно этот взгляд и стал для меня последней каплей.
- Я БОЛЬШЕ НЕ ЗАНИМАЮСЬ ЭТИМ ИСКОМ, ПОТОМУ ЧТО МЕНЯ УВОЛИЛИ!
Повисла тишина. К счастью, толпа расступилась, дав мне немного воздуха. Я сделала судорожный вдох.
- Что ты сказала? - переспросил отец, глядя из-под нахмуренных бровей.
- Элли, - ледяным тоном упрекнула меня мать.
- Меня уволили из конторы, и теперь я работаю внештатным художником. Делаю иллюстрации для новостного интернет-сайта. Я больше никогда не вернусь к профессии адвоката, - запинаясь, сказала я, впервые осознав, что это действительно так и я не стану искать место юриста в других фирмах. Заложница толпы полупьяных рождественских эльфов-переростков, я по какой-то странной иронии, внезапно ощутила свободу.
Словно в тумане до меня донеслись перешептывания старых сплетников, угрюмое бормотание отца, наигранно-бодрые попытки матери объяснить мое поведение.
- У нее сейчас чудовищные нагрузки, - лопотала мать. В руке у меня оказался тяжелый бокал с янтарной жидкостью. Я подняла глаза и увидела Эрни.
- Я подумал, тебе не помешает выпить, - сказал он и подмигнул мне. Не будь Эрни женат, в благодарность я бы поцеловала его взасос.
Мы с Марком уехали от Паркеров примерно через ми нуту после того, как я возвестила о своем увольнении. Этой минуты мне как раз хватило, чтобы залпом выпить чистого виски, которое обожгло горло и вызвало опасное урчание в пустом желудке. Марк отбился от ужасной Аннабель и за руку вывел меня на улицу.
Когда мы сели в машину и очутились наконец в безопасности, Марк покачал головой и присвистнул:
- По-моему, все прошло блестяще.
- Это точно, - подтвердила я. - Притормози, а? Марк остановил машину, я открыла дверцу, и меня стошнило на обочину.
Родители приехали домой вскоре после нас. Мы с Марком заняли старые позиции и опять валялись на диване перед телевизором. Поглаживая Салли, устроившуюся у меня на коленях, мы вполглаза смотрели «Эту удивительную жизнь» и делали вид, что не боимся возвращения родителей, когда в комнату медленно и торжественно, как на похоронах, вплыла мать. Вслед за ней безмолвной тенью вошел отец. При одном взгляде на их лица у меня упало сердце. И почему наши родители еще не развелись, как все нормальные люди в их возрасте, и не избавили нас от этих невыносимых семейных праздников?
- Как ты могла таким образом со мной поступить? Ты опозорила меня перед всеми нашими друзьями! - прошипела мать.
- Мам… - начал было Марк, но я махнула рукой, жестом приказывая ему замолчать. Сегодня мое сражение, а не его.
- Ты права, мне следовало рассказать вам об увольнении раньше. Я просто не знала - как, - вздохнула я.
- Не знала - как? И не придумала ничего лучше этой выходки? - завизжала мать.
- Из-за чего ты потеряла работу? - спросил отец, и, услышав его голос, я вздрогнула от неожиданности. Да, он всегда мечтал, чтобы я пошла по его стопам, но, как правило, никогда не выходил на сцену в семейных драмах. Обычно, когда мать входила в штопор и ее глаза пре вращались в две узкие ледяные щелочки, а губы сжимались, словно туго сборенная шторка, отец исчезал за дверями кабинета. Подкидывать хворост в костер было не в его привычках.
Мать ненадолго унялась, позволив мне вкратце объяснить, как все случилось - как Кэтрин меня подставила, как был провален судебный процесс и все деньги, вложенные в него фирмой, пошли прахом.
- Почему ты не рассказала об этой Кэтрин своим начальникам? - задала вопрос мать.
- Потому что она спит с одним из них, - безрадостно усмехнувшись, ответила я. - То есть я предполагаю, что с одним, а там кто его знает, может, она и ему наставляет рога.
Последовала неловкая пауза. Мать бросила взгляд на отца, отец - на меня, я - на Марка, а Марк - в телевизор, где все еще шла «Эта удивительная жизнь», только без звука.
Наконец папа откашлялся и произнес:
- Думаю, ты должна вернуться в фирму и попросить, чтобы тебя взяли обратно. Возьмешь на себя полную ответственность за произошедшее, пообещаешь, что этого не повторится, и станешь работать с удвоенным усердием. Я с недоумением посмотрела на него:
- Я не собираюсь этого делать.
- Почему? - изумилась мать.
- Потому что я не сделала ничего плохого. Мою работу по иску намеренно сорвали.
- Однако у тебя нет доказательств, что та сотрудница припрятала свидетельские показания, - сказал отец.
- Нет, но я знаю, что она это сделала. Как я это докажу? Уж наверняка бумаги не лежат в ее кабинете, ожидая, когда их найдут, - возразила я, не понимая, почему мы вообще обсуждаем эту тему.
- Ну, если у тебя нет доказательств, ты должна взять ответственность на себя. Кажется, ты забываешь об этом, дорогая. Это было твое дело, за сохранность документов отвечала ты, поэтому их пропажа - только твоя вина, - продолжал отец.
Я изумленно уставилась на него:
- Вовсе нет. Как я могла это предвидеть? Документы хранились в конторе, и доступ к ним имел любой адвокат. По-твоему, я должна была каждый вечер таскать домой сорок коробок с бумагами, а утром возвращать их в офис?
- Ты могла сделать копии и держать их у себя в квартире, - заметила мать, и я метнула на нее уничтожающий взгляд. - Да, могла бы, - настаивала она. - И не заставила бы нас краснеть перед всеми друзьями из-за того, что нашу дочь выгнали с работы.
- Мама! - вскинул голову Марк. - Оставь ее в покое.
- На полтона ниже, молодой человек, - холодно сказала мать. - В последнее время ты и сам не был образцовым сыном.
Отец, не обращая внимания на них обоих, продолжал сверлить меня суровым взглядом судьи.
- Если ты не хочешь просить, чтобы тебя взяли обратно, тебе остается только вернуться в Сиракьюс. Я могу подыскать тебе место в какой-нибудь юридической фирме или устроить на работу к окружному прокурору, - предложил он.
Я переводила взгляд с отца на мать, качая головой.
- Как вы смеете? - дрожащим от волнения, но реши тельным голосом проговорила я. - Как вы смеете так со мной обращаться? И кто дал вам право распоряжаться моей жизнью?
- Нет, как ты смеешь! Приходишь на торжество, как член нашей семьи, и устраиваешь сцену! Своим поведением ты опозорила нас с отцом на весь город! - взвизгнула мать.
- Черт побери, я имею право вести себя как угодно. Я ваша дочь, а не дрессированная мартышка! Да, я лишилась работы, и, возможно, этого бы не произошло, если бы я была менее доверчива, более предусмотрительна и так далее, но теперь это уже ничего не меняет. Я рада, что все так случилось, - заявила я, глядя на отца, который прислонился к дверному косяку, скрестив на груди руки. - Я ненавидела эту работу. Я ненавидела профессию адвоката.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82
- Я БОЛЬШЕ НЕ ЗАНИМАЮСЬ ЭТИМ ИСКОМ, ПОТОМУ ЧТО МЕНЯ УВОЛИЛИ!
Повисла тишина. К счастью, толпа расступилась, дав мне немного воздуха. Я сделала судорожный вдох.
- Что ты сказала? - переспросил отец, глядя из-под нахмуренных бровей.
- Элли, - ледяным тоном упрекнула меня мать.
- Меня уволили из конторы, и теперь я работаю внештатным художником. Делаю иллюстрации для новостного интернет-сайта. Я больше никогда не вернусь к профессии адвоката, - запинаясь, сказала я, впервые осознав, что это действительно так и я не стану искать место юриста в других фирмах. Заложница толпы полупьяных рождественских эльфов-переростков, я по какой-то странной иронии, внезапно ощутила свободу.
Словно в тумане до меня донеслись перешептывания старых сплетников, угрюмое бормотание отца, наигранно-бодрые попытки матери объяснить мое поведение.
- У нее сейчас чудовищные нагрузки, - лопотала мать. В руке у меня оказался тяжелый бокал с янтарной жидкостью. Я подняла глаза и увидела Эрни.
- Я подумал, тебе не помешает выпить, - сказал он и подмигнул мне. Не будь Эрни женат, в благодарность я бы поцеловала его взасос.
Мы с Марком уехали от Паркеров примерно через ми нуту после того, как я возвестила о своем увольнении. Этой минуты мне как раз хватило, чтобы залпом выпить чистого виски, которое обожгло горло и вызвало опасное урчание в пустом желудке. Марк отбился от ужасной Аннабель и за руку вывел меня на улицу.
Когда мы сели в машину и очутились наконец в безопасности, Марк покачал головой и присвистнул:
- По-моему, все прошло блестяще.
- Это точно, - подтвердила я. - Притормози, а? Марк остановил машину, я открыла дверцу, и меня стошнило на обочину.
Родители приехали домой вскоре после нас. Мы с Марком заняли старые позиции и опять валялись на диване перед телевизором. Поглаживая Салли, устроившуюся у меня на коленях, мы вполглаза смотрели «Эту удивительную жизнь» и делали вид, что не боимся возвращения родителей, когда в комнату медленно и торжественно, как на похоронах, вплыла мать. Вслед за ней безмолвной тенью вошел отец. При одном взгляде на их лица у меня упало сердце. И почему наши родители еще не развелись, как все нормальные люди в их возрасте, и не избавили нас от этих невыносимых семейных праздников?
- Как ты могла таким образом со мной поступить? Ты опозорила меня перед всеми нашими друзьями! - прошипела мать.
- Мам… - начал было Марк, но я махнула рукой, жестом приказывая ему замолчать. Сегодня мое сражение, а не его.
- Ты права, мне следовало рассказать вам об увольнении раньше. Я просто не знала - как, - вздохнула я.
- Не знала - как? И не придумала ничего лучше этой выходки? - завизжала мать.
- Из-за чего ты потеряла работу? - спросил отец, и, услышав его голос, я вздрогнула от неожиданности. Да, он всегда мечтал, чтобы я пошла по его стопам, но, как правило, никогда не выходил на сцену в семейных драмах. Обычно, когда мать входила в штопор и ее глаза пре вращались в две узкие ледяные щелочки, а губы сжимались, словно туго сборенная шторка, отец исчезал за дверями кабинета. Подкидывать хворост в костер было не в его привычках.
Мать ненадолго унялась, позволив мне вкратце объяснить, как все случилось - как Кэтрин меня подставила, как был провален судебный процесс и все деньги, вложенные в него фирмой, пошли прахом.
- Почему ты не рассказала об этой Кэтрин своим начальникам? - задала вопрос мать.
- Потому что она спит с одним из них, - безрадостно усмехнувшись, ответила я. - То есть я предполагаю, что с одним, а там кто его знает, может, она и ему наставляет рога.
Последовала неловкая пауза. Мать бросила взгляд на отца, отец - на меня, я - на Марка, а Марк - в телевизор, где все еще шла «Эта удивительная жизнь», только без звука.
Наконец папа откашлялся и произнес:
- Думаю, ты должна вернуться в фирму и попросить, чтобы тебя взяли обратно. Возьмешь на себя полную ответственность за произошедшее, пообещаешь, что этого не повторится, и станешь работать с удвоенным усердием. Я с недоумением посмотрела на него:
- Я не собираюсь этого делать.
- Почему? - изумилась мать.
- Потому что я не сделала ничего плохого. Мою работу по иску намеренно сорвали.
- Однако у тебя нет доказательств, что та сотрудница припрятала свидетельские показания, - сказал отец.
- Нет, но я знаю, что она это сделала. Как я это докажу? Уж наверняка бумаги не лежат в ее кабинете, ожидая, когда их найдут, - возразила я, не понимая, почему мы вообще обсуждаем эту тему.
- Ну, если у тебя нет доказательств, ты должна взять ответственность на себя. Кажется, ты забываешь об этом, дорогая. Это было твое дело, за сохранность документов отвечала ты, поэтому их пропажа - только твоя вина, - продолжал отец.
Я изумленно уставилась на него:
- Вовсе нет. Как я могла это предвидеть? Документы хранились в конторе, и доступ к ним имел любой адвокат. По-твоему, я должна была каждый вечер таскать домой сорок коробок с бумагами, а утром возвращать их в офис?
- Ты могла сделать копии и держать их у себя в квартире, - заметила мать, и я метнула на нее уничтожающий взгляд. - Да, могла бы, - настаивала она. - И не заставила бы нас краснеть перед всеми друзьями из-за того, что нашу дочь выгнали с работы.
- Мама! - вскинул голову Марк. - Оставь ее в покое.
- На полтона ниже, молодой человек, - холодно сказала мать. - В последнее время ты и сам не был образцовым сыном.
Отец, не обращая внимания на них обоих, продолжал сверлить меня суровым взглядом судьи.
- Если ты не хочешь просить, чтобы тебя взяли обратно, тебе остается только вернуться в Сиракьюс. Я могу подыскать тебе место в какой-нибудь юридической фирме или устроить на работу к окружному прокурору, - предложил он.
Я переводила взгляд с отца на мать, качая головой.
- Как вы смеете? - дрожащим от волнения, но реши тельным голосом проговорила я. - Как вы смеете так со мной обращаться? И кто дал вам право распоряжаться моей жизнью?
- Нет, как ты смеешь! Приходишь на торжество, как член нашей семьи, и устраиваешь сцену! Своим поведением ты опозорила нас с отцом на весь город! - взвизгнула мать.
- Черт побери, я имею право вести себя как угодно. Я ваша дочь, а не дрессированная мартышка! Да, я лишилась работы, и, возможно, этого бы не произошло, если бы я была менее доверчива, более предусмотрительна и так далее, но теперь это уже ничего не меняет. Я рада, что все так случилось, - заявила я, глядя на отца, который прислонился к дверному косяку, скрестив на груди руки. - Я ненавидела эту работу. Я ненавидела профессию адвоката.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82