Она вынуждена принять все как есть и не будет больше предпринимать глупых попыток сопротивляться.
Несмотря на внешнее спокойствие, внутри у нее все дрожало. Очевидно, все знали о Мэгин. Не в силах больше думать о ней, Эрин выбежала из комнаты, возвратилась по ступеням в трапезную залу, и вдруг у нее схватило желудок от нервного возбуждения. Она должна будет сидеть за трапезой около своего мужа как королева. Увидев Ниалла и Беде, стоящих около камина, который обогревал большую залу, она почувствовала облегчение и подошла к ним.
— Ниалл!
Глаза ее брата была усталыми и задумчивыми, но когда он посмотрел на нее, они приобрели трагический оттенок.
— Эрин!
— Ты здесь останешься?
— Ненадолго. Потом я должен вернуться в Улстер.
Она захотела обнять его, сказать ему, что он ни в не виноват, но если она так сделает, то непременно расплачется. Беде наконец нарушила тягостное молчание.
— Здесь останутся многие ирландские женщины, Эрин. Ты не будешь одинока. Ты знаешь, что Олаф смирился и поощряет изучение христианства? Скоро ты почувствуешь себя здесь как дома, Эрин.
Нет, дом остался в Таре. Здесь все чужое. «Я окружена врагами», — подумала она горько, но ничего не сказала.
— Брайс и Лейт останутся на несколько месяцев, предположил Ниалл, имея в виду двух младших братьев. А Грегори — как ты того пожелаешь.
Грегори. Слава Богу, что хоть Грегори. «Я не буду одинока», — подумала Эрин с облегчением.
В зале, постепенно заполняющейся людьми, вдруг установилась тишина. Эрин обернулась и увидела Олафа, как бы окруженного сиянием. Плащ развевался за его высокой золотистой фигурой. Он был подобен богу.
Быстрым взором он окинул залу, заметил Эрин и протянул ей руку.
Эрин подошла к нему с гордо поднятой головой, помня наставления матери.
Она чувствовала тепло его руки, когда он молча вел ее к красивым резным стульям во главе стола. Как только она села, он отпустил ее руку, как будто прикасался к чему-то грязному.
«Это проверка», — подумала Эрин, молча негодуя на судьбу, которая предначертала ей жить в унижении, ей хотелось убежать, разрыдаться, забиться в ярости. Это была проверка, собирается ли она быть послушной женой, как он хотел, или нет.
Норвежцы и ирландцы направились к своим стульям. Беседа в зале возобновилась, когда новоявленные союзники устало оглядели друг друга. Слуги вносили блюдо за блюдом.
— Итак, как ты сегодня ела?
Эрин всегда ощущала его взгляд. Она уставилась в свою тарелку, где аккуратно резала ножом кусок мяса.
— Хорошо, — ответила она сдержанно и почувствовала, как поднялись его золотые брови, как сжались его пальцы вокруг кубка.
— Я надеюсь, ты изучила круг своих обязанностей?
— Я выросла в Таре, Норвежский Повелитель. Я уверена, что ни одна задача не покажется мне слишком труд-Ной… здесь. — Она говорила тихо, ее сарказм походил на обоюдоострый нож. Возможно, она смирилась с некоторыми вещами, но не примирилась с этим мужчиной, сидящим рядом с ней. Каждый нерв ее трепетал, когда он был рядом, и она подумала, что если уж она здесь, то не позволит унижать свое достоинство. Победитель или нет, он не будет помыкать ею, если только не застанет ее врасплох. Олаф, не ответил и повернулся к мужчине, сидящему рядом. Эрин осмотрела залу. Очевидно, что для прочного мира между норвежцами и ирландцами потребуется время. Норвежцев было значительно больше, чем ирландцев, и некоторые из них считали, что у Олафа помрачился рассудок, если он ужинает с врагами.
— Ты думаешь, начнутся волнения?
Эрин испугалась, заметив, что муж снова смотрит на нее, но лишь пожала плечами.
— Нет, мой господин. Я так поражена увиденным, что ни о чем подобном не думаю. Мне следовало, однако, молить у Бога мира, ведь твои воины имеют преимущество перед настоящими наследниками земли.
Он наклонился к ней. Она ощутила его дыхание на своих щеках, когда он медленно заговорил.
— А, так если бы ирландцы перевесили норвежцев, ты была бы счастлива видеть, как проливается кровь? Моя, в частности?
Эрин обернулась к нему, улыбка искривила ее губы, в ее глазах стоял лед.
— Олаф, я никогда не мечтала ни о чем другом.
Как и раньше, ее речь была спокойна. Он улыбнулся в ответ, его рука легла ей на плечо, как если бы они были влюбленными, ласково перешептывающимися друг с другом.
— Ты все еще думаешь убить меня и сбежать?
Этот вопрос был задан спокойным тоном, как если бы речь шла о цвете неба.
Его прикосновение породило легкую дрожь в позвоночнике. Она презрительно посмотрела поверх его сильной большой руки, свисавшей с ее плеча, и опять перевела взгляд на него.
— Нет, мой господин, я не хочу беды моему народу. Я подожду, придет время, и датчане раскроят тебе череп.
Она была удивлена, что он нашел подобное заявление забавным, засмеялся, и его смех был теплым и хриплым. Опасный смех. Слабая дрожь пробежала по ее телу, и она перевела взгляд на фокусников. Олаф опять слушал своего соседа справа. Эрин посмотрела на викинга, сидевшего на почетном месте. Он был высокий, но не такой как Олаф, и с более короткими огненными волосами. Его глаза были серо-голубыми. Он взглянул на нее, но не сказал ничего, только фыркнул, из чего Эрин заключила, что он не очень-то любит ирландцев, но как женщину он ее оценил. Интересно, это и есть Сигурд, про которого говорила Мойра. Возможно. Бедная Мойра.
С ней никто не заговаривал. Викинг справа от нее был поглощен беседой с ирландцем, сидящим рядом.
Она молилась, чтобы трапеза поскорее закончилась. Беде и Ниалл сидели далеко, по ту сторону стола, а Грегори и вовсе не было видно.
К своему ужасу, она узнала, что корабли викингов только что вернулись из путешествия в Испанию. А трапеза продолжится, о чем свидетельствовали свежие фрукты, разложенные на огромных блюдах.
Она съела половину апельсина, чувствуя себя такой одинокой, как никогда. «Как я вынесу все это?» — думала она. Она сделала большой глоток эля и откинулась на спинку стула. Может, ей удастся притвориться больной и ужинать в своих покоях в одиночестве.
Фокусники закончили представление. Какой-то человек стал рассказывать легенду о короле викингов Фаирхире, который боролся с богом Фрейем. Легенда была забавной, и Эрин отвлеклась. Человек закончил рассказ и низко поклонился. Ему выразили благодарность громкими возгласами, и Эрин подумала, что сейчас начнется другой рассказ. Вместо этого из-за стола поднялась женщина и приказала ему удалиться. На его место вышли танцоры, но Эрин не смотрела на них. Женщина насмешливо с откровенным вызовом взглянула на нее. Это была Мэгин.
Она улыбнулась Эрин через всю залу. Потом, дерзко сверкнув страстными глазами, села и громко засмеялась в ответ на какую-то шутку. Эрин почувствовала, как кровь бросилась ей в лицо от негодования.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94
Несмотря на внешнее спокойствие, внутри у нее все дрожало. Очевидно, все знали о Мэгин. Не в силах больше думать о ней, Эрин выбежала из комнаты, возвратилась по ступеням в трапезную залу, и вдруг у нее схватило желудок от нервного возбуждения. Она должна будет сидеть за трапезой около своего мужа как королева. Увидев Ниалла и Беде, стоящих около камина, который обогревал большую залу, она почувствовала облегчение и подошла к ним.
— Ниалл!
Глаза ее брата была усталыми и задумчивыми, но когда он посмотрел на нее, они приобрели трагический оттенок.
— Эрин!
— Ты здесь останешься?
— Ненадолго. Потом я должен вернуться в Улстер.
Она захотела обнять его, сказать ему, что он ни в не виноват, но если она так сделает, то непременно расплачется. Беде наконец нарушила тягостное молчание.
— Здесь останутся многие ирландские женщины, Эрин. Ты не будешь одинока. Ты знаешь, что Олаф смирился и поощряет изучение христианства? Скоро ты почувствуешь себя здесь как дома, Эрин.
Нет, дом остался в Таре. Здесь все чужое. «Я окружена врагами», — подумала она горько, но ничего не сказала.
— Брайс и Лейт останутся на несколько месяцев, предположил Ниалл, имея в виду двух младших братьев. А Грегори — как ты того пожелаешь.
Грегори. Слава Богу, что хоть Грегори. «Я не буду одинока», — подумала Эрин с облегчением.
В зале, постепенно заполняющейся людьми, вдруг установилась тишина. Эрин обернулась и увидела Олафа, как бы окруженного сиянием. Плащ развевался за его высокой золотистой фигурой. Он был подобен богу.
Быстрым взором он окинул залу, заметил Эрин и протянул ей руку.
Эрин подошла к нему с гордо поднятой головой, помня наставления матери.
Она чувствовала тепло его руки, когда он молча вел ее к красивым резным стульям во главе стола. Как только она села, он отпустил ее руку, как будто прикасался к чему-то грязному.
«Это проверка», — подумала Эрин, молча негодуя на судьбу, которая предначертала ей жить в унижении, ей хотелось убежать, разрыдаться, забиться в ярости. Это была проверка, собирается ли она быть послушной женой, как он хотел, или нет.
Норвежцы и ирландцы направились к своим стульям. Беседа в зале возобновилась, когда новоявленные союзники устало оглядели друг друга. Слуги вносили блюдо за блюдом.
— Итак, как ты сегодня ела?
Эрин всегда ощущала его взгляд. Она уставилась в свою тарелку, где аккуратно резала ножом кусок мяса.
— Хорошо, — ответила она сдержанно и почувствовала, как поднялись его золотые брови, как сжались его пальцы вокруг кубка.
— Я надеюсь, ты изучила круг своих обязанностей?
— Я выросла в Таре, Норвежский Повелитель. Я уверена, что ни одна задача не покажется мне слишком труд-Ной… здесь. — Она говорила тихо, ее сарказм походил на обоюдоострый нож. Возможно, она смирилась с некоторыми вещами, но не примирилась с этим мужчиной, сидящим рядом с ней. Каждый нерв ее трепетал, когда он был рядом, и она подумала, что если уж она здесь, то не позволит унижать свое достоинство. Победитель или нет, он не будет помыкать ею, если только не застанет ее врасплох. Олаф, не ответил и повернулся к мужчине, сидящему рядом. Эрин осмотрела залу. Очевидно, что для прочного мира между норвежцами и ирландцами потребуется время. Норвежцев было значительно больше, чем ирландцев, и некоторые из них считали, что у Олафа помрачился рассудок, если он ужинает с врагами.
— Ты думаешь, начнутся волнения?
Эрин испугалась, заметив, что муж снова смотрит на нее, но лишь пожала плечами.
— Нет, мой господин. Я так поражена увиденным, что ни о чем подобном не думаю. Мне следовало, однако, молить у Бога мира, ведь твои воины имеют преимущество перед настоящими наследниками земли.
Он наклонился к ней. Она ощутила его дыхание на своих щеках, когда он медленно заговорил.
— А, так если бы ирландцы перевесили норвежцев, ты была бы счастлива видеть, как проливается кровь? Моя, в частности?
Эрин обернулась к нему, улыбка искривила ее губы, в ее глазах стоял лед.
— Олаф, я никогда не мечтала ни о чем другом.
Как и раньше, ее речь была спокойна. Он улыбнулся в ответ, его рука легла ей на плечо, как если бы они были влюбленными, ласково перешептывающимися друг с другом.
— Ты все еще думаешь убить меня и сбежать?
Этот вопрос был задан спокойным тоном, как если бы речь шла о цвете неба.
Его прикосновение породило легкую дрожь в позвоночнике. Она презрительно посмотрела поверх его сильной большой руки, свисавшей с ее плеча, и опять перевела взгляд на него.
— Нет, мой господин, я не хочу беды моему народу. Я подожду, придет время, и датчане раскроят тебе череп.
Она была удивлена, что он нашел подобное заявление забавным, засмеялся, и его смех был теплым и хриплым. Опасный смех. Слабая дрожь пробежала по ее телу, и она перевела взгляд на фокусников. Олаф опять слушал своего соседа справа. Эрин посмотрела на викинга, сидевшего на почетном месте. Он был высокий, но не такой как Олаф, и с более короткими огненными волосами. Его глаза были серо-голубыми. Он взглянул на нее, но не сказал ничего, только фыркнул, из чего Эрин заключила, что он не очень-то любит ирландцев, но как женщину он ее оценил. Интересно, это и есть Сигурд, про которого говорила Мойра. Возможно. Бедная Мойра.
С ней никто не заговаривал. Викинг справа от нее был поглощен беседой с ирландцем, сидящим рядом.
Она молилась, чтобы трапеза поскорее закончилась. Беде и Ниалл сидели далеко, по ту сторону стола, а Грегори и вовсе не было видно.
К своему ужасу, она узнала, что корабли викингов только что вернулись из путешествия в Испанию. А трапеза продолжится, о чем свидетельствовали свежие фрукты, разложенные на огромных блюдах.
Она съела половину апельсина, чувствуя себя такой одинокой, как никогда. «Как я вынесу все это?» — думала она. Она сделала большой глоток эля и откинулась на спинку стула. Может, ей удастся притвориться больной и ужинать в своих покоях в одиночестве.
Фокусники закончили представление. Какой-то человек стал рассказывать легенду о короле викингов Фаирхире, который боролся с богом Фрейем. Легенда была забавной, и Эрин отвлеклась. Человек закончил рассказ и низко поклонился. Ему выразили благодарность громкими возгласами, и Эрин подумала, что сейчас начнется другой рассказ. Вместо этого из-за стола поднялась женщина и приказала ему удалиться. На его место вышли танцоры, но Эрин не смотрела на них. Женщина насмешливо с откровенным вызовом взглянула на нее. Это была Мэгин.
Она улыбнулась Эрин через всю залу. Потом, дерзко сверкнув страстными глазами, села и громко засмеялась в ответ на какую-то шутку. Эрин почувствовала, как кровь бросилась ей в лицо от негодования.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94