Я ничего от тебя не жду.
Он отвернулся от нее. Ошеломленная, Эрин в замешательстве тупо смотрела на его широкую спину несколько секунд, чувствуя головокружение, как если бы ее ударили. Его взгляд был обращен на огонь. Наконец Эрин взяла себя в руки, отползла осторожно в дальний угол кровати, и укрылась покрывалом.
Когда Олаф повернулся к ней, на его губах мелькнула жестокая улыбка.
— Теперь, моя леди, ты будешь испытывать не просто страх перед насилием. Должно быть, тебя интересует, почему я не намереваюсь мстить. Чем ты мне угрожала в тот день?
Эрин пыталась сосредоточиться на молитве, чтобы не закричать от ужаса, когда он дотронулся до нее — слегка, одним пальцем, проведя линию от горла, между холмами ее грудей и ниже, по ее животу, и эта линия обжигала. Она стиснула зубы, когда бронзовый палец задержался на нежной белой коже выше ее бедра.
— Мне кажется, ты собиралась поджарить мои мужские органы на моих глазах? — спросил он почти вежливо, с любопытством, и это делало его еще страшнее. Она с трудом заставляла себя выдерживать его взгляд, ей страшно хотелось прижать колени к груди, чтобы избавиться от обжигающего следа его пальца.
— Что ж, жена, — сказал он, — это-то я едва ли смогу сделать, даже если бы у меня было такое желание.
Он быстро отступил, презрительно набросил на нее покрывало и отошел на несколько шагов. Все это время она смотрела на него, обезумев и дрожа от страха, черный вихрь кружился у нее в голове. Но когда он повернулся к ней снова, от прежних его чувств не осталось и следа. Он выглядел усталым и едва замечал ее.
— Я не держу на тебя зла, — сказал он утомленно, поправляя сбившиеся золотые волосы на висках. — Я не хочу мстить за то, что случилось у ручья. Если ты не будешь беспокоить меня, жена, твое существование будет вполне сносным. Я властелин моего дворца — дворца викингов, если хочешь — и если ты будешь досаждать мне, с тобой будут обращаться по-иному. Я не выношу неповиновения. Тебе понятно?
Эрин долго смотрела на него, потом слабо кивнула. Она знала твердо только одно. «Ты никогда не будешь моим властелином, викинг», — подумала она и не потрудилась выказать смирение.
Оп отвернулся от нее, как будто бы она его больше не интересовала, или, точнее, забыв о ней. Потушил масляные лампы, подошел к постели и забрался туда, повернувшись к ней спиной.
Пораженная поворотом событий, Эрин осталась сидеть в своем углу. Он не был бесчувственным, ему просто не хотелось насиловать ее. Если бы она не питала к нему такой ненависти, то была бы оскорблена; но вдруг она поняла, что несмотря ни на что, она действительно оскорблена, он сравнил ее со своей бывшей любовницей и нашел ее непривлекательной. Отлично! Слава Богу! Она не будет удовлетворять его животные желания. Странно, но его слова обидели и унизили ее. Они мучили ее не меньше, чем ненависть.
Эрин продолжала сидеть в полутемной комнате, едва освещенной маленькими огнями.
Она слышала, как Олаф дышит во сне. Ее разумом опять завладели темные мысли, когда она вспомнила, как он сдернул ее с кровати, разорвал платье и, насмехаясь, отшвырнул ее с силой, как будто бы она была ненужной вещью. Она стиснула зубы, чтобы не расплакаться от обиды: она не могла вынести этого, это было сверх ее сил. Он ожидал, что она уснет рядом с ним, будет выполнять его приказы, прислуживать, как собака-подлиза. Как отец мог сделать такое?
Эрин взглянула на лежавшего рядом мужчину. Он крепко спал, в то время как она претерпевала невыносимые страдания. Прикусив губы, чтобы подавить слезы, она отвернулась. Взгляд упал на жемчужные кольца ее ножниц, блестевшие при слабом свете огня.
Эрин закрыла лицо руками. Она не могла убить даже викинга ударом в спину, но она хотела, чтобы ножницы были рядом с ней. Если он опять коснется ее, будет унижать, пользуясь своей силой, она станет защищаться. В следующий раз она будет более решительной.
Она посмотрела на широкие бронзовые плечи ненавистного мужчины. Они спокойно поднимались и опускались. Очень осторожно Эрин двинулась, сползая с кровати, на цыпочках прошла по холодному каменному полу и взяла ножницы.
Его голос прозвучал как удар хлыста над ее плечом, и его пальцы вцепились ей в волосы.
— Да будут прокляты все боги, но ты и впрямь глупа!
Слезы навернулись у нее на глазах, когда он приподнял ее за волосы. Боль была настолько нестерпимой, что Эрин собиралась просить пощады, но не смогла. Она с трудом дышала и сглатывала слезы, стараясь добраться до его лица. Он поймал ее руку и заломил за спину, и как Эрин ни старалась сдержаться, она вскрикнула. Потом он бросил ее на кровать.
— Еще одна подобная выходка, ирландская сука, — предупредил он — его синие глаза блестели в темноте, — и ты узнаешь, что викинги охотно бьют своих жен — даже в первую брачную ночь.
Потирая голову, Эрин подумала, что он, наверное, выдернул половину ее волос. Она поднялась, попятилась ползком к изголовью кровати и посмотрела на Олафа с опаской. Ей, конечно, не следовало так поступать, он был уверен, что она хотела ударить его в спину.
Учитывая происшедшее, его презрение к ней было довольно сдержанным. Когда она, нервничая, осознала, что они все еще голые, и попыталась натянуть на себя одежду, она взмолилась, чтобы он расценил ее молчание как смирение и лег в постель.
Она видела его силуэт, передвигающийся по комнате, и слышала возню в сундуке. Через минуту он вернулся к ней.
— Протяни руки, — потребовал он. Она поняла, что он собирается связать ее, и запротестовала.
— Нет! — закричала она невольно.
В раздражении он подошел к ней. Инстинкт сработал быстрее разума и заставил ее защищаться. Эрин ударила мужа ногой, забарабанила кулаками, готовая ногтями проткнуть ему глаз.
Он разразился проклятиями, но защищался очень слабо. Придавил Эрин своим телом и умело связал ее запястья одной рукой. Они оба устали от борьбы. Какое-то время Олаф лежал на ней, его тело прижимало ее к кровати. Эрин повернула голову, заскрежетав зубами. Его борода скользила по ее подбородку и уху, и она ощущала его влажное дыхание. Его бедра лежали поверх ее бедер, и ее нежному телу было больно от его тяжести.
Вдруг он передвинулся.
— Тебе следует успокоиться и прекратить борьбу, ирландская жена. А то мои физические потребности могут перевесить отвращение к холодной девственнице. У меня сейчас нет женщины, но я имел возможность оценить способности хорошей блудницы. У меня есть соблазн рассматривать тебя в этом качестве. В конце концов, много людей ожидают наследника, который объединит силы земли.
Эрин закрыла глаза, чтобы не видеть его, но она не могла не ощущать его власть над собой. Она чувствовала его прикосновения, и это ее смущало.
Ее руки, напрягшиеся под его хваткой, стали мягкими.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94
Он отвернулся от нее. Ошеломленная, Эрин в замешательстве тупо смотрела на его широкую спину несколько секунд, чувствуя головокружение, как если бы ее ударили. Его взгляд был обращен на огонь. Наконец Эрин взяла себя в руки, отползла осторожно в дальний угол кровати, и укрылась покрывалом.
Когда Олаф повернулся к ней, на его губах мелькнула жестокая улыбка.
— Теперь, моя леди, ты будешь испытывать не просто страх перед насилием. Должно быть, тебя интересует, почему я не намереваюсь мстить. Чем ты мне угрожала в тот день?
Эрин пыталась сосредоточиться на молитве, чтобы не закричать от ужаса, когда он дотронулся до нее — слегка, одним пальцем, проведя линию от горла, между холмами ее грудей и ниже, по ее животу, и эта линия обжигала. Она стиснула зубы, когда бронзовый палец задержался на нежной белой коже выше ее бедра.
— Мне кажется, ты собиралась поджарить мои мужские органы на моих глазах? — спросил он почти вежливо, с любопытством, и это делало его еще страшнее. Она с трудом заставляла себя выдерживать его взгляд, ей страшно хотелось прижать колени к груди, чтобы избавиться от обжигающего следа его пальца.
— Что ж, жена, — сказал он, — это-то я едва ли смогу сделать, даже если бы у меня было такое желание.
Он быстро отступил, презрительно набросил на нее покрывало и отошел на несколько шагов. Все это время она смотрела на него, обезумев и дрожа от страха, черный вихрь кружился у нее в голове. Но когда он повернулся к ней снова, от прежних его чувств не осталось и следа. Он выглядел усталым и едва замечал ее.
— Я не держу на тебя зла, — сказал он утомленно, поправляя сбившиеся золотые волосы на висках. — Я не хочу мстить за то, что случилось у ручья. Если ты не будешь беспокоить меня, жена, твое существование будет вполне сносным. Я властелин моего дворца — дворца викингов, если хочешь — и если ты будешь досаждать мне, с тобой будут обращаться по-иному. Я не выношу неповиновения. Тебе понятно?
Эрин долго смотрела на него, потом слабо кивнула. Она знала твердо только одно. «Ты никогда не будешь моим властелином, викинг», — подумала она и не потрудилась выказать смирение.
Оп отвернулся от нее, как будто бы она его больше не интересовала, или, точнее, забыв о ней. Потушил масляные лампы, подошел к постели и забрался туда, повернувшись к ней спиной.
Пораженная поворотом событий, Эрин осталась сидеть в своем углу. Он не был бесчувственным, ему просто не хотелось насиловать ее. Если бы она не питала к нему такой ненависти, то была бы оскорблена; но вдруг она поняла, что несмотря ни на что, она действительно оскорблена, он сравнил ее со своей бывшей любовницей и нашел ее непривлекательной. Отлично! Слава Богу! Она не будет удовлетворять его животные желания. Странно, но его слова обидели и унизили ее. Они мучили ее не меньше, чем ненависть.
Эрин продолжала сидеть в полутемной комнате, едва освещенной маленькими огнями.
Она слышала, как Олаф дышит во сне. Ее разумом опять завладели темные мысли, когда она вспомнила, как он сдернул ее с кровати, разорвал платье и, насмехаясь, отшвырнул ее с силой, как будто бы она была ненужной вещью. Она стиснула зубы, чтобы не расплакаться от обиды: она не могла вынести этого, это было сверх ее сил. Он ожидал, что она уснет рядом с ним, будет выполнять его приказы, прислуживать, как собака-подлиза. Как отец мог сделать такое?
Эрин взглянула на лежавшего рядом мужчину. Он крепко спал, в то время как она претерпевала невыносимые страдания. Прикусив губы, чтобы подавить слезы, она отвернулась. Взгляд упал на жемчужные кольца ее ножниц, блестевшие при слабом свете огня.
Эрин закрыла лицо руками. Она не могла убить даже викинга ударом в спину, но она хотела, чтобы ножницы были рядом с ней. Если он опять коснется ее, будет унижать, пользуясь своей силой, она станет защищаться. В следующий раз она будет более решительной.
Она посмотрела на широкие бронзовые плечи ненавистного мужчины. Они спокойно поднимались и опускались. Очень осторожно Эрин двинулась, сползая с кровати, на цыпочках прошла по холодному каменному полу и взяла ножницы.
Его голос прозвучал как удар хлыста над ее плечом, и его пальцы вцепились ей в волосы.
— Да будут прокляты все боги, но ты и впрямь глупа!
Слезы навернулись у нее на глазах, когда он приподнял ее за волосы. Боль была настолько нестерпимой, что Эрин собиралась просить пощады, но не смогла. Она с трудом дышала и сглатывала слезы, стараясь добраться до его лица. Он поймал ее руку и заломил за спину, и как Эрин ни старалась сдержаться, она вскрикнула. Потом он бросил ее на кровать.
— Еще одна подобная выходка, ирландская сука, — предупредил он — его синие глаза блестели в темноте, — и ты узнаешь, что викинги охотно бьют своих жен — даже в первую брачную ночь.
Потирая голову, Эрин подумала, что он, наверное, выдернул половину ее волос. Она поднялась, попятилась ползком к изголовью кровати и посмотрела на Олафа с опаской. Ей, конечно, не следовало так поступать, он был уверен, что она хотела ударить его в спину.
Учитывая происшедшее, его презрение к ней было довольно сдержанным. Когда она, нервничая, осознала, что они все еще голые, и попыталась натянуть на себя одежду, она взмолилась, чтобы он расценил ее молчание как смирение и лег в постель.
Она видела его силуэт, передвигающийся по комнате, и слышала возню в сундуке. Через минуту он вернулся к ней.
— Протяни руки, — потребовал он. Она поняла, что он собирается связать ее, и запротестовала.
— Нет! — закричала она невольно.
В раздражении он подошел к ней. Инстинкт сработал быстрее разума и заставил ее защищаться. Эрин ударила мужа ногой, забарабанила кулаками, готовая ногтями проткнуть ему глаз.
Он разразился проклятиями, но защищался очень слабо. Придавил Эрин своим телом и умело связал ее запястья одной рукой. Они оба устали от борьбы. Какое-то время Олаф лежал на ней, его тело прижимало ее к кровати. Эрин повернула голову, заскрежетав зубами. Его борода скользила по ее подбородку и уху, и она ощущала его влажное дыхание. Его бедра лежали поверх ее бедер, и ее нежному телу было больно от его тяжести.
Вдруг он передвинулся.
— Тебе следует успокоиться и прекратить борьбу, ирландская жена. А то мои физические потребности могут перевесить отвращение к холодной девственнице. У меня сейчас нет женщины, но я имел возможность оценить способности хорошей блудницы. У меня есть соблазн рассматривать тебя в этом качестве. В конце концов, много людей ожидают наследника, который объединит силы земли.
Эрин закрыла глаза, чтобы не видеть его, но она не могла не ощущать его власть над собой. Она чувствовала его прикосновения, и это ее смущало.
Ее руки, напрягшиеся под его хваткой, стали мягкими.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94