.. Короче, они заскочили в ближнюю кафешку, заперлись вместе в сортире. Кто-то стучал в дверь. Потом ломился. Потом им грозили милицией. Плевать! Когда наконец они выползли из туалета, едва живые, вся кафешка стояла по стойке «смирно» и завистливо пожирала их глазами.
Никто ведь человека не осуждает, если он срочно по-маленькому или по-большому захотел! А секс – это вам не пописать-покакать! Понимать надо! Тем более после такой разлуки.
А та ссора случилась из-за сумасшедшей Алкиной бабки.
Был выходной. Предки срулили на дачу, и Ваня с Алкой кувыркались на ее постели часа три без перерыва. А когда Ваня, пошатываясь от усталости, как был, голый, пошел в душ, обнаружилось, что в гостиной мраморной статуей, по крайней мере с лицом именно таким – белым с прозеленью, восседает какая-то седая тетка. Оказалось – бабка. Ваня-то прежде никогда ее не видал, как и родителей подружки.
Он заскочил обратно в комнату, толкнул задремавшую в сбитых простынях девчонку, а тут и старуха нарисовалась. Алка получила пощечину и наименование «блядища». Ваня – жест рукой, как в кино, и короткое слово «Вон!». Потом бабка стала орать, что сейчас же вызовет родителей и милицию, потому что Алка несовершеннолетняя, и Ваню упекут за изнасилование. Подружка начала орать в ответ, а Ваня – одеваться. Он успел натянуть штаны и рванул в коридор обуваться. Но бабка оказалась шустрее: перегородила дверь, усевшись на пуфик, и приказала, точно как Костыль на занятиях: «Сидеть! Отвечать на мои вопросы».
Ваня сел. А что делать? Не драться же! Хотя Алка подзуживала: «Да посади ее в ванну вместе с пуфиком, а я душ включу, чтоб мозги промыло!»
Бабка, как на допросе, ледяным голосом спрашивала: «Имя? Фамилия? Возраст?» Только что протокол, как менты, не вела. Алка шипела: «Не говори ей ничего», а он покорно отвечал. Она его будто загипнотизировала, эта бабка. Будто воли лишила. Вот он и талдычил, как зомби, и имя, и фамилию. Потом бабка перешла к подробностям биографии: кто отец, кто мать, чем занимаются? Ваня все честно доложил, а когда назвал место материной работы и адрес проживания, бабка вдруг побледнела, хотя куда уж больше, и без того как смерть была, странно расширила глаза и, тюкнувшись башкой о стенку, сползла с пуфика на пол.
– Чувств лишилась, – ехидно прищурилась Алка. – Аристократка! Пусть полежит, отдохнет! Пошли!
Ваня обошел лежащую старуху бочком, а Алка – так просто перешагнула.
– Может, врача? – спросил Ваня уже с площадки.
– Обойдется, – хмыкнула Алка, – она у нас живучая! Папахен говорит, что бабаня всех нас переживет и похоронит!
Подруга тащила его в бар оттопыриться и снять стресс коктейльчиком, но Ване уже надо было забирать Катюшку из гостей, и они распрощались.
Алки не было три дня. Потом она появилась, сбежав с уроков, и рассказала, что дома творится полный ужас. Бабка все доложила предкам, когда очухалась, и теперь Аллу никуда не выпускают, а в школу ее привозит и увозит отцовский шофер.
– Имей в виду, – шепнула девушка, прижавшись к нему грудью и запуская пальцы под ремень, – бабка требует от отца, чтоб он к твоей матери сходил. Типа, поговорить. Папахен вообще озверел, орет, что отправит меня в закрытый пансион за границу. А я сказала, что если они будут меня доставать, то я вообще из дому сбегу к тебе жить и выйду замуж. Они реально струхнули! Знаешь, чего я у них выторговала? – Алка счастливо засмеялась. – Машину! Но за это я должна тебя бросить! Прикольно, да?
– Согласилась?
– А то! За тачку-то и дурак согласится.
– Чего тогда пришла? – озлился Ваня, выбрасывая Алкину руку из собственных штанов.
– Ты чё, офонарел? – Подружка наклонила Ванину голову и куснула его за ухо. – Тачка – это же круто! Где хочешь остановился и трахайся! А чтоб они совсем успокоились, я им вместо тебя кого-нибудь другого покажу – типа, новый бойфренд.
– Кого? – оторопел Ваня, плохо успевая за стремительной мыслью подружки.
– Да хоть Рима, – отмахнулась Алка. – Или нет. Лучше – Костыля! Папахен, как его свастики и молнии увидит, со страха в штаны наделает. Прямо в парадный мундир! Сами будут просить, чтоб я к тебе вернулась! Скажут: такой мальчик хороший был, на кого променяла?
В семейных интригах Ваня был не мастак. В их доме ничего такого не случалось. Даже когда отчим был жив, все скандалы происходили в открытую, никто никаких камней за пазухой не носил. Ваня люто ненавидел отчима, отчим презирал и гнобил пасынка. Только мать металась между ними, как сама говорила, между двух огней, мучаясь и плача. Ване ее жалко не было. Чего жалеть? Кто ее просил за отчима выходить? Эх, если б не Катька, Ваня с отчимом давно бы разобрался, не дожидаясь, пока кто-то другой его кокнет. В том, что отчим умер не своей смертью, Ваня был уверен. Такие уроды просто так в аварии не попадают.
– Делай что хочешь, – сказал он Алке.
– Ну ты тогда с Костылем поговори, – прижалась к нему подружка. – А то к нему подойду, и он не так истолкует.
– Поговорю, – пообещал Ваня.
И поговорил. Костыль выслушал, ухмыльнулся, кивнул. А через несколько дней Ваня засек их с Алкой выходящими из чулана в организации. Вид у Костыля был чумной и мутный, а на Алке оказалась смазана вся косметика.
Вот тогда Ваня с ней и перестал разговаривать, потому что все понял. Костыль тоже понял, что Ваня понял. Подошел к нему, обнял за плечи:
– Брат, нам, солдатам расовой войны, не пристало из-за баб ссориться. Баба другом быть не может, с ней на акцию не пойдешь, она свою грудь под нож чурбана не подставит, разве что под его грязную руку! – Костыль гнусно осклабился. – И потом, за один раз от нее не убудет. А второй раз я сам не потяну, она у тебя бешеная. В натуре, вообще не догоняю – как ты с ней столько времени и еще живой? Я бы уже копыта откинул!
Ваня спорить не стал. Чего спорить, если Костыль кругом прав? И насчет дружбы, и насчет Алкиной ненасытности. Но Костылева оценка его, Ваниных, мужских качеств, ясно, польстила.
– Давай пять, брат! – протянул руку Костыль.
– Держи, брат, – пожал протянутую ладонь Ваня. Честно говоря, внутри что-то свербило, когда он вспоминал про Алку и Костыля, но Ваня приказал себе об этом забыть. Все равно думать на такие сложные темы у него получалось не очень. Мысли скакали, прятались по закоулкам, никак не соединяясь в одну стройную цепочку. То выплывало начало, то конец, а то вдруг середина. А вот чтобы вместе, когда все ясно и просто, как говорится, логически – никак. Да еще свои, местные девчонки, крутившиеся в организации, узнав, что у Вани с Алкой – все, просто наперебой принялись на Ване виснуть. Видно, восторгами о его мужской неутомимости подружка делилась охотно.
А потом нарисовалась и она сама.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89
Никто ведь человека не осуждает, если он срочно по-маленькому или по-большому захотел! А секс – это вам не пописать-покакать! Понимать надо! Тем более после такой разлуки.
А та ссора случилась из-за сумасшедшей Алкиной бабки.
Был выходной. Предки срулили на дачу, и Ваня с Алкой кувыркались на ее постели часа три без перерыва. А когда Ваня, пошатываясь от усталости, как был, голый, пошел в душ, обнаружилось, что в гостиной мраморной статуей, по крайней мере с лицом именно таким – белым с прозеленью, восседает какая-то седая тетка. Оказалось – бабка. Ваня-то прежде никогда ее не видал, как и родителей подружки.
Он заскочил обратно в комнату, толкнул задремавшую в сбитых простынях девчонку, а тут и старуха нарисовалась. Алка получила пощечину и наименование «блядища». Ваня – жест рукой, как в кино, и короткое слово «Вон!». Потом бабка стала орать, что сейчас же вызовет родителей и милицию, потому что Алка несовершеннолетняя, и Ваню упекут за изнасилование. Подружка начала орать в ответ, а Ваня – одеваться. Он успел натянуть штаны и рванул в коридор обуваться. Но бабка оказалась шустрее: перегородила дверь, усевшись на пуфик, и приказала, точно как Костыль на занятиях: «Сидеть! Отвечать на мои вопросы».
Ваня сел. А что делать? Не драться же! Хотя Алка подзуживала: «Да посади ее в ванну вместе с пуфиком, а я душ включу, чтоб мозги промыло!»
Бабка, как на допросе, ледяным голосом спрашивала: «Имя? Фамилия? Возраст?» Только что протокол, как менты, не вела. Алка шипела: «Не говори ей ничего», а он покорно отвечал. Она его будто загипнотизировала, эта бабка. Будто воли лишила. Вот он и талдычил, как зомби, и имя, и фамилию. Потом бабка перешла к подробностям биографии: кто отец, кто мать, чем занимаются? Ваня все честно доложил, а когда назвал место материной работы и адрес проживания, бабка вдруг побледнела, хотя куда уж больше, и без того как смерть была, странно расширила глаза и, тюкнувшись башкой о стенку, сползла с пуфика на пол.
– Чувств лишилась, – ехидно прищурилась Алка. – Аристократка! Пусть полежит, отдохнет! Пошли!
Ваня обошел лежащую старуху бочком, а Алка – так просто перешагнула.
– Может, врача? – спросил Ваня уже с площадки.
– Обойдется, – хмыкнула Алка, – она у нас живучая! Папахен говорит, что бабаня всех нас переживет и похоронит!
Подруга тащила его в бар оттопыриться и снять стресс коктейльчиком, но Ване уже надо было забирать Катюшку из гостей, и они распрощались.
Алки не было три дня. Потом она появилась, сбежав с уроков, и рассказала, что дома творится полный ужас. Бабка все доложила предкам, когда очухалась, и теперь Аллу никуда не выпускают, а в школу ее привозит и увозит отцовский шофер.
– Имей в виду, – шепнула девушка, прижавшись к нему грудью и запуская пальцы под ремень, – бабка требует от отца, чтоб он к твоей матери сходил. Типа, поговорить. Папахен вообще озверел, орет, что отправит меня в закрытый пансион за границу. А я сказала, что если они будут меня доставать, то я вообще из дому сбегу к тебе жить и выйду замуж. Они реально струхнули! Знаешь, чего я у них выторговала? – Алка счастливо засмеялась. – Машину! Но за это я должна тебя бросить! Прикольно, да?
– Согласилась?
– А то! За тачку-то и дурак согласится.
– Чего тогда пришла? – озлился Ваня, выбрасывая Алкину руку из собственных штанов.
– Ты чё, офонарел? – Подружка наклонила Ванину голову и куснула его за ухо. – Тачка – это же круто! Где хочешь остановился и трахайся! А чтоб они совсем успокоились, я им вместо тебя кого-нибудь другого покажу – типа, новый бойфренд.
– Кого? – оторопел Ваня, плохо успевая за стремительной мыслью подружки.
– Да хоть Рима, – отмахнулась Алка. – Или нет. Лучше – Костыля! Папахен, как его свастики и молнии увидит, со страха в штаны наделает. Прямо в парадный мундир! Сами будут просить, чтоб я к тебе вернулась! Скажут: такой мальчик хороший был, на кого променяла?
В семейных интригах Ваня был не мастак. В их доме ничего такого не случалось. Даже когда отчим был жив, все скандалы происходили в открытую, никто никаких камней за пазухой не носил. Ваня люто ненавидел отчима, отчим презирал и гнобил пасынка. Только мать металась между ними, как сама говорила, между двух огней, мучаясь и плача. Ване ее жалко не было. Чего жалеть? Кто ее просил за отчима выходить? Эх, если б не Катька, Ваня с отчимом давно бы разобрался, не дожидаясь, пока кто-то другой его кокнет. В том, что отчим умер не своей смертью, Ваня был уверен. Такие уроды просто так в аварии не попадают.
– Делай что хочешь, – сказал он Алке.
– Ну ты тогда с Костылем поговори, – прижалась к нему подружка. – А то к нему подойду, и он не так истолкует.
– Поговорю, – пообещал Ваня.
И поговорил. Костыль выслушал, ухмыльнулся, кивнул. А через несколько дней Ваня засек их с Алкой выходящими из чулана в организации. Вид у Костыля был чумной и мутный, а на Алке оказалась смазана вся косметика.
Вот тогда Ваня с ней и перестал разговаривать, потому что все понял. Костыль тоже понял, что Ваня понял. Подошел к нему, обнял за плечи:
– Брат, нам, солдатам расовой войны, не пристало из-за баб ссориться. Баба другом быть не может, с ней на акцию не пойдешь, она свою грудь под нож чурбана не подставит, разве что под его грязную руку! – Костыль гнусно осклабился. – И потом, за один раз от нее не убудет. А второй раз я сам не потяну, она у тебя бешеная. В натуре, вообще не догоняю – как ты с ней столько времени и еще живой? Я бы уже копыта откинул!
Ваня спорить не стал. Чего спорить, если Костыль кругом прав? И насчет дружбы, и насчет Алкиной ненасытности. Но Костылева оценка его, Ваниных, мужских качеств, ясно, польстила.
– Давай пять, брат! – протянул руку Костыль.
– Держи, брат, – пожал протянутую ладонь Ваня. Честно говоря, внутри что-то свербило, когда он вспоминал про Алку и Костыля, но Ваня приказал себе об этом забыть. Все равно думать на такие сложные темы у него получалось не очень. Мысли скакали, прятались по закоулкам, никак не соединяясь в одну стройную цепочку. То выплывало начало, то конец, а то вдруг середина. А вот чтобы вместе, когда все ясно и просто, как говорится, логически – никак. Да еще свои, местные девчонки, крутившиеся в организации, узнав, что у Вани с Алкой – все, просто наперебой принялись на Ване виснуть. Видно, восторгами о его мужской неутомимости подружка делилась охотно.
А потом нарисовалась и она сама.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89