– Иди наверх! Давай, быстро, я запру дверь.
Она неохотно ступила в дверной проем.
– Сарио, но здесь темно.
– Два раза по четырнадцать ступенек. Считай, Ведра Иди, а то я решу, что ты кабесса бизила!
Она считала. Оступалась в потемках, но считала. Он, как и обещал, поднимался следом. Темноту оглушало его учащенное дыхание.
– Куда мы идем? Он цыкнул:
– Бассда! Услышат!
Все выше и выше. И вот позади два марша по четырнадцать ступенек, а впереди – чуланчик с косым потолком. Сарио нетерпеливо рванулся вперед и упал на живот.
– Сюда! Ложись!
Сааведра наткнулась на потолок. Осторожно провела по нему пальцами, почувствовала кирпичи. Опустилась на колени.
– Ничего не вижу…
Он поймал ее руку, дернул и прошептал скороговоркой:
– Да ложись ты, моронна! Бассда!
Сааведра легла на живот – точь-в-точь как ее поводырь. В такой тесноте лежать было ужасно неудобно, вдобавок каменный пол холодил тело сквозь тонкое полотно блузы и мешковатых штанов. Кожаные подметки летних сандалий царапнули кирпичную стену.
– Сарио, – произнесла она очень тихо, – что ты…
– Вот.
Он стиснул ее руку и потянул к бреши между полом и потолком. Шириной она почти не уступала тому чулану с занавеской.
– Ведра, подвинься поближе. Отсюда видна кречетта. Сейчас нижняя комната меньше интересовала Сааведру, чем та, в которой они находились. Странно, зачем понадобился чулан в таком труднодоступном месте, в самых недрах Палассо Грихальва?
– Для чего тут эта комната?
– Ведра, вопросы потом. А пока… – В его голосе появилось волнение. – Гляди: это Чиева до'Сангва!
В полной тишине Сарагоса Серрано ждал, когда на него обратят внимание.
– Ваша светлость, вы знаете, это правда. Разве я не говорил, что это правда?
Бальтран до'Веррада словно прикипел к окну. Стекло в волнах и разводах искажало очертания безупречно чистого внутреннего двора и ухоженных парков при Палассо Веррада – резиденции герцога. В разгар лета трава была изумрудно-зелена, цветы благоухали, ветки цитрусовых деревьев сгибались под тяжестью сочных и сладких плодов – дары этого сада ежеутренне украшали стол герцога. Но его разум был далек от умиротворенности – одолевали серьезные заботы.
«Матра эй Фильхо, молю тебя, всем сердцем молю послать здорового малыша и чтобы моя герцогиня осталась жива…»
Кончики пальцев – к губам, к сердцу. Пожалуй, он правильно сделал, вызвав Сарагосу. Надо отвлечься.
Бальтран до'Веррада осушил серебряный кубок, инкрустированный драгоценными каменьями. (Вино охлаждали в снегу, а снег возили с Монтес-Астраппас – горной гряды, что отделяла “благословенную Тайра-Вирте” от страны надменных гхийасцев.) Затем полуобернулся, давая понять фатоватому иллюстратору, что знает о его присутствии. Слегка повернул голову и увидел молодого Серрано во всей красе: костюм вызывающего покроя, мятежные тона и вдобавок нечто невиданное на голове.
Герцог так и не повернулся лицом к Сарагосе – рановато оказывать ему такую почесть, чего доброго, еще сильнее возгордится.
– Что это, новая шляпа? “Вот так. Указать петушку на его шесток”. Сарагоса поспешил сорвать с головы малиновый бархатный блин с пышным плюмажем.
– Это мелочь, ваша светлость. Не стоит обращать внимание. До'Веррада ухмыльнулся.
– Дорогая мелочь, не правда ли?
«Кичливость, опять эта кичливость…»
Он глотнул еще вина – бодрящего, как весна, светлого. Конечно, это Лакта до'Матра, его любимый летний сорт; кстати, его предпочитает большинство тайра-виртских экспортеров вина.
«Надо посоветоваться с Верховным виноградарем насчет сезонных цен на перевозки…»
– Ваша светлость, я польщен вашим великодушным признанием моего таланта. И раз уж речь зашла о таланте, ваша светлость…
До'Веррада решил отмести вежливые околичности: если подсчитать, сколько он их услышал за всю жизнь от придворных, голова кругом пойдет.
– По-твоему, я должен отменить герцогскую охранную грамоту для семьи Грихальва?
Серрано заговорил с пылом, выдающим боязнь:
– Да, ваша светлость, я верю, это будет только справедливо… Учитывая, что они собой представляют.
– Хм… Странно, Сарагоса. Не пойму, почему тебя так волнует судьба каких-то рядовых копиистов. Я осведомлен, что ты не желаешь признавать за ними подлинного таланта. Но ведь они много лет верой и правдой служили Тайра-Вирте и герцогам, потому-то мой прадед и пожаловал им охранную грамоту. И положа руку на сердце, даже Серрано должны быть благодарны им: Чем бы вы занимались, не будь у вас бумаги, холста и красок, – всего того, что создают Грихальва? Так и рисовали бы фрески углем на стенах новых домов, мокрых от крестьянской мочи?
Он позволил себе улыбку, а Сарагоса стал белее Благословенного Молока Матры; талант нынешнего Верховного иллюстратора действительно впервые проявился на задворках Мейа-Суэрты.
– Сарагоса, они в равной мере служат искусству и герцогству. Они знают свое место и довольствуются им.
– Они слишком высоко метят, ваша светлость. И чтобы добиться своего, не погнушаются даже темным колдовством. Только теперь герцог повернулся к нему лицом.
– Я говорил кое с кем из придворных – нет нужды уточнять, с кем именно, и не гляди на меня вопросительно. Мне захотелось побольше разузнать об этой силе, которой ты меня стращаешь. И знаешь, Сарагоса, кое-кто утверждает, что злые намерения Грихальва не более чем плод твоего воображения. У тебя нет серьезной причины их ненавидеть, кроме боязни потерять должность.
Лицо Сарагосы Серрано обрело цвет. Пунцовые пятна удивительным образом сочетались с красно-фиолетовым камзолом и пестрыми чулками.
– Ваша светлость, семья Серрано уже не один десяток лет пользуется заслуженным расположением дома до'Веррада…
– Так-то оно так, но разве ты не боишься потерять место Верховного иллюстратора? Лично ты, Сарагоса?
– Ваша светлость, я…
– Тебя не беспокоит, что Грихальва затмевают твой талант? “И что они гораздо больше твоего смыслят в подборе красок? Пожалуй, надо еще разок взглянуть на твои последние картины”.
– Ваша светлость, они же метисы, потомки варваров, тза'абских бандитов. И сами этого не скрывают, взять хотя бы все эти прозрачные намеки на чи'патрос.
От сдержанности Сарагосы не осталось и следа – ее снесло, как ветхую плотину.
– “Кто отец?” Чи'патро! Ваша светлость, они сами так себя называют! И не стыдятся крови тза'абов! Кто они и кто мы?! Кровь Серрано чиста со времен великого герцога Алессио Первого! Среди наших предков не было бандитов и незаконнорожденных!
– И все-таки, Сарагоса, почему ты их боишься? – спокойно произнес до'Веррада.
– Я уже сказал, ваша светлость…
– Да, что они обладают какой-то неизвестной, невидимой силой. – До'Веррада тяжело вздохнул.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100
Она неохотно ступила в дверной проем.
– Сарио, но здесь темно.
– Два раза по четырнадцать ступенек. Считай, Ведра Иди, а то я решу, что ты кабесса бизила!
Она считала. Оступалась в потемках, но считала. Он, как и обещал, поднимался следом. Темноту оглушало его учащенное дыхание.
– Куда мы идем? Он цыкнул:
– Бассда! Услышат!
Все выше и выше. И вот позади два марша по четырнадцать ступенек, а впереди – чуланчик с косым потолком. Сарио нетерпеливо рванулся вперед и упал на живот.
– Сюда! Ложись!
Сааведра наткнулась на потолок. Осторожно провела по нему пальцами, почувствовала кирпичи. Опустилась на колени.
– Ничего не вижу…
Он поймал ее руку, дернул и прошептал скороговоркой:
– Да ложись ты, моронна! Бассда!
Сааведра легла на живот – точь-в-точь как ее поводырь. В такой тесноте лежать было ужасно неудобно, вдобавок каменный пол холодил тело сквозь тонкое полотно блузы и мешковатых штанов. Кожаные подметки летних сандалий царапнули кирпичную стену.
– Сарио, – произнесла она очень тихо, – что ты…
– Вот.
Он стиснул ее руку и потянул к бреши между полом и потолком. Шириной она почти не уступала тому чулану с занавеской.
– Ведра, подвинься поближе. Отсюда видна кречетта. Сейчас нижняя комната меньше интересовала Сааведру, чем та, в которой они находились. Странно, зачем понадобился чулан в таком труднодоступном месте, в самых недрах Палассо Грихальва?
– Для чего тут эта комната?
– Ведра, вопросы потом. А пока… – В его голосе появилось волнение. – Гляди: это Чиева до'Сангва!
В полной тишине Сарагоса Серрано ждал, когда на него обратят внимание.
– Ваша светлость, вы знаете, это правда. Разве я не говорил, что это правда?
Бальтран до'Веррада словно прикипел к окну. Стекло в волнах и разводах искажало очертания безупречно чистого внутреннего двора и ухоженных парков при Палассо Веррада – резиденции герцога. В разгар лета трава была изумрудно-зелена, цветы благоухали, ветки цитрусовых деревьев сгибались под тяжестью сочных и сладких плодов – дары этого сада ежеутренне украшали стол герцога. Но его разум был далек от умиротворенности – одолевали серьезные заботы.
«Матра эй Фильхо, молю тебя, всем сердцем молю послать здорового малыша и чтобы моя герцогиня осталась жива…»
Кончики пальцев – к губам, к сердцу. Пожалуй, он правильно сделал, вызвав Сарагосу. Надо отвлечься.
Бальтран до'Веррада осушил серебряный кубок, инкрустированный драгоценными каменьями. (Вино охлаждали в снегу, а снег возили с Монтес-Астраппас – горной гряды, что отделяла “благословенную Тайра-Вирте” от страны надменных гхийасцев.) Затем полуобернулся, давая понять фатоватому иллюстратору, что знает о его присутствии. Слегка повернул голову и увидел молодого Серрано во всей красе: костюм вызывающего покроя, мятежные тона и вдобавок нечто невиданное на голове.
Герцог так и не повернулся лицом к Сарагосе – рановато оказывать ему такую почесть, чего доброго, еще сильнее возгордится.
– Что это, новая шляпа? “Вот так. Указать петушку на его шесток”. Сарагоса поспешил сорвать с головы малиновый бархатный блин с пышным плюмажем.
– Это мелочь, ваша светлость. Не стоит обращать внимание. До'Веррада ухмыльнулся.
– Дорогая мелочь, не правда ли?
«Кичливость, опять эта кичливость…»
Он глотнул еще вина – бодрящего, как весна, светлого. Конечно, это Лакта до'Матра, его любимый летний сорт; кстати, его предпочитает большинство тайра-виртских экспортеров вина.
«Надо посоветоваться с Верховным виноградарем насчет сезонных цен на перевозки…»
– Ваша светлость, я польщен вашим великодушным признанием моего таланта. И раз уж речь зашла о таланте, ваша светлость…
До'Веррада решил отмести вежливые околичности: если подсчитать, сколько он их услышал за всю жизнь от придворных, голова кругом пойдет.
– По-твоему, я должен отменить герцогскую охранную грамоту для семьи Грихальва?
Серрано заговорил с пылом, выдающим боязнь:
– Да, ваша светлость, я верю, это будет только справедливо… Учитывая, что они собой представляют.
– Хм… Странно, Сарагоса. Не пойму, почему тебя так волнует судьба каких-то рядовых копиистов. Я осведомлен, что ты не желаешь признавать за ними подлинного таланта. Но ведь они много лет верой и правдой служили Тайра-Вирте и герцогам, потому-то мой прадед и пожаловал им охранную грамоту. И положа руку на сердце, даже Серрано должны быть благодарны им: Чем бы вы занимались, не будь у вас бумаги, холста и красок, – всего того, что создают Грихальва? Так и рисовали бы фрески углем на стенах новых домов, мокрых от крестьянской мочи?
Он позволил себе улыбку, а Сарагоса стал белее Благословенного Молока Матры; талант нынешнего Верховного иллюстратора действительно впервые проявился на задворках Мейа-Суэрты.
– Сарагоса, они в равной мере служат искусству и герцогству. Они знают свое место и довольствуются им.
– Они слишком высоко метят, ваша светлость. И чтобы добиться своего, не погнушаются даже темным колдовством. Только теперь герцог повернулся к нему лицом.
– Я говорил кое с кем из придворных – нет нужды уточнять, с кем именно, и не гляди на меня вопросительно. Мне захотелось побольше разузнать об этой силе, которой ты меня стращаешь. И знаешь, Сарагоса, кое-кто утверждает, что злые намерения Грихальва не более чем плод твоего воображения. У тебя нет серьезной причины их ненавидеть, кроме боязни потерять должность.
Лицо Сарагосы Серрано обрело цвет. Пунцовые пятна удивительным образом сочетались с красно-фиолетовым камзолом и пестрыми чулками.
– Ваша светлость, семья Серрано уже не один десяток лет пользуется заслуженным расположением дома до'Веррада…
– Так-то оно так, но разве ты не боишься потерять место Верховного иллюстратора? Лично ты, Сарагоса?
– Ваша светлость, я…
– Тебя не беспокоит, что Грихальва затмевают твой талант? “И что они гораздо больше твоего смыслят в подборе красок? Пожалуй, надо еще разок взглянуть на твои последние картины”.
– Ваша светлость, они же метисы, потомки варваров, тза'абских бандитов. И сами этого не скрывают, взять хотя бы все эти прозрачные намеки на чи'патрос.
От сдержанности Сарагосы не осталось и следа – ее снесло, как ветхую плотину.
– “Кто отец?” Чи'патро! Ваша светлость, они сами так себя называют! И не стыдятся крови тза'абов! Кто они и кто мы?! Кровь Серрано чиста со времен великого герцога Алессио Первого! Среди наших предков не было бандитов и незаконнорожденных!
– И все-таки, Сарагоса, почему ты их боишься? – спокойно произнес до'Веррада.
– Я уже сказал, ваша светлость…
– Да, что они обладают какой-то неизвестной, невидимой силой. – До'Веррада тяжело вздохнул.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100