– Возможно, будет… лучше… если ты… ненадолго… просто на некоторое время… уедешь… далеко… отсюда.
Теперь он почувствовал напряженность, скрывавшуюся за выказываемой небрежностью.
– Дженни, я еду в парк «Песчаные холмы» и заночую там в своем грузовике. Они не смогут выдворить меня.
– Джилберт, не делай этого!
– Ты… хочешь, чтобы я уехал?
– Я… Джилберт, пожалуйста, возвращайся и поговори с дядей Ларри.
– Я уже говорил с ним.
– Прошу тебя. Ради меня.
– Если ты хочешь встретиться со мной, то приезжай в парк.
– Я… не осмелюсь.
– Ты не осмелишься? – в ярости повторил он. Чем же они запугали ее?
– Прошу тебя, не проси меня объяснить тебе, в чем дело.
Несколько секунд Дейсейн был в растерянности, потом сказал:
– Дженни, я отправлюсь в этот парк. Там все обдумаю. А после этого я вернусь.
– Во имя Господа, Джилберт… прошу тебя, будь осторожен.
– Конечно, я должен остерегаться, но чего же?
– Просто… будь осторожен.
Дейсейн ощущал тяжелый вес пистолета в кармане, и это наполняло его уверенностью, что он справится с любыми неведомыми опасностями этой долины. Вот в чем все дело – то, что эти опасности были расплывчатыми. Не имели какой-либо ясно выраженной формы. Какой смысл в пистолете, когда ему противостоит некая бесформенная угроза?
– Я вернусь, Дженни, – пообещал он. – Я люблю тебя.
Она заплакала. Он отчетливо расслышал ее всхлипывания, прежде чем связь прервалась.
Все еще дрожа от ярости, Дейсейн вернулся к грузовику, объехал на нем вокруг полицейской машины и направился к восточной дороге. Марден по-прежнему следовал прямо за ним.
«Пусть едет, сукин он сын!» – выругался про себя Дейсейн. Он понимал, что действует безрассудно и беспечно, но что-то говорило ему, что он поступает правильно. Он должен играть в открытую. Вот в чем все дело. В открытую. Возможно, тогда он сможет получить ответы на свои вопросы.
Он пересек реку по бетонному мосту. По левую сторону от него сквозь листву деревьев мелькали теплицы. Дорога вилась вверх среди деревьев, которые вскоре сменились кустарником. Дальше характер местности менялся. Он видел на горизонте холмы, поросшие деревьями, но перед ним протянулись невысокие бугорки с чахлым кустарником и бурьяном; редко где в низинах виднелись серые пятна грязи и пруды с черной водой, вблизи их вообще не росло ничего живого.
Над местностью витал запах серы, влажный и удушливый.
Дейсейн с внезапным чувством узнавания понял, где должны находиться песчаные холмы. Справа он увидел сломанную табличку, слетевшую с какого-то столба. Еще один столб наклонился под неестественным углом.
«Государственный парк „Песчаные холмы“ – желаем приятно провести время».
Две колеи уводили по песку вправо к территории, огороженной забором, со сторожкой, в которой с одной стороны не имелось дверей, а по углам располагались начавшие осыпаться каменные камины.
Дейсейн свернул на колею. Накренившись, его грузовик с трудом продвигался по территории парка. Он затормозил перед одним из каменных каминов и огляделся. Это место выглядело унылым и непривлекательным.
Визг колес и тяжелое урчание мотора слева привлекли внимание Дейсейна. Марден остановил патрульную машину рядом с ним и высунул голову в открытое окно.
– Почему вы остановились здесь, Дейсейн? – В его голосе звучали нотки раздражения.
– Это ведь государственный парк, не так ли? – спросил в свою очередь Дейсейн. – Разве есть закон, который запрещает мне расположиться на отдых здесь?
– Не паясничайте, Дейсейн!
– Если у вас нет ордера на мой арест, то я остановлюсь здесь, – произнес Дейсейн.
– Здесь? – Марден показал рукой на царившее вокруг запустение.
– Лучше здесь, чем в Сантароге, – заметил Дейсейн.
– Что вы пытаетесь этим доказать, Дейсейн?
Тот ответил капитану выразительным молчанием.
Марден в ярости убрал голову в салон автомобиля. Дейсейн заметил, как побелели костяшки пальцев, сжимавших руль. Вскоре он снова высунул голову и смерил Дейсейна пронзительным взглядом.
– Ладно, Дейсейн. Будем считать, что это ваши похороны.
Патрульная машина прыгнула вперед, развернулась вокруг места парковки, с ревом направилась, выбрасывая песок из-под колес, к шоссе, в сторону города.
Дейсейн подождал, пока-пыль не осядет, и лишь потом вылез из кабины. Забравшись в кузов, он проверил свои продуктовые запасы: фасоль, порошковое молоко и яйца, баночные сосиски, две бутылки кетчупа, банка сиропа и наполовину пустой ящик с блинной смесью… кофе, сахар… Со вздохом он присел на скамейку.
Из окна напротив были видны песчаные холмы и сторожка без дверей. Дейсейн потер лоб. Между висками стуком отдавалась боль – ушиб еще давал знать о себе.
Впервые с момента, как он решил направить свой грузовик в эту долину, Дейсейн задумался над своими действиями. Он понимал, что он поступал безрассудно. Все словно кружились в безумном забытом танце павана: Дженни, Марден, Бурдо, Паже, Вилла, Шелер, Нис… Да, безумном, но вместе с тем в нем заключался какой-то особенный смысл. Его ссадины и ушибы стали частью этой бессмыслицы.
И еще тут была машина Джерси Хофстеддера – почему-то это казалось ему самым значительным воспоминанием.
Ему представилось, что он снова погружается в озеро, идет на дно, пытаясь самостоятельно вынырнуть на поверхность жестокой правды перед самим собой. «Мы» – Дженни уже потеряла часть своего ужаса. Тогда «Мы» подразумевало пещеру и кооператив «Джасперс» – «Мы», терпеливо дожидавшееся, когда он примет решение.
Он понимал, что решение принял он сам. Как бы ни влияла та эссенция из тусклой красной пещеры на его психику, решение принял он сам. Так должно было быть – или же этот безумный танец потеряет весь свой смысл.
«Я все еще пытаюсь бороться, – подумал он. – Я все еще боюсь, что превращусь в одного из тех, лишенных осмысленного взгляда, кого я видел на сортировочном конвейере в здании кооператива».
Ему было еще немного не по себе, когда он вылез из кузова и встал на песке, но тут Дейсейн позабыл обо всем, ощутив тепло полуденного солнца. Какой-то ворон пронесся так близко от его головы, что он ощутил хлопанье крыльев.
Дейсейн наблюдал за полетом птицы, размышляя над тем, как же странно видеть здесь только одно живое существо – этого ворона. Никаких других птиц, только ворон, и такой же одинокий, как и он сам.
«А то, что я сделал… отрезало ли это мне путь назад?» – спросил он себя. И подумал, что если он примет решение, направленное против Сантароги, то он станет одиноким вороном – существом без рода и племени.
Вся проблема, как он понимал, была в том, что какая-то сила, скрывающаяся где-то глубоко внутри него, принуждала его составлять правдивые отчеты для тех, кто послал его сюда.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77
Теперь он почувствовал напряженность, скрывавшуюся за выказываемой небрежностью.
– Дженни, я еду в парк «Песчаные холмы» и заночую там в своем грузовике. Они не смогут выдворить меня.
– Джилберт, не делай этого!
– Ты… хочешь, чтобы я уехал?
– Я… Джилберт, пожалуйста, возвращайся и поговори с дядей Ларри.
– Я уже говорил с ним.
– Прошу тебя. Ради меня.
– Если ты хочешь встретиться со мной, то приезжай в парк.
– Я… не осмелюсь.
– Ты не осмелишься? – в ярости повторил он. Чем же они запугали ее?
– Прошу тебя, не проси меня объяснить тебе, в чем дело.
Несколько секунд Дейсейн был в растерянности, потом сказал:
– Дженни, я отправлюсь в этот парк. Там все обдумаю. А после этого я вернусь.
– Во имя Господа, Джилберт… прошу тебя, будь осторожен.
– Конечно, я должен остерегаться, но чего же?
– Просто… будь осторожен.
Дейсейн ощущал тяжелый вес пистолета в кармане, и это наполняло его уверенностью, что он справится с любыми неведомыми опасностями этой долины. Вот в чем все дело – то, что эти опасности были расплывчатыми. Не имели какой-либо ясно выраженной формы. Какой смысл в пистолете, когда ему противостоит некая бесформенная угроза?
– Я вернусь, Дженни, – пообещал он. – Я люблю тебя.
Она заплакала. Он отчетливо расслышал ее всхлипывания, прежде чем связь прервалась.
Все еще дрожа от ярости, Дейсейн вернулся к грузовику, объехал на нем вокруг полицейской машины и направился к восточной дороге. Марден по-прежнему следовал прямо за ним.
«Пусть едет, сукин он сын!» – выругался про себя Дейсейн. Он понимал, что действует безрассудно и беспечно, но что-то говорило ему, что он поступает правильно. Он должен играть в открытую. Вот в чем все дело. В открытую. Возможно, тогда он сможет получить ответы на свои вопросы.
Он пересек реку по бетонному мосту. По левую сторону от него сквозь листву деревьев мелькали теплицы. Дорога вилась вверх среди деревьев, которые вскоре сменились кустарником. Дальше характер местности менялся. Он видел на горизонте холмы, поросшие деревьями, но перед ним протянулись невысокие бугорки с чахлым кустарником и бурьяном; редко где в низинах виднелись серые пятна грязи и пруды с черной водой, вблизи их вообще не росло ничего живого.
Над местностью витал запах серы, влажный и удушливый.
Дейсейн с внезапным чувством узнавания понял, где должны находиться песчаные холмы. Справа он увидел сломанную табличку, слетевшую с какого-то столба. Еще один столб наклонился под неестественным углом.
«Государственный парк „Песчаные холмы“ – желаем приятно провести время».
Две колеи уводили по песку вправо к территории, огороженной забором, со сторожкой, в которой с одной стороны не имелось дверей, а по углам располагались начавшие осыпаться каменные камины.
Дейсейн свернул на колею. Накренившись, его грузовик с трудом продвигался по территории парка. Он затормозил перед одним из каменных каминов и огляделся. Это место выглядело унылым и непривлекательным.
Визг колес и тяжелое урчание мотора слева привлекли внимание Дейсейна. Марден остановил патрульную машину рядом с ним и высунул голову в открытое окно.
– Почему вы остановились здесь, Дейсейн? – В его голосе звучали нотки раздражения.
– Это ведь государственный парк, не так ли? – спросил в свою очередь Дейсейн. – Разве есть закон, который запрещает мне расположиться на отдых здесь?
– Не паясничайте, Дейсейн!
– Если у вас нет ордера на мой арест, то я остановлюсь здесь, – произнес Дейсейн.
– Здесь? – Марден показал рукой на царившее вокруг запустение.
– Лучше здесь, чем в Сантароге, – заметил Дейсейн.
– Что вы пытаетесь этим доказать, Дейсейн?
Тот ответил капитану выразительным молчанием.
Марден в ярости убрал голову в салон автомобиля. Дейсейн заметил, как побелели костяшки пальцев, сжимавших руль. Вскоре он снова высунул голову и смерил Дейсейна пронзительным взглядом.
– Ладно, Дейсейн. Будем считать, что это ваши похороны.
Патрульная машина прыгнула вперед, развернулась вокруг места парковки, с ревом направилась, выбрасывая песок из-под колес, к шоссе, в сторону города.
Дейсейн подождал, пока-пыль не осядет, и лишь потом вылез из кабины. Забравшись в кузов, он проверил свои продуктовые запасы: фасоль, порошковое молоко и яйца, баночные сосиски, две бутылки кетчупа, банка сиропа и наполовину пустой ящик с блинной смесью… кофе, сахар… Со вздохом он присел на скамейку.
Из окна напротив были видны песчаные холмы и сторожка без дверей. Дейсейн потер лоб. Между висками стуком отдавалась боль – ушиб еще давал знать о себе.
Впервые с момента, как он решил направить свой грузовик в эту долину, Дейсейн задумался над своими действиями. Он понимал, что он поступал безрассудно. Все словно кружились в безумном забытом танце павана: Дженни, Марден, Бурдо, Паже, Вилла, Шелер, Нис… Да, безумном, но вместе с тем в нем заключался какой-то особенный смысл. Его ссадины и ушибы стали частью этой бессмыслицы.
И еще тут была машина Джерси Хофстеддера – почему-то это казалось ему самым значительным воспоминанием.
Ему представилось, что он снова погружается в озеро, идет на дно, пытаясь самостоятельно вынырнуть на поверхность жестокой правды перед самим собой. «Мы» – Дженни уже потеряла часть своего ужаса. Тогда «Мы» подразумевало пещеру и кооператив «Джасперс» – «Мы», терпеливо дожидавшееся, когда он примет решение.
Он понимал, что решение принял он сам. Как бы ни влияла та эссенция из тусклой красной пещеры на его психику, решение принял он сам. Так должно было быть – или же этот безумный танец потеряет весь свой смысл.
«Я все еще пытаюсь бороться, – подумал он. – Я все еще боюсь, что превращусь в одного из тех, лишенных осмысленного взгляда, кого я видел на сортировочном конвейере в здании кооператива».
Ему было еще немного не по себе, когда он вылез из кузова и встал на песке, но тут Дейсейн позабыл обо всем, ощутив тепло полуденного солнца. Какой-то ворон пронесся так близко от его головы, что он ощутил хлопанье крыльев.
Дейсейн наблюдал за полетом птицы, размышляя над тем, как же странно видеть здесь только одно живое существо – этого ворона. Никаких других птиц, только ворон, и такой же одинокий, как и он сам.
«А то, что я сделал… отрезало ли это мне путь назад?» – спросил он себя. И подумал, что если он примет решение, направленное против Сантароги, то он станет одиноким вороном – существом без рода и племени.
Вся проблема, как он понимал, была в том, что какая-то сила, скрывающаяся где-то глубоко внутри него, принуждала его составлять правдивые отчеты для тех, кто послал его сюда.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77