Если ты и впрямь забыл там кепку и оставил отпечатки пальцев по всему дому, то тебя припекло, Билли-Билли. Ты слишком горячий, даже Эд Ганолезе — и тот притронуться не сможет. Он не вытащит тебя, даже если ты невиновен.
— Пы-пажалста, Клей. Ты па-па-пазвони ему, и все.
— А почему ты сам не отправишься к нему?
— Он ны-не велел мы-мне приходить. Он ны-не хочет, чтобы его жена и дети видели мы-меня. Этот его телохранитель вы-выкинет мы-меня в-вон. Ны-но ты можешь па-па-звонить ему и сы-сказать, что слы-случилось.
— Но почему я?
— Ты пы-просто па-паслушай, что он сы-скажет, Клей. Па-пажалста.
У меня было такое чувство, будто я уже знал, что скажет Эд. Если кто-то и впрямь подставил Билли-Билли, сделано это было очень тонко. Устроить ложное обвинение в убийстве не так-то просто, а если речь идет о человеке вроде Билли-Билли Кэнтела, то ради него и возиться не стоило.
Однако это вовсе не значит, что Эд велит мне бросить Билли-Билли на растерзание легавым. Нет, совсем нет. В конце концов, Билли-Билли был в деле. Он — член организации и слишком много знает о торговле наркотиками — источники их поступления, места доставки, имена продавцов. Стоит засадить его на сутки в камеру, и он все про всех расскажет, как только легавые посулят ему иголку.
Поэтому я заранее знал, что скажет Эд, когда я поведаю ему о бедах Билли-Билли. Процедура-то шаблонная. Придется устроить Билли-Билли несчастный случай со смертельным исходом, и пусть себе легавые копаются в останках. Наш общий друг Закон обрадуется такому исходу, поскольку дело-то будет закрыто. Организация тоже обрадуется, потому что опять воцарятся тишь да гладь. Ну, и я с радостью отправлюсь обратно к Элле. Все будут довольны и счастливы, кроме Билли-Билли. Впрочем, возможно, и он тоже, поскольку ему уже не надо будет ни о чем беспокоиться.
Шаблонная процедура, и все же я нутром чуял, что мне нельзя приступать к ней на свой страх и риск. Из слов Билли-Билли следовало, что между ним и Эдом Ганолезе, быть может, существуют какие-то особые отношения, о которых я ничего не знал. Возможно, и даже вероятно, это какой-нибудь пустяк, мелочь. В конце концов, что может быть общего у Эда Ганолезе с Билли-Билли Кэнтелом? И все же я не видел смысла рисковать понапрасну.
Я встал.
— Ладно, позвоню. Но вряд ли ему это понравится.
— Спа-спасибо, Клей, — сказал Билли-Билли, и его сморщенная физиономия растянулась в широченной улыбке. — Я пы-правда очень бы-благодарен.
— Подожди здесь, — велел я ему. — Я позвоню из спальни. Если попытаешься снять отводную трубку и подслушать, я сразу узнаю, вернусь и разорву тебя на части.
— Я ны-не буду. Клей. Честно. Ты ж-же меня зы-знаешь.
— Разумеется.
Я вернулся в спальню, взглянул на Эллу и поморщился.
— Кое-какие сложности.
— Надолго? — спросила она.
Элла сидела на кровати, подоткнув под спину подушку. Лицо Эллы особенно прекрасно, когда на нем нет никакой косметики. Сейчас косметики не было, пухлые алые губы стали бледнее, а карие глаза, наоборот, ярче и глубже, загорелая кожа казалась теплой и бархатистой, мягкие волосы, обрамлявшие личико, в свете ночника казались иссиня-черными. Под простыней угадывались изящные линии и пышные формы упругого тела, и мне совсем не хотелось звонить Эду Ганолезе или забивать себе голову мыслями о страхах Билли-Билли. А хотелось мне только одного — забраться под простыню, под теплый мягкий бочок…
Я отвернулся от Эллы и присел на край кровати.
— Еще две минуты. Я должен позвонить Эду.
— Хочешь, я подожду на кухне?
Элла умная женщина, с такой хорошо живется. Не думаю, чтобы ей нравилось то, чем занимаемся мы с Эдом, но она никогда не говорила на эту тему, притворяясь, будто наших делишек попросту не существует, и не хотела, чтобы я заводил о них речь. Вообще ничего об этом слышать не хотела. Кроме того, Элла полагала, что мне вряд ли понравится ее осведомленность, поэтому старалась держаться от меня подальше, когда я разговаривал с кем-нибудь о работе, чтобы ничего не слышать.
Но сейчас это не имело никакого значения. Билли-Билли уже приперся. Я позвоню Эду, и он велит мне действовать. Вот и вся история. Поэтому я сказал:
— Сущий пустяк. Тебе нет никакой нужды вставать.
— Тогда поторопись, — попросила Элла.
— Хорошо, — пообещал я, боясь поднять на нее глаза. Я протянул руку к телефону на прикроватной тумбочке, набрал домашний номер Эда и выслушал восемь гудков. Потом трубку снял Тони Борода, телохранитель Эда Ганолезе. Я назвался и заявил, что желаю говорить с Эдом. Борода хмыкнул и со стуком положил трубку то ли на стол, то ли еще на что. Мне не доводилось слышать, чтобы Тони Борода издавал какие-либо звуки, кроме хмыканья. И если он умеет говорить, мне об этом его умении ничего не известно.
Спустя несколько минут трубку, наконец, взял сам Эд.
— Клей, сейчас три ночи, — сказал он, — дай бог, чтобы твое дело не оказалось каким-нибудь пустяком.
— Вот в этом-то я и не уверен, — признался я и рассказал Эду то, что услышал от Билли-Билли, особо подчеркнув под завязку, что именно Билли-Билли упросил меня позвонить ему.
— Скверно, — задумчиво проговорил Эд. — Ты правильно сделал, что позвонил.
— Хочешь, чтобы я устроил несчастный случай, Эд?
Я услышал, как Элла тихо вскрикнула у меня за спиной, и на миг пожалел, что не прогнал ее на кухню. Все те две недели, что она прожила у меня, мы старательно делали вид, будто не замечаем, что иногда меня зовут устроить кому-нибудь несчастный случай, и я так до сих пор толком не знал, как она к этому относилась.
Но об Элле я тревожился всего секунду, а потом Эд ответил на мой вопрос. Ответил на удивление громким и злобным «нет!» И еще пару секунд я в растерянности гадал, что бы это могло значить.
— Вывези его из города, — продолжал Эд. — Немедленно. Отправь к Бабусе. Вернешься — звони.
— Прямо сейчас, Эд? — я бросил на Эллу беспомощный взгляд.
— Разумеется, сейчас. Или ты хочешь дождаться появления легавых?
— Эд, у меня тут кое-что горит, и…
— Так погаси и прикрой кастрюлю. Отправляйся, позвони мне, как только вернешься в город.
— Что-то я тебя не понимаю, Эд. Что он за птица, этот Билли-Билли? Его и за пятнадцать центов не продашь, даже на запчасти.
— Объясняю для тугодумов, — сказал Эд. — У Билли-Билли есть друзья за большой водой. Какой-то человек, с которым он встречался в войну. Крупная шишка, Билли-Билли не дурак и не кичится этим знакомством: шишка хоть и крупная, но не настолько, чтобы прикрыть его. И все же этой связи достаточно, чтобы заставить нас избавить Билли-Билли от неприятностей. Если парень узнает, что мы бросили Билли-Билли на растерзание волкам, это ему не понравится.
— А если ничего ему не говорить? — предложил я.
— Прекрасная мысль. Только вот ведь беда какая:
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48
— Пы-пажалста, Клей. Ты па-па-пазвони ему, и все.
— А почему ты сам не отправишься к нему?
— Он ны-не велел мы-мне приходить. Он ны-не хочет, чтобы его жена и дети видели мы-меня. Этот его телохранитель вы-выкинет мы-меня в-вон. Ны-но ты можешь па-па-звонить ему и сы-сказать, что слы-случилось.
— Но почему я?
— Ты пы-просто па-паслушай, что он сы-скажет, Клей. Па-пажалста.
У меня было такое чувство, будто я уже знал, что скажет Эд. Если кто-то и впрямь подставил Билли-Билли, сделано это было очень тонко. Устроить ложное обвинение в убийстве не так-то просто, а если речь идет о человеке вроде Билли-Билли Кэнтела, то ради него и возиться не стоило.
Однако это вовсе не значит, что Эд велит мне бросить Билли-Билли на растерзание легавым. Нет, совсем нет. В конце концов, Билли-Билли был в деле. Он — член организации и слишком много знает о торговле наркотиками — источники их поступления, места доставки, имена продавцов. Стоит засадить его на сутки в камеру, и он все про всех расскажет, как только легавые посулят ему иголку.
Поэтому я заранее знал, что скажет Эд, когда я поведаю ему о бедах Билли-Билли. Процедура-то шаблонная. Придется устроить Билли-Билли несчастный случай со смертельным исходом, и пусть себе легавые копаются в останках. Наш общий друг Закон обрадуется такому исходу, поскольку дело-то будет закрыто. Организация тоже обрадуется, потому что опять воцарятся тишь да гладь. Ну, и я с радостью отправлюсь обратно к Элле. Все будут довольны и счастливы, кроме Билли-Билли. Впрочем, возможно, и он тоже, поскольку ему уже не надо будет ни о чем беспокоиться.
Шаблонная процедура, и все же я нутром чуял, что мне нельзя приступать к ней на свой страх и риск. Из слов Билли-Билли следовало, что между ним и Эдом Ганолезе, быть может, существуют какие-то особые отношения, о которых я ничего не знал. Возможно, и даже вероятно, это какой-нибудь пустяк, мелочь. В конце концов, что может быть общего у Эда Ганолезе с Билли-Билли Кэнтелом? И все же я не видел смысла рисковать понапрасну.
Я встал.
— Ладно, позвоню. Но вряд ли ему это понравится.
— Спа-спасибо, Клей, — сказал Билли-Билли, и его сморщенная физиономия растянулась в широченной улыбке. — Я пы-правда очень бы-благодарен.
— Подожди здесь, — велел я ему. — Я позвоню из спальни. Если попытаешься снять отводную трубку и подслушать, я сразу узнаю, вернусь и разорву тебя на части.
— Я ны-не буду. Клей. Честно. Ты ж-же меня зы-знаешь.
— Разумеется.
Я вернулся в спальню, взглянул на Эллу и поморщился.
— Кое-какие сложности.
— Надолго? — спросила она.
Элла сидела на кровати, подоткнув под спину подушку. Лицо Эллы особенно прекрасно, когда на нем нет никакой косметики. Сейчас косметики не было, пухлые алые губы стали бледнее, а карие глаза, наоборот, ярче и глубже, загорелая кожа казалась теплой и бархатистой, мягкие волосы, обрамлявшие личико, в свете ночника казались иссиня-черными. Под простыней угадывались изящные линии и пышные формы упругого тела, и мне совсем не хотелось звонить Эду Ганолезе или забивать себе голову мыслями о страхах Билли-Билли. А хотелось мне только одного — забраться под простыню, под теплый мягкий бочок…
Я отвернулся от Эллы и присел на край кровати.
— Еще две минуты. Я должен позвонить Эду.
— Хочешь, я подожду на кухне?
Элла умная женщина, с такой хорошо живется. Не думаю, чтобы ей нравилось то, чем занимаемся мы с Эдом, но она никогда не говорила на эту тему, притворяясь, будто наших делишек попросту не существует, и не хотела, чтобы я заводил о них речь. Вообще ничего об этом слышать не хотела. Кроме того, Элла полагала, что мне вряд ли понравится ее осведомленность, поэтому старалась держаться от меня подальше, когда я разговаривал с кем-нибудь о работе, чтобы ничего не слышать.
Но сейчас это не имело никакого значения. Билли-Билли уже приперся. Я позвоню Эду, и он велит мне действовать. Вот и вся история. Поэтому я сказал:
— Сущий пустяк. Тебе нет никакой нужды вставать.
— Тогда поторопись, — попросила Элла.
— Хорошо, — пообещал я, боясь поднять на нее глаза. Я протянул руку к телефону на прикроватной тумбочке, набрал домашний номер Эда и выслушал восемь гудков. Потом трубку снял Тони Борода, телохранитель Эда Ганолезе. Я назвался и заявил, что желаю говорить с Эдом. Борода хмыкнул и со стуком положил трубку то ли на стол, то ли еще на что. Мне не доводилось слышать, чтобы Тони Борода издавал какие-либо звуки, кроме хмыканья. И если он умеет говорить, мне об этом его умении ничего не известно.
Спустя несколько минут трубку, наконец, взял сам Эд.
— Клей, сейчас три ночи, — сказал он, — дай бог, чтобы твое дело не оказалось каким-нибудь пустяком.
— Вот в этом-то я и не уверен, — признался я и рассказал Эду то, что услышал от Билли-Билли, особо подчеркнув под завязку, что именно Билли-Билли упросил меня позвонить ему.
— Скверно, — задумчиво проговорил Эд. — Ты правильно сделал, что позвонил.
— Хочешь, чтобы я устроил несчастный случай, Эд?
Я услышал, как Элла тихо вскрикнула у меня за спиной, и на миг пожалел, что не прогнал ее на кухню. Все те две недели, что она прожила у меня, мы старательно делали вид, будто не замечаем, что иногда меня зовут устроить кому-нибудь несчастный случай, и я так до сих пор толком не знал, как она к этому относилась.
Но об Элле я тревожился всего секунду, а потом Эд ответил на мой вопрос. Ответил на удивление громким и злобным «нет!» И еще пару секунд я в растерянности гадал, что бы это могло значить.
— Вывези его из города, — продолжал Эд. — Немедленно. Отправь к Бабусе. Вернешься — звони.
— Прямо сейчас, Эд? — я бросил на Эллу беспомощный взгляд.
— Разумеется, сейчас. Или ты хочешь дождаться появления легавых?
— Эд, у меня тут кое-что горит, и…
— Так погаси и прикрой кастрюлю. Отправляйся, позвони мне, как только вернешься в город.
— Что-то я тебя не понимаю, Эд. Что он за птица, этот Билли-Билли? Его и за пятнадцать центов не продашь, даже на запчасти.
— Объясняю для тугодумов, — сказал Эд. — У Билли-Билли есть друзья за большой водой. Какой-то человек, с которым он встречался в войну. Крупная шишка, Билли-Билли не дурак и не кичится этим знакомством: шишка хоть и крупная, но не настолько, чтобы прикрыть его. И все же этой связи достаточно, чтобы заставить нас избавить Билли-Билли от неприятностей. Если парень узнает, что мы бросили Билли-Билли на растерзание волкам, это ему не понравится.
— А если ничего ему не говорить? — предложил я.
— Прекрасная мысль. Только вот ведь беда какая:
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48