Есть документальные свидетельства того, что Сталин решительно отстаивал план «лобового удара». В своем письме Ленину от 9 октября 1919 года он подробно перечислял преимущества этого плана и даже угрожал отставкой в случае несогласия с ним: «Без этого моя работа на Южном фронте становится бессмысленной, преступной, ненужной, что дает мне право, вернее обязывает меня уйти куда угодно, хоть к черту, только не оставаться на Южном фронте».
План наступления против армий Деникина, который горячо отстаивал Сталин, был принят и 14 октября 1919 года Красная Армия перешла в наступление под Орлом. 20 октября этот город был взят, а через 4 дня кавалерийский корпус Буденного (вскоре преобразованный в Первую Конную армию) взял Воронеж. Начался разгром армий Деникина.
Троцкий же в это время был далеко от Южного фронта, поскольку его направили в Петроград, на который вновь наступали войска Юденича. Хотя белых было всего 8 тысяч пехотинцев, 100 кавалеристов, 24 орудия и 3 танка, красные с трудом собрали силы, достаточные для обороны города. Несмотря на проведенную мобилизацию среди рабочих Петрограда, родившихся в 1879-1901 годах, красные смогли противопоставить наступавшим лишь 15 тысяч пехотинцев и 1000 кавалеристов. Они имели 200 орудий. На первых порах войска Юденича смогли продвинуться дальше, чем в мае, овладеть Павловском, Царским Селом и достичь Лигова.
16 октября по дороге в Петроград Троцкий подготовил план обороны города. Перечисляя основные методы, на которые опирался Троцкий в ходе боевых действий в Гражданской войне, он писал: «Как всегда в подобных случаях, мы и на этот раз достигнем необходимого перелома при помощи мер организационного, агитационного и карательного характера». При этом Троцкий исходил из того, что белые, подошедшие к окрестностям Петрограда, прорвутся в северную столицу, а поэтому предложил разгромить войска Юденича в ходе уличных боев.
Троцкий полагался лишь на опыт событий в Москве в декабре 1905 г. Он писал: «Если вспомнить, что адмиралу Думбадзе понадобилась чуть ли не целая неделя, чтобы усмирить Москву в декабре 1905 года, хотя во всей Москве было едва ли более тысячи вооруженных революционеров, занявших ряд важных зданий, то совершенно очевидно, что несколько тысяч прорвавшихся белогвардейских войск будут совершенно загнаны, измотаны, затравлены и уничтожены в Петрограде при сколько-нибудь разумной организации внутренней обороны в течение одного-двух дней, а за это время успеют подойти достаточные подкрепления извне». Аналогия с боями между революционерами и карателями на Пресне в декабре 1905 года была очень шаткой. В отличие от карателей Думбадзе, войска Юденича не стремились бы уничтожить все очаги сопротивления, а пытались бы овладеть ключевыми объектами в Петрограде, подобно тому, как действовали красногвардейцы в октябре 1917 года. Хорошо вооруженные и дисциплинированные части Юденича вполне могли справиться с этой задачей.
Троцкий исходил из того, что первоочередные задачи должны включать создание переносных проволочных заграждений на всех улицах, ведущих в центр, создание команд гренадеров, размещенных в верхних этажах зданий, создание запасов ручных гранат, сооружение баррикад, траншей и т. д. Он даже предложил яркий лозунг: «Если бы белые прорвались в город, они бы здесь испарились и исчезли, как брызги воды на раскаленной плите».
Троцкий не был до конца уверен в исполнимости своего плана, а потому счел необходимым «подготовить план отхода армии и рабочих в юго-восточном направлении: это была единственная возможность спасти цвет питерских рабочих от поголовного истребления».
Описывая свою деятельность после прибытия в Петроград, Троцкий обратил внимание на паникерские настроения, которые царили в городе. Он утверждал, что, прибыв в Петроград, застал там «жесточайшую растерянность». Вряд ли Троцкий преувеличивал, заметив, что «центром растерянности был Зиновьев», руководитель Петроградского Совета и Совета обороны города. По словам Троцкого, «Свердлов говорил мне: «Зиновьев- это паника»… И действительно: в благоприятные периоды, когда, по выражению Ленина, «нечего было бояться», Зиновьев очень легко взбирался на седьмое небо. Когда же дела шли плохо, Зиновьев ложился обычно на диван, не в метафорическом, а подлинном смысле, и вздыхал… На этот раз я застал его на диване».
Троцкий развил кипучую деятельность, как и в августе 1918 года под Свияжском. Он произносил речи перед солдатами, отправлявшимися на фронт. А его план обороны стал воплощаться в жизнь. Троцкий вспоминал: «Важнейшие пункты опутывались проволокой… На площадях и важнейших перекрестках было установлено около 60 орудий в прикрытиях. Укреплялись каналы, скверы, заборы и дома. На окраинах и вдоль Невы были вырыты окопы… На многих улицах и площадях были устроены баррикады». К счастью для северной столицы и ее населения, план Троцкого не пригодился, так как Юденич был остановлен на подступах к Петрограду.
Как обычно, Троцкий полагался на суровые приказы. Приказом от 18 октября Троцкий требовал «не писать ложных сведений о жестоких боях там, где была жестокая паника. За неправду карать как за измену». По свидетельству М.М. Лашевича, Троцкий предпринял и организационные перемещения: «Сменили высшее и среднее начальство. Приказы Троцкого… не щадившие никого… показали, что появилась твердая, направляющая рука».
Не ограничившись письменными приказами, Троцкий сам выехал на линию фронта. Он красочно описал, как «в первый и единственный раз за всю войну» ему пришлось «играть роль полкового командира. Когда отступавшие цепи почти вплотную навалились на штаб дивизии в Александровке, я сел на первую попавшуюся лошадь и повернул цепи кругом. В первые минуты было замешательство, не все понимали, в чем дело, некоторые продолжали отступать. Но я на лошади заворачивал всех поодиночке. Тут только я заметил, что за мной по пятам мчится мой ординарец Козлов, подмосковный крестьянин, из бывших солдат. Он был в полном опьянении. С наганом в руке он метался по цепи, повторял мои призывы, потрясал моим револьвером и вопил изо всех сил: «Не робей, ребята, товарищ Троцкий вас ведет»… Наступление шло теперь таким же темпом, как раньше отступление… Я возвращался в штаб на грузовике. По дороге мы подбирали раненых. Толчок был дан. Я всем существом чувствовал, что Петроград отстоим». Не исключая того, что многие действия Троцкого оказались полезными для защитников красного Петрограда, вряд ли можно принимать на веру рассказы Троцкого, из которых следует, что он чуть ли не в одиночку смог за пять дней остановить отступление Красной Армии и организовать ее успешное контрнаступление, которое началось 21 октября.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175 176 177 178 179 180 181 182 183 184 185 186 187 188 189 190