Дейчер отчасти прав, заявляя, что «в революции слова, великие идеалистичные слова, более эффективны, чем полки и дивизии, а вдохновенные тирады заменяют острые сражения. До определенного момента они избавляют революцию от необходимости вообще вести сражения». Слова такого оратора, как Троцкий, обладали способностью так накалять воображение, что они не только заменяли «острые сражения», а и порождали их. Постоянная агитация среди солдат и матросов Петрограда и Кронштадта довела их недовольство до точки кипения, что способствовало демонстрациям 3-4 июля.
Нет никаких оснований верить утверждениям Керенского о том, что демонстрации солдат и матросов 3-4 июля в Петрограде были неудачной попыткой восстания, организованного большевиками. Все свидетельствует в пользу того, что требования о проведении демонстрации застали руководство большевистской партии врасплох. Более того, большевики прилагали значительные усилия, чтобы сдержать те толпы демонстрантов, которые окружили Таврический дворец, где заседал Всероссийский ЦИК Советов. Лишь после долгой речи на улице Троцкий смог уговорить своих знакомых матросов из Кронштадта освободить министра В.М. Чернова, который чуть не стал жертвой самосуда толпы. Разгон и расстрел демонстрантов, последовавшие затем разгром «Правды» и аресты руководителей большевиков - все это не свидетельствует в пользу версии о подготовке восстания большевиками, а скорее всего показывает, что события развивались помимо их воли.
Известно также, что в движении солдат и матросов за демонстрацию активную роль играли не большевики, а анархисты, хотя, как и во многих подобных событиях в мировой истории, непосредственные инициаторы выступления остались анонимными. Неясны были и цели демонстрантов. Дейтчер отмечал: «Те, кто организовал демонстрацию, не знали, собираются ли они свергнуть правительство или просто мирно выйти на улицу… Как в большинстве таких ситуаций, когда рискованная политическая инициатива возникает от импульсивного гнева масс, цель инициативы неясна».
Не отрицая значения агитации большевиков и других левых в возбуждении солдатских и матросских масс, следует обратить внимание и на свидетельства того, что события 3-4 июля были спровоцированы силами за пределами РСДРП и ее союзников. Позже Троцкий утверждал, что многие участники июльских демонстраций были наемниками. Во всяком случае, оказавшись в петроградской тюрьме «Кресты», он узнал среди ее обитателей одного из «матросов», которые не отдавали Троцкому Чернова. В «Крестах» «матрос» сидел за грабеж.
Появление на общественной арене различных секретных и полусекретных правых организаций в ходе июльского разгрома большевиков показывает, что июльская демонстрация могла быть инспирирована контрреволюционными силами. Такую вероятность подсказывают и сведения, приводимые Керенским о деятельности созданного в мае 1917 года «Республиканского центра», в который входили представители промышленных, финансовых и военных кругов, включая генерала Корнилова. Керенский отмечает, что центр начал свою деятельность «во время большевистского восстания 4 июля».
Показанием в пользу того, что события 3-4 июля были организованы Германией с целью развязать Гражданскую войну в России, является цитируемый Керенским в его мемуарах материал из газеты «Товарищ», которая издавалась германскими войсками для ведения пропаганды среди русских армий. Находясь на фронте, Керенский узнал из этой газеты о бурных демонстрациях в Петрограде, аресте и уходе в подполье большевистских лидеров. Однако эти события произошли лишь через несколько дней после газетного сообщения. Убежденный в сотрудничестве военных кругов Германии с большевиками и в организации Лениным восстания 3-4 июля, Керенский не замечал того, что приводимый им факт может свидетельствовать об ином: германская армия знала о готовящейся провокации и рассчитывала такой публикацией вызвать кровопролитный внутренний конфликт в России, не особенно считаясь с судьбой большевиков, выступавших «за демократический мир» с Германией.
В пользу того, что июльские события были умело спровоцированы либо внутренними силами, стремившимися к разгрому большевиков, либо внешними силами, заинтересованными в скорейшем разжигании братоубийственного конфликта, свидетельствовала широкая кампания по обвинению руководителей большевистской партии в шпионаже в пользу Германии.
Впервые версия о том, что Ленин и другие большевики, вернувшиеся в Россию через Германию, были «подкуплены немцами», появилась в апреле 1917 года и стала предметом возмущенных комментариев Ленина. Вновь вопрос о связях большевиков с Германией был поднят в мае в связи с высылкой из России Р. Гримма, который был причастен к первоначальным переговорам о выезде Ленина из Швейцарии.
4 июля версия о шпионаже лидеров левых получила новую пищу. Г.А. Алексинский, два года назад обвинивший Троцкого в проавстрийской деятельности, сообщил в ряд газет Петрограда о том, что у него есть данные, дискредитирующие Ленина. Широкая публикация этого материала была сорвана действиями председателя ВЦИК Н.С. Чхеидзе, который по просьбе И.В. Сталина обзвонил все редакции газет и потребовал воздержаться от печатания версии Г.А. Алексинского. В результате материал был первоначально опубликован лишь в малоизвестной газете «Живое слово».
Вечером 4 июля министр внутренних дел В.Н. Переверзев объявил, что «тайными агентами», которые играют роль связных между большевиками и германскими военными, являются «большевик Яков Фюрстенберг, известный под именем Ганецкого, Парвус (доктор Гельфанд) и, в Петрограде, большевик Козловский, госпожа Сюменсон, родственница Ганецкого». Переверзев утверждал, что «главным получателем» денег является Козловский. В этой версии утверждалось, что на счет Козловского в Сибирском банке в Петрограде было переведено около 2 млн. рублей.
Позже, когда эти обвинения были официально предъявлены Ленину, он писал: «Прокурор играет на том, что Парвус связан с Ганецким, а Ганецкий связан с Лениным! Но это прямо мошеннический прием, ибо все знают, что у Ганецкого были денежные дела с Парвусом, а у нас с Ганецким никаких. Ганецкий, как торговец, служил у Парвуса или торговал вместе. Но целый ряд русских эмигрантов, назвавших себя в печати, служили в предприятиях и учреждениях Парвуса». Вряд ли это было удачной линией защиты, так как Ленин поддерживал переписку с Ганецким. Именно ему он написал в марте 1917 года о своем отказе от помощи в выезде из Германии, исходящей от сотрудников компании Парвуса. Поэтому, когда во время обыска на квартире Ленина сыщики обнаружили телеграмму Ганецкого, заявления об отсутствии у него дел с Ганецким могли усилить подозрения.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175 176 177 178 179 180 181 182 183 184 185 186 187 188 189 190