Даже такой благосклонный к Троцкому автор, как Д. Волкогонов, утверждал, что он стал «одним из главных столпов военного террора в годы Гражданской войны».
С одной стороны, готовность Троцкого прибегать к самым жестоким мерам подавления сопротивления, которую он проявлял с первых же часов Октябрьской революции, вероятно, способствовала тому, что руководство страны решило доверить ему управление вооруженными силами в то время, когда в Россию вступали войска интервентов, а ее окраины оказались в руках мятежников и сепаратистов. С другой стороны, это назначение отражало прогрессирующее снижение требовательности к профессиональному опыту в Советской России. Если Крыленко был прапорщиком, то назначенный на его место Троцкий никогда в жизни не служил в армии. Считая, что написание военных обзоров для «Киевской мысли» подготовило Троцкого к «большой предстоящей работе», Дейчер писал: «Так же как опыт капитана полка Гэмпширских гренадеров оказался небесполезным для Гиббона, автора истории Римской империи, так и опыт военного корреспондента впоследствии пригодился основателю Красной Армии».
Соглашаясь с тем, что военные обзоры не были бесполезны для кругозора будущего Предреввоенсовета, вероятно, для Красной Армии было бы лучше, если бы ее руководитель в прошлом был не журналистом, а капитаном гренадеров. Следует также учесть, что, по признанию самого Дейчера, яркость статей Троцкого о мировой войне объяснялась не столько его глубокими знаниями боевых действий, сколько умением красочно описать события, о которых автор был знаком понаслышке из чужих уст. Троцкий не принадлежал к той плеяде военных журналистов, которые «на «эмке» драной и с одним наганом первыми въезжали в города». «Почти невероятно», писал Дейчер о военном репортаже Троцкого, посвященном окопной войне, что «его автор никогда в жизни не видел окопа».
Резкое снижение профессионального уровня в руководстве армией России происходило в то время, когда российской армии в прежнем виде уже не существовало. Если к концу 1917 года в российской армии числилось около 12 миллионов военнослужащих, то в начале 1918 года Красная Армия только начала создаваться за счет добровольцев. Таких было не так много. Даже в «колыбели революции», в Петрограде, к 30 апрелю 1918 года общее число лиц, записавшихся в Красную Армию, составляло всего 12 820 человек. В начале 1918 года в Нижнем Новгороде в Красную Армию записалось 174 человека. Царицын сформировал части численностью в 374 человека. В Иркутске в армию пошло 350 человек. К началу Гражданской войны (май 1918 г.) в рядах вновь созданной Красной Армии насчитывалось 116 тысяч пехотинцев и 7940 кавалеристов. На вооружении у них было 1635 пулеметов и 1050 орудий.
Противостоящая Красной Армии белая Добровольческая армия под командованием генералов Л.Г. Корнилова и М.В. Алексеева представляла собой на первых порах еще более жалкое зрелище. Из многомиллионной царской армии в ее ряды пошли служить к началу 1918 года не болеее 4 тысяч плохо вооруженных человек.
Как свидетельствует мировая история, отказ значительной части населения сделать выбор между противоборствующими группировками в ходе гражданских войн - не редкость в периоды внутренней смуты. Старый строй уже сильно дискредитирован к моменту начала подобной войны, а новый строй еще не прочно связан с представлениями об Отечестве и сознанием необходимости выполнять свой общественный долг. Поэтому костяком в обеих противоборствующих сторонах являются люди, наиболее преданные той или иной идее. Однако такие самоотверженные идеалисты в противостоящих враждующих лагерях составляют меньшинство. Сетуя на недостаток идеализма и самоотверженности в белом движении, его активный участник В.В. Шульгин писал, что наряду с «белыми», то есть теми, кто свято верил в «белое дело» и был готов пожертвовать собой во имя его идеалов, было немало «серых», то есть людей, случайно втянутых в ряды белых армий, не готовых морально к самоотверженной борьбе за «великую, единую и неделимую Россию». Аналогичные настроения можно было обнаружить и в красном лагере.
Господствующее меньшинство в каждом из противостоящих лагерей стремится заразить инертных, колеблющихся и всю остальную часть населения идеалами своего дела, и поэтому агитация и пропаганда приобретает особо важную роль в ходе междоусобной войны и обретает наступательный стиль и крайне упрощенное содержание. Защищаемое дело изображается в безупречно чистом виде, а все возможные пороки приписываются противной стороне.
Однако голая пропаганда не оказывает долгосрочного воздействия на инертных и колеблющихся. Отсутствие у подавляющей части населения желания активно поддерживать идеи противоборствующих сторон и ее неверие в политическую пропаганду заставляет идейное меньшинство прибегать к жесткому давлению, чтобы принудить остальных к повиновению. Такая политика усугубляется царящим хозяйственным развалом и вызванным им отсутствием материальных и организационных возможностей у властей стимулировать поддержку населения. В результате главными методами воздействия на большинство населения становятся насильственные. Устрашение, или террор, - характерная черта политики любой стороны, участвующей в Гражданской войне.
Гражданская война в России 1918-1920 годов дала немало чудовищных примеров применения насильственных методов, к которым прибегали и красные, и белые, а также всевозможные военные и полувоенные формирования, контролировавшие различные части великой страны. В атмосфере жестоких беззаконий, которые совершают участники конфликтов, поднимаются люди с откровенно преступной психологией и они начинают задавать тон в соперничающих лагерях. Творимый ими произвол и насилия оправдываются необходимостью обеспечить потребности своей армии или отомстить противной стороне.
В своих воспоминаниях белый генерал А. Деникин писал: «За гранью, где кончается «военная добыча» и «реквизиция», открывается мрачная бездна морального падения: насилия и грабежа. Они пронеслись по… всему российскому театру Гражданской войны, наполняя новыми слезами и кровью чашу страданий народа, путая в его сознании все «цвета» военно-политического спектра и не раз стирая черты, отделяющие образ спасителя от врага». В качестве одного из удручающих примеров моральной деградации белой армии Деникин приводил телеграмму генерала Мамонтова, возвращавшегося из тамбовского рейда по тылам Красной Армии: «Посылаю привет. Везем родным и друзьям богатые подарки, донской казне 60 миллионов рублей на украшение церквей - дорогие иконы и церковную утварь».
По оценке Шульгина, наряду с «белыми» и «серыми» в белом движении значительное место занимали и «грязные».
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175 176 177 178 179 180 181 182 183 184 185 186 187 188 189 190
С одной стороны, готовность Троцкого прибегать к самым жестоким мерам подавления сопротивления, которую он проявлял с первых же часов Октябрьской революции, вероятно, способствовала тому, что руководство страны решило доверить ему управление вооруженными силами в то время, когда в Россию вступали войска интервентов, а ее окраины оказались в руках мятежников и сепаратистов. С другой стороны, это назначение отражало прогрессирующее снижение требовательности к профессиональному опыту в Советской России. Если Крыленко был прапорщиком, то назначенный на его место Троцкий никогда в жизни не служил в армии. Считая, что написание военных обзоров для «Киевской мысли» подготовило Троцкого к «большой предстоящей работе», Дейчер писал: «Так же как опыт капитана полка Гэмпширских гренадеров оказался небесполезным для Гиббона, автора истории Римской империи, так и опыт военного корреспондента впоследствии пригодился основателю Красной Армии».
Соглашаясь с тем, что военные обзоры не были бесполезны для кругозора будущего Предреввоенсовета, вероятно, для Красной Армии было бы лучше, если бы ее руководитель в прошлом был не журналистом, а капитаном гренадеров. Следует также учесть, что, по признанию самого Дейчера, яркость статей Троцкого о мировой войне объяснялась не столько его глубокими знаниями боевых действий, сколько умением красочно описать события, о которых автор был знаком понаслышке из чужих уст. Троцкий не принадлежал к той плеяде военных журналистов, которые «на «эмке» драной и с одним наганом первыми въезжали в города». «Почти невероятно», писал Дейчер о военном репортаже Троцкого, посвященном окопной войне, что «его автор никогда в жизни не видел окопа».
Резкое снижение профессионального уровня в руководстве армией России происходило в то время, когда российской армии в прежнем виде уже не существовало. Если к концу 1917 года в российской армии числилось около 12 миллионов военнослужащих, то в начале 1918 года Красная Армия только начала создаваться за счет добровольцев. Таких было не так много. Даже в «колыбели революции», в Петрограде, к 30 апрелю 1918 года общее число лиц, записавшихся в Красную Армию, составляло всего 12 820 человек. В начале 1918 года в Нижнем Новгороде в Красную Армию записалось 174 человека. Царицын сформировал части численностью в 374 человека. В Иркутске в армию пошло 350 человек. К началу Гражданской войны (май 1918 г.) в рядах вновь созданной Красной Армии насчитывалось 116 тысяч пехотинцев и 7940 кавалеристов. На вооружении у них было 1635 пулеметов и 1050 орудий.
Противостоящая Красной Армии белая Добровольческая армия под командованием генералов Л.Г. Корнилова и М.В. Алексеева представляла собой на первых порах еще более жалкое зрелище. Из многомиллионной царской армии в ее ряды пошли служить к началу 1918 года не болеее 4 тысяч плохо вооруженных человек.
Как свидетельствует мировая история, отказ значительной части населения сделать выбор между противоборствующими группировками в ходе гражданских войн - не редкость в периоды внутренней смуты. Старый строй уже сильно дискредитирован к моменту начала подобной войны, а новый строй еще не прочно связан с представлениями об Отечестве и сознанием необходимости выполнять свой общественный долг. Поэтому костяком в обеих противоборствующих сторонах являются люди, наиболее преданные той или иной идее. Однако такие самоотверженные идеалисты в противостоящих враждующих лагерях составляют меньшинство. Сетуя на недостаток идеализма и самоотверженности в белом движении, его активный участник В.В. Шульгин писал, что наряду с «белыми», то есть теми, кто свято верил в «белое дело» и был готов пожертвовать собой во имя его идеалов, было немало «серых», то есть людей, случайно втянутых в ряды белых армий, не готовых морально к самоотверженной борьбе за «великую, единую и неделимую Россию». Аналогичные настроения можно было обнаружить и в красном лагере.
Господствующее меньшинство в каждом из противостоящих лагерей стремится заразить инертных, колеблющихся и всю остальную часть населения идеалами своего дела, и поэтому агитация и пропаганда приобретает особо важную роль в ходе междоусобной войны и обретает наступательный стиль и крайне упрощенное содержание. Защищаемое дело изображается в безупречно чистом виде, а все возможные пороки приписываются противной стороне.
Однако голая пропаганда не оказывает долгосрочного воздействия на инертных и колеблющихся. Отсутствие у подавляющей части населения желания активно поддерживать идеи противоборствующих сторон и ее неверие в политическую пропаганду заставляет идейное меньшинство прибегать к жесткому давлению, чтобы принудить остальных к повиновению. Такая политика усугубляется царящим хозяйственным развалом и вызванным им отсутствием материальных и организационных возможностей у властей стимулировать поддержку населения. В результате главными методами воздействия на большинство населения становятся насильственные. Устрашение, или террор, - характерная черта политики любой стороны, участвующей в Гражданской войне.
Гражданская война в России 1918-1920 годов дала немало чудовищных примеров применения насильственных методов, к которым прибегали и красные, и белые, а также всевозможные военные и полувоенные формирования, контролировавшие различные части великой страны. В атмосфере жестоких беззаконий, которые совершают участники конфликтов, поднимаются люди с откровенно преступной психологией и они начинают задавать тон в соперничающих лагерях. Творимый ими произвол и насилия оправдываются необходимостью обеспечить потребности своей армии или отомстить противной стороне.
В своих воспоминаниях белый генерал А. Деникин писал: «За гранью, где кончается «военная добыча» и «реквизиция», открывается мрачная бездна морального падения: насилия и грабежа. Они пронеслись по… всему российскому театру Гражданской войны, наполняя новыми слезами и кровью чашу страданий народа, путая в его сознании все «цвета» военно-политического спектра и не раз стирая черты, отделяющие образ спасителя от врага». В качестве одного из удручающих примеров моральной деградации белой армии Деникин приводил телеграмму генерала Мамонтова, возвращавшегося из тамбовского рейда по тылам Красной Армии: «Посылаю привет. Везем родным и друзьям богатые подарки, донской казне 60 миллионов рублей на украшение церквей - дорогие иконы и церковную утварь».
По оценке Шульгина, наряду с «белыми» и «серыми» в белом движении значительное место занимали и «грязные».
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175 176 177 178 179 180 181 182 183 184 185 186 187 188 189 190