– Ну, дед, выбирай, что по душе, – сказал кладовщик Эриху, когда подошла его очередь.
Только теперь Эрих осознал, что срок его заключения закончился. А чтобы не выпускать на улицы победоносной империи голодранцев, им позволено немного прибарахлиться, благо есть из чего выбрать.
Через час Эриха Белова вместе с остальными вытолкали за ворота. В качестве напутствия им прочли короткий инструктаж о том, как вести себя на свободе, о необходимости зарегистрироваться в полиции и о том, чего нельзя говорить об их лагерном существовании, если не хочешь вернуться обратно. В руке Эрих сжимал тридцать рейхсмарок – свой заработок за пять лет.
Он спросил дорогу и пошел в сторону Мюнхена. Его подобрал автобус с возвращавшимися из летнего лагеря школьниками, распевавшими веселые песни, Еще через сорок минут Эрих сидел в городском сквере на лавочке возле живописного фонтана, не имея ни малейшего представления о том, что это знаменитый Фишбруннен – место встречи влюбленных. Скажи ему кто-нибудь вчера вечером, когда он укладывался спать на нарах, что через пятнадцать часов он будет вот так сидеть на лавочке, смотреть на снующих возле его ног голубей, на искрящиеся струи воды, на резвящуюся ребятню, он бы… Впрочем, вчера он бы не отнесся к этому никак.
Потом он бродил по городу, таская на руке длинное пальто. Было жарко, но еще на лагерном складе Эрих побеспокоился о том, чем будет укрываться ночью. Там же в лагере кто-то посоветовал ему обратиться в социальную службу Красного Креста Он разыскал местное отделение ДРК и зашел туда без особой надежды.
Но в тот день ему определенно везло. В кабинете, куда его направили, сидела строгая на вид женщина лет сорока пяти, которая его внимательно выслушала. Она дала ему список адресов и какую-то бумагу с печатью.
– Это недорогое жилье, сдаваемое внаем. Пройдите по адресам. Вот этот документ, – женщина показала на бланк с печатью, – гарантирует хозяевам оплату первого месяца за счет социальной службы. В течение этого срока вам нужно будет оформить пенсию либо подыскать посильную работу. Раз в день вы сможете бесплатно пообедать вот по этому адресу. Не забудьте как можно быстрее зарегистрироваться в магистратуре и отметиться в полиции. Потом приходите к нам. Желаю удачи.
Эрих поблагодарил и вышел на улицу. На документе, который он держал в руке, стояла подпись: «Гауптоберфюрерина ДРК Э. Вангер».
Он снял комнату и остался в Мюнхене. Возвращаться в Нюрнберг было некуда и незачем. Первое время он посещал «народную кухню», где давали тарелку бесплатного горохового супа, кусок хлеба и стакан чаю. Потом устроился на работу уборщиком помещений на вокзале и уже никогда больше не пользовался бесплатными обедами для неимущих. Как-то там же, на вокзале, ему попался старый знакомый – в прошлом редактор одной из нюрнбергских газет. Он предложил Эриху работу, более подходящую ему по возрасту и бывшей профессии. Эрих принял предложение и вскоре занял место киоскера на Людвигштрассе недалеко от Триумфальной арки. Он смотрел из окошка своего киоска на прохожих, на спешащих в школу детей, разглядывал цветные иллюстрации из журнала «Рейх», почитывал статейки в «Френкише тагесцайтунг» и прочих «цайтунгах», а вечером возвращался в свою комнату и, как Акакий Акакиевич, пил горячий чай с блюдечка, казалось, нисколько не тяготясь отсутствием родных и друзей и не строя никаких планов на будущее.
Через какое-то время он снова зашел в офис мюнхенского отделения ДРК и, разыскав там фрау Вангер, поблагодарил ее.
Как-то за ужином Элеонора Вангер рассказала мужу о бывшем журналисте.
– Как, ты сказала, его фамилия?
– Белов, – произнесла она с ударением на первом слоге. – Впрочем, ведь он русский, поэтому скорее – Белов, – она надавила на «ов».
Профессор замер с ложкой в руке и рассеянно посмотрел на жену.
– Помнишь, в тридцать втором, когда избрали Гинденбурга, был ряд статей, кажется, в «Фоссише цайтунг»?
– Ну… допустим.
– Не тот ли это Белов? – Профессор снова принялся за горячий суп. – Интересно… было бы с ним… повидаться.
– Ты ездишь в университет мимо его киоска, Готфрид. Только… нужно ли заводить знакомство с…
– С бывшим осужденным, ты хочешь сказать? Или тебя смущает его русское происхождение?
– Я уже не знаю, что меня смущает. Одно время мы начали сторониться евреев, потом полуевреев, затем четвертьевреев, а теперь побаиваемся за свою собственную чистокровность. Вот ты, например, уверен в своей родословной? Ведь ты профессор немецкого университета. А ну как снова начнутся проверки?
Вангер вздохнул и вытер рот салфеткой.
– Ты права, Элли, и все же он гражданин страны, хоть и без имперского гражданства. Да и сам фюрер, если помнишь, не чурался общества русских актрис.
Они еще некоторое время поговорили на эту тему. Вспомнили приватный рассказ Клауса о том, как гросс-адмирал Редер отстаивал «своих евреев» – тех, кто служил в военно-морском флоте. Не чистокровных, конечно, но тем не менее. Для старого адмирала Кюленталя, например, полуеврея и вдобавок женатого на еврейке, он вырвал у Гитлера индульгенцию и даже выбил, рискуя своим гросс-адмиральством, полагавшуюся тому пенсию.
Несколько раз после того разговора профессор Вангер покупал в киоске у Эриха газеты и журналы. Он присматривался к киоскеру, не решаясь представиться, пытался разобраться, что это за человек, тот ли это журналист, чьи статьи вызывали споры в начале тридцатых и у них на кафедре. И все же, покупая как-то «Рейхсгезецблатт», он не удержался.
– Вы ведь господин Белов? – спросил профессор протягивая мелочь.
Рука киоскера дрогнула и замерла. Он настороженно посмотрел на покупателя и молча кивнул.
– Меня зовут Готфрид Вангер, – как можно приветливее поспешил добавить профессор, окончательно раскрывая карты. – Мне рассказала о вас моя жена, и мы вспомнили некоторые ваши статьи начала тридцатых, Нет-нет, вы не должны ничего опасаться. Я только хотел предложить вам посмотреть несколько русских книг из моей библиотеки. Сам я в языках не силен, а книги, должно быть, представляют известную библиографическую ценность. В одной из них есть портреты Тургенева, Толстого, Чайковского и других. Некоторые я бы мог даже предложить вам насовсем, если хотите. Печатное слово на родном языке для вас теперь особенная редкость.
– Очень признателен, господин Вангер. – Киоскер успокоился и отсчитал сдачу. – Я с удовольствием…
– Прекрасно! Тогда записывайте адрес. Брудерштрассе, 14, квартира 6. Послезавтра, в воскресенье, часам к пяти вам удобно?
– Я приду. Еще раз поблагодарите вашу супругу.
К первому появлению Эриха в их доме фрау Вангер отнеслась настороженно. Однако уже через час общения с ним ее напряжение постепенно развеялось.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157