Скользкими от крови руками они брали отрубленные головы и бросали их на эти кучи. Их ноги в сандалиях разъезжались в жидкой хлюпающей смеси песка с кровью, мозгом и вывалившимися внутренностями. Они часто падали на колени, не в силах удержаться в этой жиже. По образовавшимся проходам медленно бродили перепачканные кровью казненных солдаты и протыкали копьями тех, кто подавал еще признаки жизни. Сплошная шеренга таких же солдат стояла вдоль нижних рядов трибун, выше располагались лучники.
Элианию стало плохо. Он ощущал запах и, казалось, видел поднимающийся над огромной ареной розовый пар. Он увидел также, как по одному из проходов между телами шел человек в странной одежде и по-немецки (именно по-немецки) восклицал:
– О божественное деяние!
– Смотрите, смотрите, – спокойно говорил Сулла сенаторам, подавая знак солдатам подтолкнуть их ближе к грудам трупов. – Это легкая смерть, потому что это всего лишь самниты, возомнившие себя хозяевами Италии.
В это время к нему подошел центурион и подал свиток. Сулла скользнул глазами по пергаменту.
– Читай!
Центурион снова взял свиток и стал медленно называть имена.
– Антоний Реммий, Квинт Сестий Канидий, Гней Кальвин Скавр…
Сенаторы попятились. Это были их имена! Сулла сам отыскивал взглядом названного и указывал на него рукой. Ему помогал его верный соратник патриций Катилина, сновавший между сенаторами и хорошо знавший многих в лицо. Солдаты тут же хватали указанного и волокли его к небольшому освобожденному от тел участку арены, представлявшему собой красное болотце глубиной по щиколотку. По пути они срывали с несчастного тогу с пурпурной полосой или другую одежду. Разбрызгивая ногами жижу, они швыряли человека на колени и умерщвляли мечами в несколько ударов.
Некоторых не оказывалось среди присутствующих. Тогда центурион делал знак, и четыре-пять всадников из стоявшей поодаль конной турмы отделялись от строя и, взяв адрес приговоренного, отправлялись к нему домой. Ни крики о невиновности, ни мольбы о пощаде, ни проклятия, ничто даже на секунду не замедлило расправы
Последним из названных оказался Сервилий Карна Когда его жирное дряблое тело, лишенное одежды, волокли к двадцати убитым предшественникам, он зашелся хрипом в астматическом приступе и только дергал толстыми ногами. Сулла сам пошел к поставленному на четвереньки популяру и, не обращая внимания на заливавшую его калиги кровавую жижу, приблизился к нему вплотную. Солдаты отошли в сторону. Карна поднял голову. Элианий издали увидел его мутный взор и услышал булькающий свист, вырывавшийся из его горла.
«На кого похож этот Карна? – неожиданно подумал Элианий. – Определенно я знаю еще одного человека с таким лицом».
– Ну что, пес, – доставая меч, сказал Сулла, – когда ты жрал нынче утром павлиньи языки под тосканским соусом, ты знал, что это последнее твое чревоугодие?
Карна, хрипя и покачиваясь, несколько секунд смотрел на своего врага, после чего его голова бессильно повисла. Сулла взмахнул мечом и с хрустом перерубил шейные позвонки ненавистного марианца. Голова повисла на жилах, почти касаясь земли, но сенатор продолжал стоять на четвереньках, и только когда Сулла брезгливо толкнул его сапогом, грузное тело с хлюпом повалилось в кровавое месиво.
В этот момент Элианий почувствовал, что кто-то взял его за плечо. Он решил, что пришел его час и…
…профессор Вангер проснулся.
– Готфрид, что с тобой? – спрашивала его сонная жена, толкая в плечо. Она повернулась и зажгла со своей стороны лампу.
– Фу ты… ч-черт, – тяжело дыша, он приходил в себя. – Сон… Значит, это был сон…
Постепенно осознавая, что все увиденное было сном, он лежал, продолжая глубоко дышать, и, стряхивая с себя страшное видение, наслаждался возвращением в реальность.
– Куда ты пошел? – спросила жена, увидев, что он выбирается из кровати.
– Попью чаю. Спи. – Он набросил халат и прошел на кухню.
Потом, уже сидя за столом и швыркая горячим напитком, профессор удивлялся, что странный сон не улетучивался, как обычно, быстро погружаясь в непроницаемый туман забвения. Все его детали были почти такими же четкими и спустя пятнадцать минут. Более того, казалось, он вспоминал и то, чего вроде бы не видел. Например, он четко представлял себе планировку храма Беллоны и окрестных улиц, помнил лица сенаторов и те их имена, которые даже не произносились в этом кошмаре.
А Сулла! Он запомнил, что у него слева на шее под самым подбородком было большое родимое пятно. Иссушенная когда-то африканским солнцем и ветром кожа его худощавого лица туго обтягивала скулы. Под выгоревшими бровями глубоко во впадинах сидели водянистые глаза. Откуда в сознании профессора мог возникнуть такой четкий образ человека, от которого через тысячелетия сохранилось лишь несколько скульптурных портретов?
Допивая чай, Вангер вспомнил Сервилия Карну. Да, именно так звали того толстяка. Он покопался в своей памяти, но не мог припомнить никого из той эпохи с таким именем. Вдруг он поднялся и быстро прошел в свой кабинет. На полке возле кресла стояла одна из его настольных книг: большой словарь-справочник античности. Он взял ее и стал искать. И нашел!
Вот он, Публий Сервилий Карна. Примерно 145 года рождения до Р.Х., сенатор. Участник африканских походов Гая Мария. Позже разбогател на махинациях со строительными подрядами. Неоднократно попадал под следственную комиссию сената по обвинению во взятках, но всякий раз откупался крупными пожертвованиями в городскую казну. Погиб во время сулланских проскрипций в 82 году до Рождества Христова.
Всего несколько строк.
Немудрено, что профессор ничего не помнил об этом человеке. Но как же тогда он оказался в его сне? И по возрасту (за шестьдесят) полное совпадение со справочником. Вероятно, он все же читал эту биографическую справку и она засела в том полушарии его мозга, куда имели доступ только таинственные механизмы продуцирования кошмарных снов.
Но самым удивительным ощущением, оставшимся от этого ночного видения, была все еще звучавшая в голове у профессора характерная по своей фонетике латинская речь. Он говорил и слушал там, в этом сне, явно не по-немецки. Он знал, конечно, довольно много древних выражений на латыни, если поднатужиться, мог припомнить сотни три слов, но очень слабо владел навыками составления фраз. И все-таки там он свободно говорил именно на «золотой» латыни первого века ante aeram nostram . Или это только иллюзия?
V
Мартин родился летом 1916 года. В тот день, двадцать второго июня, Альпийский корпус горной дивизии Баварской гвардии пошел в атаку на форт Сувиль, преграждавший дорогу на Верден.
Вангер с женой Элли, урожденной Элеонорой Августой Вебер, жили тогда в Киле.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157
Элианию стало плохо. Он ощущал запах и, казалось, видел поднимающийся над огромной ареной розовый пар. Он увидел также, как по одному из проходов между телами шел человек в странной одежде и по-немецки (именно по-немецки) восклицал:
– О божественное деяние!
– Смотрите, смотрите, – спокойно говорил Сулла сенаторам, подавая знак солдатам подтолкнуть их ближе к грудам трупов. – Это легкая смерть, потому что это всего лишь самниты, возомнившие себя хозяевами Италии.
В это время к нему подошел центурион и подал свиток. Сулла скользнул глазами по пергаменту.
– Читай!
Центурион снова взял свиток и стал медленно называть имена.
– Антоний Реммий, Квинт Сестий Канидий, Гней Кальвин Скавр…
Сенаторы попятились. Это были их имена! Сулла сам отыскивал взглядом названного и указывал на него рукой. Ему помогал его верный соратник патриций Катилина, сновавший между сенаторами и хорошо знавший многих в лицо. Солдаты тут же хватали указанного и волокли его к небольшому освобожденному от тел участку арены, представлявшему собой красное болотце глубиной по щиколотку. По пути они срывали с несчастного тогу с пурпурной полосой или другую одежду. Разбрызгивая ногами жижу, они швыряли человека на колени и умерщвляли мечами в несколько ударов.
Некоторых не оказывалось среди присутствующих. Тогда центурион делал знак, и четыре-пять всадников из стоявшей поодаль конной турмы отделялись от строя и, взяв адрес приговоренного, отправлялись к нему домой. Ни крики о невиновности, ни мольбы о пощаде, ни проклятия, ничто даже на секунду не замедлило расправы
Последним из названных оказался Сервилий Карна Когда его жирное дряблое тело, лишенное одежды, волокли к двадцати убитым предшественникам, он зашелся хрипом в астматическом приступе и только дергал толстыми ногами. Сулла сам пошел к поставленному на четвереньки популяру и, не обращая внимания на заливавшую его калиги кровавую жижу, приблизился к нему вплотную. Солдаты отошли в сторону. Карна поднял голову. Элианий издали увидел его мутный взор и услышал булькающий свист, вырывавшийся из его горла.
«На кого похож этот Карна? – неожиданно подумал Элианий. – Определенно я знаю еще одного человека с таким лицом».
– Ну что, пес, – доставая меч, сказал Сулла, – когда ты жрал нынче утром павлиньи языки под тосканским соусом, ты знал, что это последнее твое чревоугодие?
Карна, хрипя и покачиваясь, несколько секунд смотрел на своего врага, после чего его голова бессильно повисла. Сулла взмахнул мечом и с хрустом перерубил шейные позвонки ненавистного марианца. Голова повисла на жилах, почти касаясь земли, но сенатор продолжал стоять на четвереньках, и только когда Сулла брезгливо толкнул его сапогом, грузное тело с хлюпом повалилось в кровавое месиво.
В этот момент Элианий почувствовал, что кто-то взял его за плечо. Он решил, что пришел его час и…
…профессор Вангер проснулся.
– Готфрид, что с тобой? – спрашивала его сонная жена, толкая в плечо. Она повернулась и зажгла со своей стороны лампу.
– Фу ты… ч-черт, – тяжело дыша, он приходил в себя. – Сон… Значит, это был сон…
Постепенно осознавая, что все увиденное было сном, он лежал, продолжая глубоко дышать, и, стряхивая с себя страшное видение, наслаждался возвращением в реальность.
– Куда ты пошел? – спросила жена, увидев, что он выбирается из кровати.
– Попью чаю. Спи. – Он набросил халат и прошел на кухню.
Потом, уже сидя за столом и швыркая горячим напитком, профессор удивлялся, что странный сон не улетучивался, как обычно, быстро погружаясь в непроницаемый туман забвения. Все его детали были почти такими же четкими и спустя пятнадцать минут. Более того, казалось, он вспоминал и то, чего вроде бы не видел. Например, он четко представлял себе планировку храма Беллоны и окрестных улиц, помнил лица сенаторов и те их имена, которые даже не произносились в этом кошмаре.
А Сулла! Он запомнил, что у него слева на шее под самым подбородком было большое родимое пятно. Иссушенная когда-то африканским солнцем и ветром кожа его худощавого лица туго обтягивала скулы. Под выгоревшими бровями глубоко во впадинах сидели водянистые глаза. Откуда в сознании профессора мог возникнуть такой четкий образ человека, от которого через тысячелетия сохранилось лишь несколько скульптурных портретов?
Допивая чай, Вангер вспомнил Сервилия Карну. Да, именно так звали того толстяка. Он покопался в своей памяти, но не мог припомнить никого из той эпохи с таким именем. Вдруг он поднялся и быстро прошел в свой кабинет. На полке возле кресла стояла одна из его настольных книг: большой словарь-справочник античности. Он взял ее и стал искать. И нашел!
Вот он, Публий Сервилий Карна. Примерно 145 года рождения до Р.Х., сенатор. Участник африканских походов Гая Мария. Позже разбогател на махинациях со строительными подрядами. Неоднократно попадал под следственную комиссию сената по обвинению во взятках, но всякий раз откупался крупными пожертвованиями в городскую казну. Погиб во время сулланских проскрипций в 82 году до Рождества Христова.
Всего несколько строк.
Немудрено, что профессор ничего не помнил об этом человеке. Но как же тогда он оказался в его сне? И по возрасту (за шестьдесят) полное совпадение со справочником. Вероятно, он все же читал эту биографическую справку и она засела в том полушарии его мозга, куда имели доступ только таинственные механизмы продуцирования кошмарных снов.
Но самым удивительным ощущением, оставшимся от этого ночного видения, была все еще звучавшая в голове у профессора характерная по своей фонетике латинская речь. Он говорил и слушал там, в этом сне, явно не по-немецки. Он знал, конечно, довольно много древних выражений на латыни, если поднатужиться, мог припомнить сотни три слов, но очень слабо владел навыками составления фраз. И все-таки там он свободно говорил именно на «золотой» латыни первого века ante aeram nostram . Или это только иллюзия?
V
Мартин родился летом 1916 года. В тот день, двадцать второго июня, Альпийский корпус горной дивизии Баварской гвардии пошел в атаку на форт Сувиль, преграждавший дорогу на Верден.
Вангер с женой Элли, урожденной Элеонорой Августой Вебер, жили тогда в Киле.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157