С
безопасного, как он думал, расстояния нажал кнопку, последовательно
соединившую все вещества. Когда удивительный и мощный экс присоединился к
веществу, последовал страшный взрыв. За ним еще три. Только два храма не
подчинились приказу беженца. И им повезло. Первый взрыв до основания
разрушил храм Ковис, оставив лишь груду камней.
Ни в одном из четырех храмов не уцелел ни один человек. От Олдена не
осталось ни клочка плоти, ни капли крови.
К двум часам у подножия дворцового храма собрались толпы. Дворцовая
стража сдерживала напор, постепенно отступая к воротам, а окружение
предводителя приготовилось к осаде.
Когда полчаса спустя ад был в самом разгаре, Джоквин, находившийся в
городе и вернувшийся во дворец по туннелю, ведущему непосредственно через
холм, попросил разрешения говорить с толпой. Лорд-правитель долго и
внимательно смотрел на него. Наконец он кивнул. Толпа зашумела, когда
ворота открыли, но солдаты сдерживали натиск. Джоквин протиснулся вперед.
У него был скорее пронзительный, чем сильный голос, но площадка,
выступающая из холма, была так искусно сооружена, что говорящий мог
обращаться к толпе через множество мегафонов.
Прежде всего Джоквин развязал ленты и распустил волосы по плечам. В
толпе поднялся крик:
- Ученый, это ученый!
Джоквин поднял руку. И наступившая тишина показала ему, что вспышка
близка к концу. Толпа становилась управляемой.
Со своей стороны он не имел иллюзий относительно значения этой толпы,
нападающей на дворец. Он знал, что уже посланы почтовые голуби в казармы
трех легионов, расположенных сразу за городскими стенами. Скоро по улицам
пройдут войска, проскачет кавалерия далеких племен, чей бог-гигантская
мистическая птица Эрплен. Важно, чтобы толпа рассеялась до появления этих
тренированных убийц.
- Жители Линна, - сказал он ясным, уверенным голосом. - Сегодня вы
видели доказательство мощи богов.
Крики и стоны последовали за его словами. Потом снова наступила
тишина. Джоквин продолжал:
- Но вы неправильно истолковали данные нам сегодня знаки.
На этот раз только молчание встретило его слова. Он овладел
аудиторией.
- Если бы боги не одобряли лорда-правителя, - продолжал Джоквин, -
они так же легко уничтожили бы дворец, как уничтожили четыре храма. Боги
недовольны не лордом-правителем и его действиями. Некоторые ученые
старались расколоть храмы на четыре отдельные группы, чтобы каждая группа
поклонялась только одному богу. Это и только это - причина гнева богов.
Послышались крики:
- Твой храм тоже уничтожен.
Джоквин колебался. Ему совсем не хотелось становиться мучеником. Он
видел два письма Олдена - в два храма, не подчинившиеся его приказу, - и
лично уничтожил их. Теперь он не знал, как ему использовать то, что чисто
механическое соединение божественного вещества производит взрыв. Но одно
было несомненно. Боги не возражают против того, чтобы всем четверым
поклонялись в одном храме. И поскольку только сохранение существующего
положения оставляло храмы сильными, возможно, именно так боги выразили
свое отношение.
Джоквин понимал, что его рассуждения - софизм. Но сейчас не время для
утраты веры. Он опустил голову.
- Друзья, - покорно сказал он. - Каюсь, я был среди тех, кто
отстаивал раздельное поклонение. Мне казалось, что боги будут
приветствовать, если каждому из них будут поклоняться в особом храме. Я
ошибался.
Он полуобернулся к дворцу, где его слушал гораздо более
могущественный человек, чем вся эта толпа.
- Я знаю, что всякий, кто, подобно мне, верит в сепаратистскую ересь,
отныне убежден, что только вместе можно поклоняться четверым богам. А
теперь, чтобы не было больших неприятностей, идите по домам.
Он повернулся и медленно ушел во дворец.
Лорд-повелитель был человеком, признающим неизбежное.
- Остается один нерешенный вопрос, - сказал он позже. - Какова
истинная причина, по которой ты хочешь сохранить жизнь ребенку моей
невестки?
Джоквин просто ответил:
- Я давно хотел посмотреть, что произойдет, если ребенку богов дать
нормальное обучение и воспитание.
И все. Но этого было довольно. Лорд-правитель сидел, закрыв глаза, и
размышлял. Наконец он медленно кивнул.
5
Еще ребенком Клэйн постоянно чувствовал:
- Я никому не нужен. Меня никто не любит.
Рабыня, ухаживавшая за ним, переняла отвращение его родителей. Она
прекрасно видела, что отец и мать редко навещают новорожденного. Бывало,
часами маленький мутант оставался один. А когда рабыни обнаруживали его
плачущим в мокрых и грязных пеленках, они не проявляли терпения.
Руки, способные на нежность, грубели, прикасаясь к нему. И тысячи
случаев грубого обращения сообщались мышцам и нервам, становясь частью
привычного восприятия окружающих. Он приучался раболепствовать.
Странно, но когда слова начали приобретать смысл, в условиях его
жизни наступило некоторое изменение. Клэйн вполне невинно обронил
несколько слов, из которых Джоквин заключил, что рабы не выполняют его
приказы. Несколько вопросов при каждом посещении прояснили ему картину, и
рабы тут же поняли, что неразумные действия влекут за собой наказание
кнутом. Мужчины и женщины узнали, что когда ребенок становится старше, он
может рассказать о том обращении, которому подвергался.
Однако способность ребенка понимать имела и свои неприятные
последствия. В возрасте между 3 и 4 годами Клэйн понял, что он не такой,
как другие. Между 4 и 6 его рассудок терпел ужасные удары, а стареющий
ученый каждый раз пытался ликвидировать их последствия. Вскоре, однако,
Джоквин понял, что если он хочет спасти рассудок мальчика, нужны более
решительные действия.
- Это все другие дети, - сказал однажды Джоквин, белый от гнева,
лорду-правителю. - Они мучают его. Они стыдятся его. И сводят на нет все,
что я делаю.
Линн Линнский с любопытством смотрел на ученого.
- Но я тоже стыжусь его, стыжусь самой мысли, что у меня есть такой
внук. - Он добавил: - Боюсь, Джоквин, твой эксперимент не удался.
Теперь Джоквин с любопытством смотрел на правителя. За шесть лет,
прошедших со дня храмового кризиса, он научился по-новому смотреть на
лорда-правителя. Ему пришло в голову, что перед ним величайший гражданский
администратор с легендарных времен. Иногда сквозь спокойную внешность, с
которой лорд-правитель смотрел на мир, проглядывала его главная цель -
объединение империи.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47
безопасного, как он думал, расстояния нажал кнопку, последовательно
соединившую все вещества. Когда удивительный и мощный экс присоединился к
веществу, последовал страшный взрыв. За ним еще три. Только два храма не
подчинились приказу беженца. И им повезло. Первый взрыв до основания
разрушил храм Ковис, оставив лишь груду камней.
Ни в одном из четырех храмов не уцелел ни один человек. От Олдена не
осталось ни клочка плоти, ни капли крови.
К двум часам у подножия дворцового храма собрались толпы. Дворцовая
стража сдерживала напор, постепенно отступая к воротам, а окружение
предводителя приготовилось к осаде.
Когда полчаса спустя ад был в самом разгаре, Джоквин, находившийся в
городе и вернувшийся во дворец по туннелю, ведущему непосредственно через
холм, попросил разрешения говорить с толпой. Лорд-правитель долго и
внимательно смотрел на него. Наконец он кивнул. Толпа зашумела, когда
ворота открыли, но солдаты сдерживали натиск. Джоквин протиснулся вперед.
У него был скорее пронзительный, чем сильный голос, но площадка,
выступающая из холма, была так искусно сооружена, что говорящий мог
обращаться к толпе через множество мегафонов.
Прежде всего Джоквин развязал ленты и распустил волосы по плечам. В
толпе поднялся крик:
- Ученый, это ученый!
Джоквин поднял руку. И наступившая тишина показала ему, что вспышка
близка к концу. Толпа становилась управляемой.
Со своей стороны он не имел иллюзий относительно значения этой толпы,
нападающей на дворец. Он знал, что уже посланы почтовые голуби в казармы
трех легионов, расположенных сразу за городскими стенами. Скоро по улицам
пройдут войска, проскачет кавалерия далеких племен, чей бог-гигантская
мистическая птица Эрплен. Важно, чтобы толпа рассеялась до появления этих
тренированных убийц.
- Жители Линна, - сказал он ясным, уверенным голосом. - Сегодня вы
видели доказательство мощи богов.
Крики и стоны последовали за его словами. Потом снова наступила
тишина. Джоквин продолжал:
- Но вы неправильно истолковали данные нам сегодня знаки.
На этот раз только молчание встретило его слова. Он овладел
аудиторией.
- Если бы боги не одобряли лорда-правителя, - продолжал Джоквин, -
они так же легко уничтожили бы дворец, как уничтожили четыре храма. Боги
недовольны не лордом-правителем и его действиями. Некоторые ученые
старались расколоть храмы на четыре отдельные группы, чтобы каждая группа
поклонялась только одному богу. Это и только это - причина гнева богов.
Послышались крики:
- Твой храм тоже уничтожен.
Джоквин колебался. Ему совсем не хотелось становиться мучеником. Он
видел два письма Олдена - в два храма, не подчинившиеся его приказу, - и
лично уничтожил их. Теперь он не знал, как ему использовать то, что чисто
механическое соединение божественного вещества производит взрыв. Но одно
было несомненно. Боги не возражают против того, чтобы всем четверым
поклонялись в одном храме. И поскольку только сохранение существующего
положения оставляло храмы сильными, возможно, именно так боги выразили
свое отношение.
Джоквин понимал, что его рассуждения - софизм. Но сейчас не время для
утраты веры. Он опустил голову.
- Друзья, - покорно сказал он. - Каюсь, я был среди тех, кто
отстаивал раздельное поклонение. Мне казалось, что боги будут
приветствовать, если каждому из них будут поклоняться в особом храме. Я
ошибался.
Он полуобернулся к дворцу, где его слушал гораздо более
могущественный человек, чем вся эта толпа.
- Я знаю, что всякий, кто, подобно мне, верит в сепаратистскую ересь,
отныне убежден, что только вместе можно поклоняться четверым богам. А
теперь, чтобы не было больших неприятностей, идите по домам.
Он повернулся и медленно ушел во дворец.
Лорд-повелитель был человеком, признающим неизбежное.
- Остается один нерешенный вопрос, - сказал он позже. - Какова
истинная причина, по которой ты хочешь сохранить жизнь ребенку моей
невестки?
Джоквин просто ответил:
- Я давно хотел посмотреть, что произойдет, если ребенку богов дать
нормальное обучение и воспитание.
И все. Но этого было довольно. Лорд-правитель сидел, закрыв глаза, и
размышлял. Наконец он медленно кивнул.
5
Еще ребенком Клэйн постоянно чувствовал:
- Я никому не нужен. Меня никто не любит.
Рабыня, ухаживавшая за ним, переняла отвращение его родителей. Она
прекрасно видела, что отец и мать редко навещают новорожденного. Бывало,
часами маленький мутант оставался один. А когда рабыни обнаруживали его
плачущим в мокрых и грязных пеленках, они не проявляли терпения.
Руки, способные на нежность, грубели, прикасаясь к нему. И тысячи
случаев грубого обращения сообщались мышцам и нервам, становясь частью
привычного восприятия окружающих. Он приучался раболепствовать.
Странно, но когда слова начали приобретать смысл, в условиях его
жизни наступило некоторое изменение. Клэйн вполне невинно обронил
несколько слов, из которых Джоквин заключил, что рабы не выполняют его
приказы. Несколько вопросов при каждом посещении прояснили ему картину, и
рабы тут же поняли, что неразумные действия влекут за собой наказание
кнутом. Мужчины и женщины узнали, что когда ребенок становится старше, он
может рассказать о том обращении, которому подвергался.
Однако способность ребенка понимать имела и свои неприятные
последствия. В возрасте между 3 и 4 годами Клэйн понял, что он не такой,
как другие. Между 4 и 6 его рассудок терпел ужасные удары, а стареющий
ученый каждый раз пытался ликвидировать их последствия. Вскоре, однако,
Джоквин понял, что если он хочет спасти рассудок мальчика, нужны более
решительные действия.
- Это все другие дети, - сказал однажды Джоквин, белый от гнева,
лорду-правителю. - Они мучают его. Они стыдятся его. И сводят на нет все,
что я делаю.
Линн Линнский с любопытством смотрел на ученого.
- Но я тоже стыжусь его, стыжусь самой мысли, что у меня есть такой
внук. - Он добавил: - Боюсь, Джоквин, твой эксперимент не удался.
Теперь Джоквин с любопытством смотрел на правителя. За шесть лет,
прошедших со дня храмового кризиса, он научился по-новому смотреть на
лорда-правителя. Ему пришло в голову, что перед ним величайший гражданский
администратор с легендарных времен. Иногда сквозь спокойную внешность, с
которой лорд-правитель смотрел на мир, проглядывала его главная цель -
объединение империи.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47