- Мы поощряем молодых людей, чьи мысли не идут по проторенным
дорогам, - сказал Джоквин. - Мы знаем, что для молодых характерны
радикальные идеи, а по мере того как человек становится старше, он
обретает равновесие между своей внутренней сущностью и потребностями мира.
Другими словами, - закончил ученый, улыбаясь младшему, - имейте свои
мысли, но держите их при себе.
Вскоре после этого разговора Олден был назначен на восточный берег.
Оттуда год спустя он перебрался в столицу. Становясь старше и приобретая
все большую власть, он обнаружил, что радикализм среди молодежи
встречается гораздо реже, чем говорил Джоквин. Годы власти привели
сознание глупости его тогдашних слов. В то же время он гордился ими, как
будто они делали его "отличным" от других, ставили выше других ученых. Как
главный, он понял, что радикализм - единственный критерий, по которому
отбираются кандидаты для продвижения. Рассматривались только те
рекомендации, в которых указывались хоть малейшие отклонения от
стандартного мышления у кандидата. Это ограничение имело одно счастливое
последствие. Вначале жена Олдена, решившая быть властью над властью
храмов, объявила себя единственной судьей в деле продвижения. Юные
храмовые поэты навещали ее, когда Олден отсутствовал, и читали ей свои
стихи.
Когда они обнаружили, что ее обещания ничего не значат, их визиты
прекратились. Олден обрел мир в доме, а жена его стала гораздо более
страстной...
Его размышления кончились: впереди была толпа, крики и гул имели в
себе что-то неприятное. Олден увидел, что люди собрались вокруг храма
Рахейнла. Он подумал: "Несчастный случай?", и заторопился вперед,
протискиваясь сквозь внешний край толпы. Неожиданно он рассердился, когда
ему не уступили дорогу. Разве они не понимают, что он главный ученый? Он
увидел в нескольких десятках футов от себя стражников дворца верхом и уже
открыл рот, чтобы позвать их на помощь, когда что-то остановило его. До
сих пор все его внимание сосредоточивалось на храме. Теперь, повернувшись,
он увидел окружавший парк.
Пятеро юных поэтов Розамунды свисали с ветвей дерева на краю храмовой
территории. На большом дереве поблизости шестеро младших и трое ученых еще
судорожно дергали ногами. Олден застыл, парализованный. И тут же несколько
посвященных, кому на шеи набросили веревки, закричали. Их крик оборвался,
как только телега, на которой они стояли, выехала из-под них.
Ученый Олден пробирался сквозь толпу на ватных ногах. Он наталкивался
на людей, шатался как пьяный, он лишь смутно сознавал происходящее. Если
бы он единственный в толпе вел себя так, его тут же заметили бы и потащили
на виселицу. Но казнь захватила толпу врасплох. Каждый новый прохожий,
подошедший, чтобы посмотреть, что происходит, испытывал ужасный шок.
Женщины падали в обморок. Несколько человек тошнило, другие стояли с
оцепеневшим взглядом. Выбравшись из толпы, Олден вновь приобрел
способность думать. Он увидел открытую калитку, нырнул в нее и поплыл -
совершенно новое ощущение в ногах - сквозь кусты. И тут только он
сообразил, что находится на территории городского дворца лорда и леди Крег
Линн.
Это было самым ужасным моментом за все утро. В ловушке - и по
собственной вине! Олден упал за густыми кустами и лежал в полуобмороке от
испуга. Постепенно он понял, что впереди длинное надворное строение и путь
к нему защищен деревьями. Олден не смел вернуться тем путем, что пришел
сюда, не смел оставаться на месте. Он поднялся на дрожащих ногах, и боги
были с ним. И вскоре он уже лежал, сжавшись, в длинном узком амбаре, где
хранилось сено, примыкавшем к конюшне.
Это тоже не очень хорошее укрытие. Оно оказалось почти пустым, и
только в дальнем конце, ближайшем к конюшне, лежало сено. В него он и
забился. Едва успел он улечься, как дверь из конюшни в десяти футах справа
от него открылась. Сверкнули вилы с четырьмя зубцами и унесли груду сена.
Конюх пинком затворил дверь, послышались удаляющиеся звуки шагов. Олден
лежал, затаив дыхание. Он только начал приходить в себя, как - бум -
открылась другая дверь, вилы выхватили еще груду сена и исчезли. Несколько
минут спустя произошло новое вмешательство. За тонкой стеной, отделявшей
это помещение от конюшни, остановились рабыня и конюх. Конюх, очевидно,
солдат, а не раб, спросил:
- Где ты спишь?
- В западной рабской казарме.
Она отвечала с неохотой.
- Какой матрац?
- Третий.
Он, казалось, задумался. Потом:
- Я приду в полночь и лягу с тобой.
- Это против правил, - дрожащим голосом сказала девушка.
- Не будем думать о правилах, - грубо сказал солдат. - Пока.
Он ушел со свистом. Девушка не двигалась. Потом послышались чьи-то
быстрые шаги. Девушка зашептала что-то, и слова ее не были различимы.
Ответила другая женщина:
- Это второй раз с его появления на прошлой неделе. В первый раз мы
подсунули ему старую Эллу. Он в темноте не заметил, а она охотно пошла.
Но, очевидно, придется заняться. Я скажу мужчинам.
Они разошлись в разные стороны.
Олден, которого разгневало поведение солдата, теперь рассердился еще
больше.
- Эти ничтожные рабы! Заговор против граждан!
Его поразило, что между рабами существует связь. Он слышал и раньше,
что многие мелкие рабовладельцы стали очень осторожны из-за убийств. И вот
он получил доказательство, что слухи эти справедливы.
Олден набожно подумал:
- Мы должны повышать мораль владельцев и, - глаза его сузились, - с
помощью силы сломить организацию рабов. Нельзя допустить такое вопиющее
нарушение!
Гнев его мгновенно исчез, когда в ста футах от него открылась дверь.
Олден инстинктивно сжался и больше не думал о проблеме рабов.
Несмотря на нервное потрясение, к полудню он вернул способность
нормально размышлять. Вначале он понял, почему ему удалось избежать
облавы, в которую попали все остальные. Лишь две недели назад он переехал
в новое помещение на улице Пальм. Солдаты, очевидно, явились по старому
адресу, затем им нужно было пересечь весь город, в результате он вышел из
дома до их появления. От такой ничтожной случайности зависело его
спасение. Олден задрожал, потом в глубине его души поднялся гнев,
смертоносный гнев несправедливо осужденного. Ярость подкрепила его силы, и
он наконец оказался способен к характерному для него четкому логическому
мышлению. Очевидно он не может оставаться в пределах городского дворца. На
помощь пришли воспоминания, незначительные детали, которые он видел в
прежние годы, не сознавая этого.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47