Да потому что пытается разбудить у тебя интерес. Обыкновенный. Не человеческий, хотя он тоже у тебя какой-то кастрированный, сильно прагматичный, а интерес Вечного.
– Эка ты загнул! – восхитился Чернов. Сел на травку, вытянул все же гудящие ноги. Решил не хамить старцу. – Естественно, не могу я ничего понять в этом Пути, Зрячий. А почему?
– Потому что плохо хочешь.
– А что значит хотеть хорошо?
– Просто хотеть. В тебе все еще мощно жив твой смертный, Бегун, и он мешает тебе знать, мешает понять, что ты хочешь. Что можешь пожелать – без оглядки на твой замечательный здравый смысл. Все твои желания, к несчастью, поверены земным опытом. Где ты там обитаешь в мире?.. – произнес по слогам: – Со-коль-ни-ки… Они висят на тебе, на твоем осознании себя, гирями неподъемными. Они, твои Со-коль-ни-ки, – это твой страх, обыкновенный человеческий страх, который все бесконечное время существования Разума не позволяет смертным людям – в каком бы пространстве-времени они ни обитали! – идти вперед по Пути. Хотя, если честно, было у тебя одно желание, достойное Вечного: излечить заболевших и умирающих. Сильное желание и славно исполнившееся. Хотя и оно – вполне земное… – не преминул уязвить.
Но Чернов этого даже не заметил. Другое его интересовало.
– Страх чего?
– Страх Знания. Если бы его не было, смертные давно стали бы Вечными, потому что человек, созданный Сущим в Начале света, задуман именно Вечным…
– Речь, полагаю, идет обо всей бесконечной Вселенной?
– Обо всех бесконечных, – поправил число Зрячий. – Но твой Путь лежит по твоей планете. Ты ее называешь Землей, хорошее имя, не хуже других. По планете людей. Но – в бесконечности пространств.
– А есть другие планеты, на которых – не люди, да? Или Сущий – антропоцентрист?
– Если ты сумеешь захотеть – узнаешь сам.
– Для этого надо оставаться Вечным и – вне своего смертного мира?
– Для этого надо желать и не страшиться.
– Но если люди изначально были бы Вечными – все! – то я плохо представляю себе, как Сущий решал бы проблему перенаселенности Земли.
– А это не Сущий решал бы, а сами люди. Нет неразрешимых проблем для умеющих желать.
– Выходит, не сложилось у Гения Желаний, у Сущего нашего, облом вышел… Задумал человечка желающего и получающего, а вырос этакий лилипутик, страшащийся знаний…
– В варианте твоей Земли – да.
– Есть иные?
– Захоти, Бегун, – узнаешь. Ты же пробовал уже. Или не понравилось?
Надоело Чернову, хотя интересно было – до жути. Но надоело переминать одно и то же: захоти, захоти, ты не умеешь желать… Ну не умеет он, мозгами не вышел! И все такие на его Земле!
– Не все. – Зрячий услышал мысль, но Чернов воспринял сие как должное. – Не все, – повторил Зрячий. – Ты – иной. И много – иных.
– Ты, что ли?
– И я, Бегун. Я – тоже человек, homo sapiens, как определили нас латиняне, просто мои желания совершеннее твоих.
Так и сказал: «совершеннее». Не «сильнее», не «точнее» – «совершеннее».
– И что же ты умеешь, Зрячий?
– Зачем тебе знать, что умею я? Подумай лучше, что хочешь уметь ты. Подумай. Уйми страх. И ты увидишь не только продолжение и финал Пути, но и – быть может! – все свои прошлые Пути и все будущие.
– Что ты заладил, старик: уйми страх, захоти… Я не понимаю тебя!.. Ну нет у меня никакого страха, даже страха знаний. Я на своей Земле в своих Сокольниках – другого места не припомню, уж извини тупого! – всегда стремился узнать побольше. Даже попав на Путь, я стараюсь не удивляться, а понять то, что встречаю. И делать то, что считаю необходимым и что получается. Да, я делаю это с высоты маленькой кочки, но такая уж у меня высота – земная. Земная логика. Земные ассоциации. Земные выводы… Ты знаешь, что и логика, и миропонимание может стать иным, надземным или внеземным, ты утверждаешь это?
– Наверно, и у вас на Земле есть понимание простейшей истины: знание едино, а Путь к нему и сквозь него – тернист и труден. Ты же идешь по Пути, Бегун, тебе дана такая возможность, ты избран. Это тоже – Путь Знания. Так смотри вперед, а не в себя… Знаешь, как земляной червь пропускает сквозь тело землю, через которую ползет?..
Чернов представил себя в роли червя и невольно поморщился: гнусное сравнение. Однако сказал:
– Червь, выходит, знает все о земле?
– О Сущий! – Старец театрально вздел руки к небу. В правой – посох. – Ты не хочешь! Ты ничего не хочешь!..
– Я хочу завершить Путь, всего лишь, – резко сказал Чернов и встал. – Если судить по моим предыдущим встречам с твоими коллегами по призванию или по ремеслу, то сейчас я могу легко войти в Сдвиг и оказаться в другом пространстве, а город окажется там же. Весь. Целиком… Так я побежал, Зрячий, ладно?
– Твое право, – не обиделся на тон старец. – Бегать – дело нехитрое. Дыши да ноги переставляй. Только куда тебе бежать? Вон они все – твои ПВ, как ты их именуешь… – Он обвел левой дланью местные, широкие просторы, где вольготно, хотя и тесновато расположились действительно разные, как уже отметил сам Чернов, миры. – Ты можешь бегать по ним безо всяких Сдвигов и ничего не понять в них. Ты можешь все-таки захотеть и уйти в Сдвиг и увести за собой твой народ. Ты можешь все, что захочешь, Бегун, даже закончить свой Путь сразу.
– Это как? – заинтересовался Чернов.
– Пожелай. – Старец был лаконичен.
– Ну, желаю… – неуверенно произнес Чернов.
Но ничего не произошло. Где стоял, там и остался. И старец – рядом.
Медленно-медленно – как вскипала! – где-то внутри росла злость. На Зрячего, говорящего загадками. На собственное неумение захотеть так, чтобы все сразу случилось, как проповедует старик. На судьбу, которая дала ему Шанс, а как им пользоваться – не объяснила. На Сущего, наконец, – хотя большее богохульство трудно было представить! – который создал homo omnipotens, человека всемогущего, а потом подленько ввинтил в него чувство страха перед Неведомым, Непознанным, Бесконечным, и означенный человек стал всего лишь разумным, что в языке Чернова означало до кучи и осторожность, и аккуратность, и неторопливость. Иначе – ограниченность… И все эти бесчисленные поговорки: «не в свои сани не садись», «семь раз отмерь», «не по Сеньке шапка»… Оправдание бессилия? Так! Но – бессилия запланированного, осознанного, творчески переработанного…
А как же «рожденный ползать летать не может»? Разве это – не осознание трусости?..
Да ни фига! Потому что в самой формуле заложен брачок: рожденный летать ведь, в свою очередь, не может ползать. А Сущий, то есть Бог по-земному, создал человека, как понимает Чернов, умеющего все.
– Ты – Бегун, – сказал Зрячий. – Ты – Вечный. Ты – хочешь.
– Что я хочу? – заорал Чернов. – Что я хочу, кроме того, чтобы всего лишь понять:
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111
– Эка ты загнул! – восхитился Чернов. Сел на травку, вытянул все же гудящие ноги. Решил не хамить старцу. – Естественно, не могу я ничего понять в этом Пути, Зрячий. А почему?
– Потому что плохо хочешь.
– А что значит хотеть хорошо?
– Просто хотеть. В тебе все еще мощно жив твой смертный, Бегун, и он мешает тебе знать, мешает понять, что ты хочешь. Что можешь пожелать – без оглядки на твой замечательный здравый смысл. Все твои желания, к несчастью, поверены земным опытом. Где ты там обитаешь в мире?.. – произнес по слогам: – Со-коль-ни-ки… Они висят на тебе, на твоем осознании себя, гирями неподъемными. Они, твои Со-коль-ни-ки, – это твой страх, обыкновенный человеческий страх, который все бесконечное время существования Разума не позволяет смертным людям – в каком бы пространстве-времени они ни обитали! – идти вперед по Пути. Хотя, если честно, было у тебя одно желание, достойное Вечного: излечить заболевших и умирающих. Сильное желание и славно исполнившееся. Хотя и оно – вполне земное… – не преминул уязвить.
Но Чернов этого даже не заметил. Другое его интересовало.
– Страх чего?
– Страх Знания. Если бы его не было, смертные давно стали бы Вечными, потому что человек, созданный Сущим в Начале света, задуман именно Вечным…
– Речь, полагаю, идет обо всей бесконечной Вселенной?
– Обо всех бесконечных, – поправил число Зрячий. – Но твой Путь лежит по твоей планете. Ты ее называешь Землей, хорошее имя, не хуже других. По планете людей. Но – в бесконечности пространств.
– А есть другие планеты, на которых – не люди, да? Или Сущий – антропоцентрист?
– Если ты сумеешь захотеть – узнаешь сам.
– Для этого надо оставаться Вечным и – вне своего смертного мира?
– Для этого надо желать и не страшиться.
– Но если люди изначально были бы Вечными – все! – то я плохо представляю себе, как Сущий решал бы проблему перенаселенности Земли.
– А это не Сущий решал бы, а сами люди. Нет неразрешимых проблем для умеющих желать.
– Выходит, не сложилось у Гения Желаний, у Сущего нашего, облом вышел… Задумал человечка желающего и получающего, а вырос этакий лилипутик, страшащийся знаний…
– В варианте твоей Земли – да.
– Есть иные?
– Захоти, Бегун, – узнаешь. Ты же пробовал уже. Или не понравилось?
Надоело Чернову, хотя интересно было – до жути. Но надоело переминать одно и то же: захоти, захоти, ты не умеешь желать… Ну не умеет он, мозгами не вышел! И все такие на его Земле!
– Не все. – Зрячий услышал мысль, но Чернов воспринял сие как должное. – Не все, – повторил Зрячий. – Ты – иной. И много – иных.
– Ты, что ли?
– И я, Бегун. Я – тоже человек, homo sapiens, как определили нас латиняне, просто мои желания совершеннее твоих.
Так и сказал: «совершеннее». Не «сильнее», не «точнее» – «совершеннее».
– И что же ты умеешь, Зрячий?
– Зачем тебе знать, что умею я? Подумай лучше, что хочешь уметь ты. Подумай. Уйми страх. И ты увидишь не только продолжение и финал Пути, но и – быть может! – все свои прошлые Пути и все будущие.
– Что ты заладил, старик: уйми страх, захоти… Я не понимаю тебя!.. Ну нет у меня никакого страха, даже страха знаний. Я на своей Земле в своих Сокольниках – другого места не припомню, уж извини тупого! – всегда стремился узнать побольше. Даже попав на Путь, я стараюсь не удивляться, а понять то, что встречаю. И делать то, что считаю необходимым и что получается. Да, я делаю это с высоты маленькой кочки, но такая уж у меня высота – земная. Земная логика. Земные ассоциации. Земные выводы… Ты знаешь, что и логика, и миропонимание может стать иным, надземным или внеземным, ты утверждаешь это?
– Наверно, и у вас на Земле есть понимание простейшей истины: знание едино, а Путь к нему и сквозь него – тернист и труден. Ты же идешь по Пути, Бегун, тебе дана такая возможность, ты избран. Это тоже – Путь Знания. Так смотри вперед, а не в себя… Знаешь, как земляной червь пропускает сквозь тело землю, через которую ползет?..
Чернов представил себя в роли червя и невольно поморщился: гнусное сравнение. Однако сказал:
– Червь, выходит, знает все о земле?
– О Сущий! – Старец театрально вздел руки к небу. В правой – посох. – Ты не хочешь! Ты ничего не хочешь!..
– Я хочу завершить Путь, всего лишь, – резко сказал Чернов и встал. – Если судить по моим предыдущим встречам с твоими коллегами по призванию или по ремеслу, то сейчас я могу легко войти в Сдвиг и оказаться в другом пространстве, а город окажется там же. Весь. Целиком… Так я побежал, Зрячий, ладно?
– Твое право, – не обиделся на тон старец. – Бегать – дело нехитрое. Дыши да ноги переставляй. Только куда тебе бежать? Вон они все – твои ПВ, как ты их именуешь… – Он обвел левой дланью местные, широкие просторы, где вольготно, хотя и тесновато расположились действительно разные, как уже отметил сам Чернов, миры. – Ты можешь бегать по ним безо всяких Сдвигов и ничего не понять в них. Ты можешь все-таки захотеть и уйти в Сдвиг и увести за собой твой народ. Ты можешь все, что захочешь, Бегун, даже закончить свой Путь сразу.
– Это как? – заинтересовался Чернов.
– Пожелай. – Старец был лаконичен.
– Ну, желаю… – неуверенно произнес Чернов.
Но ничего не произошло. Где стоял, там и остался. И старец – рядом.
Медленно-медленно – как вскипала! – где-то внутри росла злость. На Зрячего, говорящего загадками. На собственное неумение захотеть так, чтобы все сразу случилось, как проповедует старик. На судьбу, которая дала ему Шанс, а как им пользоваться – не объяснила. На Сущего, наконец, – хотя большее богохульство трудно было представить! – который создал homo omnipotens, человека всемогущего, а потом подленько ввинтил в него чувство страха перед Неведомым, Непознанным, Бесконечным, и означенный человек стал всего лишь разумным, что в языке Чернова означало до кучи и осторожность, и аккуратность, и неторопливость. Иначе – ограниченность… И все эти бесчисленные поговорки: «не в свои сани не садись», «семь раз отмерь», «не по Сеньке шапка»… Оправдание бессилия? Так! Но – бессилия запланированного, осознанного, творчески переработанного…
А как же «рожденный ползать летать не может»? Разве это – не осознание трусости?..
Да ни фига! Потому что в самой формуле заложен брачок: рожденный летать ведь, в свою очередь, не может ползать. А Сущий, то есть Бог по-земному, создал человека, как понимает Чернов, умеющего все.
– Ты – Бегун, – сказал Зрячий. – Ты – Вечный. Ты – хочешь.
– Что я хочу? – заорал Чернов. – Что я хочу, кроме того, чтобы всего лишь понять:
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111