– никаких признаков нефтедобычи или нефтеразведки он не заметил, а предположить, что по непонятным причинам из-под слоя песка вдруг выплеснулись наружу нефтяные запасы местного ПВ – это уже не фантастика, это уже чушь собачья. Скорее всего, полагал Чернов, случившееся явление природы есть все же разновидность именно земного смерча-самума, а почему оно черное и огнями полыхает – загадка. Чернов надеялся, что он не долго пробудет ангелом, Сущий вообще не практикует долгих задержек Бегуна в одном ПВ и не снисходит до каких-либо объяснений того, что в этих ПВ творится. Почему? По кочану. Иных объяснений у Чернова не имелось…
Да, кстати, а где тот ангел-неангел, который полетел на Чернова от еще одинокого огонька, горящего в пузе «бабочки»? Куда он делся? Не в него ли превратился Чернов, не соединились ли две индивидуальности и теперь едины в небе полуночи или полудня – не разобрать в темноте?
«Разумеется, соединились», – услышал он слова, которые не прозвучали, а просто всплыли у него в мозгу.
И вот странность: Чернов нимало не удивился возникшему с кем-то телепатическому общению, скорее всего – с тем самым ангелом «бабочки», не удивился, потому что вольно принял для себя идею единства ангела и человека. А о причине такого противоестественного единства и гадать не приходилось: Сущий захотел – вот универсальная формула для верующих и неверующих, путешествующих сквозь пространства и время в мире, придуманном и сотворенном Сущим – только для себя, только для собственного… чего? Удовольствия? Или удовлетворения. Или развлечения. Или использования бесконечного времени. Продолжать сей список можно тоже бесконечно, и ничего правдой не окажется. Сущий правду видит, но, как и положено, не скоро скажет. Или никогда не скажет. Кощунство? Да Сущий упаси! Никакого кощунства. Верховный Творец, столь плотно (по давно отработанному плану? экспромтом?) занявшийся довольно странным проектом Исхода некоего народа сквозь множество ПВ, громоздящий на Пути всякие изобретательные и не очень страшилки, то и дело намекающий поводырю народа, то есть Бегуну, что он, то есть Бегун, – уникален в этом проекте, а может, и во всех остальных, бывших до нынешнего и будущих после него, Творец этот действительно волен делать то, что хочет. На то он и Творец. Даже превращать человека и ангела в этакое Недреманное Око, которое, судя по услышанной Черновым реплике, будучи объединенным, существует все же в двух ипостасях, которые могут общаться между собой.
Чем Чернов немедленно воспользовался.
«Ты кто?» – спросил он тоже мысленно.
«В этом временном периоде я – это ты, – туманно объяснил ангел, – то есть я существую для того, чтоб ты сумел понять, для чего существуешь ты».
«Круто завернул, – восхитился Чернов. – А если попроще и поподробнее? А то я не очень понимаю, где я и что я сейчас. То ли дух, то ли вообще один взгляд… Сохранивший, впрочем, способность соображать».
«Дух? – с изумлением переспросил собеседник, или ангел. – Какой емкий термин!.. Похоже, похоже… Только тогда дух – не ты лично, а мы вместе. Один дух – два сознания. Твое, Бегуна, и мое, Зрячего».
«Ты – Зрячий? – Чернов тоже позволил себе изумление. – Этот белый прозрачный фантом с крыльями – Зрячий? Что ж ты видишь, Зрячий?»
«То же, что и ты, – вроде бы даже обиделся собеседник. – Довольно мощный природный катаклизм, поразивший часть поверхности планеты, называемой мною Орт, а тобой, как я понимаю, Земля».
«Самум? Смерч?» – Чернов попытался прояснить терминологию, в которой «плавал».
«Самум?.. Смерч?.. – Собеседник словно проигрывал в сознании нечто, соответствующее названным терминам. – Нет, ни то и ни другое. Мы – не на Орте и не на Земле – в нашем понимании, конечно. Мы, как мне представляется, находимся сейчас на некоем варианте Орта и Земли, но – со своими, присущими только этому варианту, особенностями. Как, впрочем, было всегда на твоем Пути… И то, что ты называешь черной „бабочкой“, есть некий симбиоз того, что ты называешь смерчем, самумом, торнадо, тайфуном и так далее, но – многократно усиленный вариант даже для симбиоза, то есть суммы явлений. Я бы назвал его Супервихрем».
«Трудно излагаешь, – сказал Чернов, пытаясь запихнуть услышанное в более простую форму. – Ты у себя на Орте, случайно, не ученым был?»
«Почему был? Я и есть ученый. – Добавил скромно: – не просто рядовой силенциат, но лидер межконтинентального сообщества ученых… Специализируюсь в разработке проблем пространственно-временного континуума. Мое имя – Раванг».
«А как Зрячим стал?»
«А как ты стал Бегуном?»
«Убедил, – согласился Чернов. – А ты какой Зрячий? Который знает и помнит? Или который помнит и видит?» – Он, как оказалось, подзабыл список специализаций Зрячих.
«Я Зрячий, который видит и соображает, в отличие от некоторых, – неожиданно зло сообщил Зрячий-Раванг. – Куда тебя понесло, Бегун? Умерь дурацкое любопытство. Твой город гибнет внизу…»
И мгновенно глаз – или все-таки взгляд? – понесся вниз, вниз, прорывая плотное на взгляд, но абсолютно не ощутимое Черновым тело «супервихря», лишь мелькали какие-то линии, сполохи, светящиеся точки, почему-то вдруг пятна цвета посреди черноты, сгустки абсолютно непробиваемой тьмы и вполне прозрачные куски, сквозь которые видно было землю. И на этой земле Чернов увидел Вефиль.
Они с напарником… Нет, все же точнее было употреблять термин «взгляд», даже – по привычке уже! – Взгляд с прописной буквы, поскольку Он вобрал в себя и всего целиком Чернова и всего Зрячего-Раванга и в то же время не был не чем иным, как Взглядом – вне плоти, вне материи. Впрочем, наличествовал еще и корпоративный Разум, неотделимый от Взгляда. Поэтому стоило начать мысль еще раз.
Итак, Разумный Взгляд (или Взгляд Разума…) пробился почти к самой земле и поплыл над городом. И в сердце Чернова, которое в данный момент у него отсутствовало, тем не менее внезапно возникла отвратительно реальная резкая боль, как болит у раненого бойца ампутированная полевым хирургом нога. В Вефиле творилось нечто страшное. Если в воздухе царил Супервихрь, то на улицах города хозяйничали именно смерчи, даже, точнее, смерчики, похожие на вертикально вытянутые волчки. Своими «ножками» они буквально мчались по земле, сметая все встреченное на пути – забытую жителями утварь, неубранные орудия крестьянского труда, деревца (и без того, как помним, хилые), даже тяжелые камни, обозначающие повороты улочек. Смерчи перескакивали через каменные ограды дворов, а иной раз и проламывали их, хозяйничали во дворах, вторгались в колодцы и высасывали воду, высушивали колодцы… Хорошо, что никого из жителей не было на улицах и во дворах! Чернов-глаз очень надеялся, что все они успели до вторжения смерчей укрыться в подвалах под домами, куда – опять надеялся он!
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111
Да, кстати, а где тот ангел-неангел, который полетел на Чернова от еще одинокого огонька, горящего в пузе «бабочки»? Куда он делся? Не в него ли превратился Чернов, не соединились ли две индивидуальности и теперь едины в небе полуночи или полудня – не разобрать в темноте?
«Разумеется, соединились», – услышал он слова, которые не прозвучали, а просто всплыли у него в мозгу.
И вот странность: Чернов нимало не удивился возникшему с кем-то телепатическому общению, скорее всего – с тем самым ангелом «бабочки», не удивился, потому что вольно принял для себя идею единства ангела и человека. А о причине такого противоестественного единства и гадать не приходилось: Сущий захотел – вот универсальная формула для верующих и неверующих, путешествующих сквозь пространства и время в мире, придуманном и сотворенном Сущим – только для себя, только для собственного… чего? Удовольствия? Или удовлетворения. Или развлечения. Или использования бесконечного времени. Продолжать сей список можно тоже бесконечно, и ничего правдой не окажется. Сущий правду видит, но, как и положено, не скоро скажет. Или никогда не скажет. Кощунство? Да Сущий упаси! Никакого кощунства. Верховный Творец, столь плотно (по давно отработанному плану? экспромтом?) занявшийся довольно странным проектом Исхода некоего народа сквозь множество ПВ, громоздящий на Пути всякие изобретательные и не очень страшилки, то и дело намекающий поводырю народа, то есть Бегуну, что он, то есть Бегун, – уникален в этом проекте, а может, и во всех остальных, бывших до нынешнего и будущих после него, Творец этот действительно волен делать то, что хочет. На то он и Творец. Даже превращать человека и ангела в этакое Недреманное Око, которое, судя по услышанной Черновым реплике, будучи объединенным, существует все же в двух ипостасях, которые могут общаться между собой.
Чем Чернов немедленно воспользовался.
«Ты кто?» – спросил он тоже мысленно.
«В этом временном периоде я – это ты, – туманно объяснил ангел, – то есть я существую для того, чтоб ты сумел понять, для чего существуешь ты».
«Круто завернул, – восхитился Чернов. – А если попроще и поподробнее? А то я не очень понимаю, где я и что я сейчас. То ли дух, то ли вообще один взгляд… Сохранивший, впрочем, способность соображать».
«Дух? – с изумлением переспросил собеседник, или ангел. – Какой емкий термин!.. Похоже, похоже… Только тогда дух – не ты лично, а мы вместе. Один дух – два сознания. Твое, Бегуна, и мое, Зрячего».
«Ты – Зрячий? – Чернов тоже позволил себе изумление. – Этот белый прозрачный фантом с крыльями – Зрячий? Что ж ты видишь, Зрячий?»
«То же, что и ты, – вроде бы даже обиделся собеседник. – Довольно мощный природный катаклизм, поразивший часть поверхности планеты, называемой мною Орт, а тобой, как я понимаю, Земля».
«Самум? Смерч?» – Чернов попытался прояснить терминологию, в которой «плавал».
«Самум?.. Смерч?.. – Собеседник словно проигрывал в сознании нечто, соответствующее названным терминам. – Нет, ни то и ни другое. Мы – не на Орте и не на Земле – в нашем понимании, конечно. Мы, как мне представляется, находимся сейчас на некоем варианте Орта и Земли, но – со своими, присущими только этому варианту, особенностями. Как, впрочем, было всегда на твоем Пути… И то, что ты называешь черной „бабочкой“, есть некий симбиоз того, что ты называешь смерчем, самумом, торнадо, тайфуном и так далее, но – многократно усиленный вариант даже для симбиоза, то есть суммы явлений. Я бы назвал его Супервихрем».
«Трудно излагаешь, – сказал Чернов, пытаясь запихнуть услышанное в более простую форму. – Ты у себя на Орте, случайно, не ученым был?»
«Почему был? Я и есть ученый. – Добавил скромно: – не просто рядовой силенциат, но лидер межконтинентального сообщества ученых… Специализируюсь в разработке проблем пространственно-временного континуума. Мое имя – Раванг».
«А как Зрячим стал?»
«А как ты стал Бегуном?»
«Убедил, – согласился Чернов. – А ты какой Зрячий? Который знает и помнит? Или который помнит и видит?» – Он, как оказалось, подзабыл список специализаций Зрячих.
«Я Зрячий, который видит и соображает, в отличие от некоторых, – неожиданно зло сообщил Зрячий-Раванг. – Куда тебя понесло, Бегун? Умерь дурацкое любопытство. Твой город гибнет внизу…»
И мгновенно глаз – или все-таки взгляд? – понесся вниз, вниз, прорывая плотное на взгляд, но абсолютно не ощутимое Черновым тело «супервихря», лишь мелькали какие-то линии, сполохи, светящиеся точки, почему-то вдруг пятна цвета посреди черноты, сгустки абсолютно непробиваемой тьмы и вполне прозрачные куски, сквозь которые видно было землю. И на этой земле Чернов увидел Вефиль.
Они с напарником… Нет, все же точнее было употреблять термин «взгляд», даже – по привычке уже! – Взгляд с прописной буквы, поскольку Он вобрал в себя и всего целиком Чернова и всего Зрячего-Раванга и в то же время не был не чем иным, как Взглядом – вне плоти, вне материи. Впрочем, наличествовал еще и корпоративный Разум, неотделимый от Взгляда. Поэтому стоило начать мысль еще раз.
Итак, Разумный Взгляд (или Взгляд Разума…) пробился почти к самой земле и поплыл над городом. И в сердце Чернова, которое в данный момент у него отсутствовало, тем не менее внезапно возникла отвратительно реальная резкая боль, как болит у раненого бойца ампутированная полевым хирургом нога. В Вефиле творилось нечто страшное. Если в воздухе царил Супервихрь, то на улицах города хозяйничали именно смерчи, даже, точнее, смерчики, похожие на вертикально вытянутые волчки. Своими «ножками» они буквально мчались по земле, сметая все встреченное на пути – забытую жителями утварь, неубранные орудия крестьянского труда, деревца (и без того, как помним, хилые), даже тяжелые камни, обозначающие повороты улочек. Смерчи перескакивали через каменные ограды дворов, а иной раз и проламывали их, хозяйничали во дворах, вторгались в колодцы и высасывали воду, высушивали колодцы… Хорошо, что никого из жителей не было на улицах и во дворах! Чернов-глаз очень надеялся, что все они успели до вторжения смерчей укрыться в подвалах под домами, куда – опять надеялся он!
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111