Те блага истин-
ные, которые даются разумом, они и прочны, и постоянны, и не могут ни
погибнуть, ни пойти на убыль. (17) Прочие же блага мнимые, имя у них то
же, что и у благ истинных, но свойств блага в них нет. Их следует имено-
вать "благополучными" или (лучше скажу на нашем языке) "предпочтительны-
ми" обстоятельствами и помнить, что они - наши слуги, а не части нас са-
мих; пусть они будут при нас, но нам нельзя забывать, что они вне нас.
Даже покуда они при нас, - причислять их надо к вещам второстепенным и
незначительным, которыми никто не должен кичиться. Есть ли что глупее,
чем гордиться собою по поводу того, к чему сам не приложил рук? (18)
Пусть благополучие к нам пришло, - но оно не срослось с нами, так что,
если его отнимут, можно потерять его без кровавых ран. Будем пользо-
ваться им, но не похваляться; да и пользоваться будем умеренно, словно
доверенным нам достоянием, которое придется вернуть. Неразумный, достиг-
ши благополучия, долго его не удержит: ведь счастье, если забыть о мере,
само себя душит. Кто поверил мимолетным благам, тот быстро их лишится; а
если и не лишится, будет ими раздавлен. Немногим удалось мягко сложить с
плеч бремя счастья; большинство падает вместе с тем, что их вознесло, и
гибнет под обломками рухнувших опор. (19) Потому-то и нужно благоразу-
мие, которое указывает меру и учит бережливости, между тем как невоз-
держность сама спешит разрушить собственное благополучие. Где нет меры,
там и срок короток, если только не наложит узды укротитель-разум. Свиде-
тельство этому - судьба многих городов, чья надменная власть пала в пол-
ном расцвете, потому что все накопленное добродетелью погубила неумерен-
ность. От таких превратностей и надобно защищаться. Нет стен, непобеди-
мых для фортуны; так возведем укрепления внутри себя! Если здесь все на-
дежно, человека можно осаждать, но нельзя взять приступом. - (20) Ты хо-
чешь знать, каковы эти укрепленья? - Что бы с тобой ни случилось, не вы-
ходи из себя; знай, что все направленное, на первый взгляд, к твоему
ущербу, служит сохранению вселенной, что в нем-то как раз и осуществля-
ется положенный миру кругооборот. Что угодно богу, то пусть будет угодно
и человеку; пусть он дивится в себе только тому, что смог стать непобе-
димым и научился попирать всякое зло, что благодаря разуму, сильнее ко-
торого нет ничего, подчинил себе превратности, боль и обиду. (21) Люби
разум - и эта любовь даст тебе оружие против жесточайших испытаний. Лю-
бовь к детенышу гонит зверя на рогатину, дикость и неразумный порыв де-
лают его неукротимым. Души юно шеи жажда славы полнит презрением к мечам
и огню; некоторых призрак и тень добродетели заставляют по своей воле
идти на смерть. Но куда более отважен и стоек в сравнении со всем этим
разум! И тем решительнее вырвется он из любых страхов и опасностей. -
(22) "Это не дело - отрицать всякое благо, кроме честности! Такие валы и
рвы не защитят и не укроют вас от ударов фортуны! Вы сами признаете, что
к числу благ относятся и преданность детей, и добрые нравы сограждан, и
любовь родителей. На грозящие им опасности вы не можете смотреть спокой-
но: вас не оставят равнодушными смерть детей, сограждане в осаде, роди-
тели в рабстве". - (23) Я изложу сперва то, что обычно отвечают на такие
возражения в нашу защиту, а потом и то, что, по-моему, следовало бы еще
ответить. Одно дело - когда то, чего мы лишаемся, оставляет взамен
что-нибудь неприятное: так крепкое здоровье, если его испортить, превра-
щается в болезненность, острое зрение, притупившись, делает нас слепыми;
а когда подсечены колени, мы не только теряем проворство, но и делаемся
бессильны. Другое дело - все то, что перечислено раньше: тут нам такая
опасность не грозит. Почему? Если я потеряю благородного друга, мне не
придется взамен страдать от коварства; если я похороню добрых детей, их
места не займут бесчестные. (24) И потом - теряем мы не друзей, не де-
тей, но их тела. Человек добра погибает не иначе, как ставши дурным; а
этого не допускает природа, потому что и добродетель, и всякое ее творе-
ние не знают порчи. И еще, пусть погибли друзья, погибли любимые дети, в
которых исполнились молитвы отца, - есть нечто, способное заполнить пус-
тоту утраты. - Ты спросишь, что это? - То самое, что сделало их достой-
ными: добродетель. (25) Она не допускает ни пяди пустоты, занимает всю
душу, не дает тосковать; ее одной нам довольно, ибо она - суть и начало
всех благ. Задерживают ли проточную воду, утекает ли она - разве это
важно, если цел ее источник? Ведь если один потерял детей, другой нет,
ты не скажешь, будто в жизни второго больше справедливости или больше
порядка, больше разумности, больше честности - словом, будто она лучше?
Мы не становимся мудрее оттого, что друзей у нас множество, или глупее
оттого, что их теряем; а значит, не становимся ни блаженнее, ни несчаст-
нее. Покуда цела добродетель, ты не почувствуешь никакой утраты.
- (26) "Что же, разве не блаженнее окруженный толпою друзей и детей?"
- Чем он блаженнее? Ведь высшее благо не знает ни ущерба, ни прироста;
оно всегда в одних пределах, как бы ни вела себя фортуна. Отпущена ли
человеку долгая старость или он скончается, не дожив до старости, - хоть
век будет различен, мера высшего блага не изменится. (27) Начертишь ли
ты больший или меньший круг, - это скажется лишь на его площади, а не на
его форме; и пусть один круг останется надолго, другой ты, едва очертив
на песке, тут же сотрешь - форма обоих будет одна. Все, что правильно,
оценивается не по величине, не по числу, не по времени; его нельзя ни
расширить, ни сжать. Сокращай как хочешь честно прожитую жизнь, сведи ее
от столетия к одному дню - она не станет менее честной. (28) Иногда доб-
родетель распространяется вширь, - пра вит царствами, городами, провин-
циями, законодательствует, щедра на услуги детям и близким; иногда стес-
нена узкими пределами бедности, изгнанья, одиночества; но она не стано-
вится меньше, сведенная с вершин в частную жизнь, из царских чертогов -
в низкую хижину, (29) лишенная обширных прав в государстве и запертая в
одном доме, в тесном углу. Она не теряет величия, когда уходит в себя,
отовсюду изгнанная, потому что вопреки всему велик и несгибаем ее дух,
совершенна мудрость, непреклонна справедливость. А значит, не теряет она
и блаженства, которое все заключено в одной только душе, и остается ог-
ромным, непоколебимым и безмятежным, чего нельзя достичь без знания всех
дел божеских и человеческих.
(30) А теперь о том, что, как было сказано, хотел бы ответить я. Муд-
рого не удручает утрата детей или друзей:
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166