Мудрость - заместительница
богатства: она дает тебе все, что делает ненужным для тебя". Но это от-
носится к другим, ты же человек скорее состоятельный. Живи ты в другой
век, ты был бы богат с избытком. А хватает нам во все века одного и того
же.
(11) Я мог бы на этом закончить письмо, если бы сам не внушил тебе
дурной привычки. Царя парфянского нельзя приветствовать без подарка -
так и с тобою нельзя попрощаться без мзды. Что ж, возьму в долг у Эпику-
ра. "Многие, накопив богатство, нашли не конец бедам, а другие беды".
(12) Тут нечему удивляться: ведь порок - не в том, что вокруг нас, а в
нашей душе. То, что делало обременительной бедность, делает обремени-
тельным и богатство. Нет разницы, положишь ты больного на деревянную
кровать или же на золотую: куда его ни перенеси, он понесет с собою бо-
лезнь4. Так же не имеет значения, окажется больная душа в бедности или в
богатстве: ее порок всегда при ней. Будь здоров.
Письмо XVIII
Сенека приветствует Луцилия!
(1) Наступил декабрь; весь город в лихорадке; страсти к наслажденьям
дана законная сила; везде шум невиданных приготовлений, словно есть раз-
ница между Сатурналиями1 и буднями. А разницы-то нет, и мне сдается,
прав был тот, кто сказал, что - раньше декабрь длился месяц, а теперь -
весь год. (2) Будь ты здесь, я бы охотно побеседовал с тобою о том, что,
по-твоему, следует нам делать: ничуть не менять повседневных привычек
или, чтоб не выглядеть нарушителями общих обычаев, веселее обедать и
сбросить тогу. Ведь то, что раньше принято было только во время неуря-
диц, в печальную для государства пору } теперь делают для удовольствия,
меняя одежду ради праздничных дней. (3) Если я хорошо тебя знаю, ты,
оказавшись в роли судьи, счел бы, что мы не должны ни во всем уподоб-
ляться напялившей колпаки толпе, ни во всем от нее отличаться. Впрочем,
как раз в эти дни и нужно особенно строго повелевать своей душой, чтобы
она одна удержалась от удовольствий, когда им предается весь народ. И
если она не поддастся заманчивому соблазну наслаждений, то получит вер-
нейшее доказательство своей твердости. (4) Больше стойкости в том, чтобы
оставаться трезвым, когда весь народ перепился до рвоты, больше умерен-
ности в том, чтобы, не смешиваясь со всеми, не выделяться и не состав-
лять исключения и делать то же самое, что все, но иначе. Ведь празднич-
ный день можно провести, и не предаваясь роскоши.
(5) Однако мне до того нравится испытывать твердость твоей души, что
я, по совету великих людей 3, и тебе советую несколько дней подряд до-
вольствоваться скудной и дешевой пищей, грубым и суровым платьем. И тог-
да ты скажешь сам: "Так вот чего я боялся?" (6) Пусть среди полной без-
мятежности душа готовится к трудностям, среди благодеяний фортуны копит
силы против ее обид. Солдаты и в мирное время идут в поход, хоть и не на
врага, насыпают валы, изнуряют себя ненужной работой, чтобы хватало сил
на необходимую. Если не хочешь, чтобы воин дрогнул в бою, закаляй его
перед боем. Этому правилу и следовали те, кто каждый месяц подражал бед-
някам, доходя чуть ли не до нужды, но зато потом не боялся зла, к кото-
рому приучил себя. (7) Только не думай, что я говорю о Тимоновых трапе-
зах, о бедных каморках4 и прочих причудах пресытившейся богатствами
страсти к роскоши. Пусть у тебя на самом деле будут и жесткая кровать, и
войлочный плащ, и твердый грубый хлеб. Терпи все это по два-три дня,
иногда и дольше, но не для забавы, а чтобы набраться опыта. И тогда, по-
верь мне, Луцилий, ты сам порадуешься, насытившись за два асса 5, и пой-
мешь, что для спокойной уверенности не нужна фортуна: что не сверх необ-
ходимого, то она даст и гневаясь. (8) И нечего тебе думать, будто ты де-
лаешь что-нибудь особенное: ведь то же самое делают много тысяч рабов,
много тысяч бедняков. Твоя заслуга только в том, что ты делаешь это доб-
ровольно, и тебе будет легко всегда терпеть то зло, с которым подчас
знакомился на опыте. Будем же упражняться на чучеле! И, чтобы фортуна не
застала нас врасплох, поближе сойдемся с бедностью! (9) Сам наставник
наслаждений Эпикур установил дни, когда едва утолял -голод, желая пос-
мотреть, будет ли от этого изъян в великом и полном блаженстве, велик ли
он будет и стоит ли возмещать его ценой больших трудов. Как раз об этом
он говорит в письмах к Полиену, написанных в год архонтства Харина6. В
них он хвалится, что истратил на еду меньше асса, а Метродор, чьи успехи
меньше, - целый асе. - (10) "И ты думаешь, что такой пищей можно насы-
титься?" - Да, и еще получать наслаждение. Не то легкое, мимолетное, ко-
торое нужно каждый раз испытывать заново, а неизменное и постоянное.
Пусть не так уж вкусны вода и мучная похлебка и ломоть ячменного хлеба,
- но великое наслаждение в том, что ты способен даже ими наслаждаться и
ограничить себя пищей, которой не отнимет враждебность фортуны. (11) В
тюрьме еда обильнее, осужденных на смертную казнь их будущий убийца кор-
мит менее скудно. Каким же величием души наделен добровольно нисходящий
до того, чего не приходится бояться даже приговоренным к смерти! Это и
значит заранее отвращать удары судьбы. (12) Начни же, мой Луцилий, сле-
довать их обычаю и определи несколько дней на то, чтобы отойти от своих
дел и приучить себя довольствоваться самым малым. Пора завязать зна-
комство с бедностью.
Гость мои, решись, и презреть не страшись богатства, и дух свои Бога
достойным яви! 7
(13) Только тот достоин бога, кто презрел богатства. Я не запрещаю
тебе владеть ими, но хочу сделать так, чтобы ты владел ими без страха, -
а этого ты не достигнешь иначе, как убедившись, что можно счастливо жить
и без них, и привыкнув смотреть на них как на нечто преходящее. (14) Я
уже начал было складывать это письмо, но ты сказал мне:
"Раньше отдай, что должен!" Отправлю тебя к Эпикуру: он заплатит за
меня. "Неумеренный гнев порождает безумие". Ты не можешь не знать, нас-
колько это правильно: ведь у тебя был и раб, и враг. (15) Эта страсть
может загореться против кого угодно, она рождается и из любви, и из не-
нависти, и среди важных дел, и среди игр и забав. Не то имеет значенье,
велика ли причина, вызвавшая ее, а то, какой душой она овладеет. Так же
точно не то имеет значенье, велик ли огонь, а то, куда он попадет: твер-
дое не загорится и от самого сильного пламени, а сухое и легко воспламе-
няемое даже искру вырастит до пожара. Да, Луцилий, слишком сильный гнев
кончается безумием, поэтому следует избегать его не только во имя сдер-
жанности, но и ради здоровья. Будь здоров.
Письмо XIX
Сенека приветствует Луцилия!
(1) Я радуюсь каждому твоему письму.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166
богатства: она дает тебе все, что делает ненужным для тебя". Но это от-
носится к другим, ты же человек скорее состоятельный. Живи ты в другой
век, ты был бы богат с избытком. А хватает нам во все века одного и того
же.
(11) Я мог бы на этом закончить письмо, если бы сам не внушил тебе
дурной привычки. Царя парфянского нельзя приветствовать без подарка -
так и с тобою нельзя попрощаться без мзды. Что ж, возьму в долг у Эпику-
ра. "Многие, накопив богатство, нашли не конец бедам, а другие беды".
(12) Тут нечему удивляться: ведь порок - не в том, что вокруг нас, а в
нашей душе. То, что делало обременительной бедность, делает обремени-
тельным и богатство. Нет разницы, положишь ты больного на деревянную
кровать или же на золотую: куда его ни перенеси, он понесет с собою бо-
лезнь4. Так же не имеет значения, окажется больная душа в бедности или в
богатстве: ее порок всегда при ней. Будь здоров.
Письмо XVIII
Сенека приветствует Луцилия!
(1) Наступил декабрь; весь город в лихорадке; страсти к наслажденьям
дана законная сила; везде шум невиданных приготовлений, словно есть раз-
ница между Сатурналиями1 и буднями. А разницы-то нет, и мне сдается,
прав был тот, кто сказал, что - раньше декабрь длился месяц, а теперь -
весь год. (2) Будь ты здесь, я бы охотно побеседовал с тобою о том, что,
по-твоему, следует нам делать: ничуть не менять повседневных привычек
или, чтоб не выглядеть нарушителями общих обычаев, веселее обедать и
сбросить тогу. Ведь то, что раньше принято было только во время неуря-
диц, в печальную для государства пору } теперь делают для удовольствия,
меняя одежду ради праздничных дней. (3) Если я хорошо тебя знаю, ты,
оказавшись в роли судьи, счел бы, что мы не должны ни во всем уподоб-
ляться напялившей колпаки толпе, ни во всем от нее отличаться. Впрочем,
как раз в эти дни и нужно особенно строго повелевать своей душой, чтобы
она одна удержалась от удовольствий, когда им предается весь народ. И
если она не поддастся заманчивому соблазну наслаждений, то получит вер-
нейшее доказательство своей твердости. (4) Больше стойкости в том, чтобы
оставаться трезвым, когда весь народ перепился до рвоты, больше умерен-
ности в том, чтобы, не смешиваясь со всеми, не выделяться и не состав-
лять исключения и делать то же самое, что все, но иначе. Ведь празднич-
ный день можно провести, и не предаваясь роскоши.
(5) Однако мне до того нравится испытывать твердость твоей души, что
я, по совету великих людей 3, и тебе советую несколько дней подряд до-
вольствоваться скудной и дешевой пищей, грубым и суровым платьем. И тог-
да ты скажешь сам: "Так вот чего я боялся?" (6) Пусть среди полной без-
мятежности душа готовится к трудностям, среди благодеяний фортуны копит
силы против ее обид. Солдаты и в мирное время идут в поход, хоть и не на
врага, насыпают валы, изнуряют себя ненужной работой, чтобы хватало сил
на необходимую. Если не хочешь, чтобы воин дрогнул в бою, закаляй его
перед боем. Этому правилу и следовали те, кто каждый месяц подражал бед-
някам, доходя чуть ли не до нужды, но зато потом не боялся зла, к кото-
рому приучил себя. (7) Только не думай, что я говорю о Тимоновых трапе-
зах, о бедных каморках4 и прочих причудах пресытившейся богатствами
страсти к роскоши. Пусть у тебя на самом деле будут и жесткая кровать, и
войлочный плащ, и твердый грубый хлеб. Терпи все это по два-три дня,
иногда и дольше, но не для забавы, а чтобы набраться опыта. И тогда, по-
верь мне, Луцилий, ты сам порадуешься, насытившись за два асса 5, и пой-
мешь, что для спокойной уверенности не нужна фортуна: что не сверх необ-
ходимого, то она даст и гневаясь. (8) И нечего тебе думать, будто ты де-
лаешь что-нибудь особенное: ведь то же самое делают много тысяч рабов,
много тысяч бедняков. Твоя заслуга только в том, что ты делаешь это доб-
ровольно, и тебе будет легко всегда терпеть то зло, с которым подчас
знакомился на опыте. Будем же упражняться на чучеле! И, чтобы фортуна не
застала нас врасплох, поближе сойдемся с бедностью! (9) Сам наставник
наслаждений Эпикур установил дни, когда едва утолял -голод, желая пос-
мотреть, будет ли от этого изъян в великом и полном блаженстве, велик ли
он будет и стоит ли возмещать его ценой больших трудов. Как раз об этом
он говорит в письмах к Полиену, написанных в год архонтства Харина6. В
них он хвалится, что истратил на еду меньше асса, а Метродор, чьи успехи
меньше, - целый асе. - (10) "И ты думаешь, что такой пищей можно насы-
титься?" - Да, и еще получать наслаждение. Не то легкое, мимолетное, ко-
торое нужно каждый раз испытывать заново, а неизменное и постоянное.
Пусть не так уж вкусны вода и мучная похлебка и ломоть ячменного хлеба,
- но великое наслаждение в том, что ты способен даже ими наслаждаться и
ограничить себя пищей, которой не отнимет враждебность фортуны. (11) В
тюрьме еда обильнее, осужденных на смертную казнь их будущий убийца кор-
мит менее скудно. Каким же величием души наделен добровольно нисходящий
до того, чего не приходится бояться даже приговоренным к смерти! Это и
значит заранее отвращать удары судьбы. (12) Начни же, мой Луцилий, сле-
довать их обычаю и определи несколько дней на то, чтобы отойти от своих
дел и приучить себя довольствоваться самым малым. Пора завязать зна-
комство с бедностью.
Гость мои, решись, и презреть не страшись богатства, и дух свои Бога
достойным яви! 7
(13) Только тот достоин бога, кто презрел богатства. Я не запрещаю
тебе владеть ими, но хочу сделать так, чтобы ты владел ими без страха, -
а этого ты не достигнешь иначе, как убедившись, что можно счастливо жить
и без них, и привыкнув смотреть на них как на нечто преходящее. (14) Я
уже начал было складывать это письмо, но ты сказал мне:
"Раньше отдай, что должен!" Отправлю тебя к Эпикуру: он заплатит за
меня. "Неумеренный гнев порождает безумие". Ты не можешь не знать, нас-
колько это правильно: ведь у тебя был и раб, и враг. (15) Эта страсть
может загореться против кого угодно, она рождается и из любви, и из не-
нависти, и среди важных дел, и среди игр и забав. Не то имеет значенье,
велика ли причина, вызвавшая ее, а то, какой душой она овладеет. Так же
точно не то имеет значенье, велик ли огонь, а то, куда он попадет: твер-
дое не загорится и от самого сильного пламени, а сухое и легко воспламе-
няемое даже искру вырастит до пожара. Да, Луцилий, слишком сильный гнев
кончается безумием, поэтому следует избегать его не только во имя сдер-
жанности, но и ради здоровья. Будь здоров.
Письмо XIX
Сенека приветствует Луцилия!
(1) Я радуюсь каждому твоему письму.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166