Четверо бездельников-плебеев обступили приземистую накрашенную женщину. Слышался визгливый разговор на повышенных тонах. Слов разобрать не удалось – колесница мчалась на хорошей скорости.
Трех-, четырехэтажные дома Субуры светились многочисленными огнями. Двери полуподземных таверн и кабачков хлопали, пропуская первых вечерних посетителей. Хлопало мокрое белье. Кричали дети. Где-то под самой крышей обшарпанного, давно предназначенного под снос и тем не менее населенного дома нестройный хор пьяных голосов затянул популярную песню. Ее перекрыли крики скандала.
– Где мой сестерций?!! – вопил женский голос с сильным кампанским акцентом.
– Откуда у такой мегеры мог взяться сестерций? – раздраженно отзывалась мужская глотка.
– Украл! Сознавайся, украл, проклятый пропойца! Чем я заплачу булочнику, недорезанная гладиаторская падаль?!!
– Лутация, заткнись, или я выпущу твою дрянную кровь!
– Это ты умеешь! Три года лил кровь невинных варваров на арене! Пьянь! Я не я буду, если не притащу ланисту и не запродам тебя в гладиаторы, когда ты напьешься! И всем расскажу, кому вы с Варинием продаете краденные в амфитеатре плащи и сандалии. Банный вор!
– Заткнись, гадина!
На повороте у Виминальского квартала кудрявый разбойного вида мальчишка задрал хитон и показал зад. Светоний расхохотался до слез и бросил сорванцу пару сестерциев. Мальчишка вмиг подхватил монеты и скрылся в темном проулке.
Проехали Санквальские ворота Старые крепостные стены, выстроенные еще царем Сервием Туллием, выглядели обветшалыми. Между пятой и шестой башнями сразу за воротами целый участок стены был снесен и в проеме выстроен великолепный храм Изиды и Сераписа. Вместе с территориальными захватами на Востоке в Рим пришли и культы восточных божеств.
Изуверившиеся, напуганные пожарами, нищетой, гражданскими войнами простые люди Италии готовы были искать заступничества у любых богов.
Возле маленькой кипарисовой рощицы перед площадкой святилища Адриан и его спутники оставили колесницы и рабов. Отстегнули оружие и медленным, исполненным достоинства, лишенным суеты шагом поднялись по ступеням и вступили под сень колоннады. Храм подавлял величием. Толстые колонны шлифованного красного гранита уходили ввысь, сливаясь с сумраком звездного неба. Из раскрытых дверей лился мягкий свет. Пахло пьянящими египетскими благовониями. Племянник цезаря повернулся к товарищам:
– Светоний, и ты, Фаворин. Часы на большой храмовой клепсидре показывают восемь с половиной часов вечера. То, что я хочу спросить у божества, должен знать я один. Вы пройдете во внутренние помещения к жрицам и потом встретимся здесь же, когда часы будут показывать десять. Самое позднее – половину одиннадцатого. Ступайте.
Друзья, покоренные торжественностью полупросьбы-полуприказа, направились к правому боковому входу. Храмовый привратник поспешно распахнул перед ними маленькую дверь на медных петлях. Внутри длинного наклонного помещения пришедших встретила красивая надменная жрица.
– Пришли ли вы сюда как страждущие по женскому телу, либо как желающие познать мощь и величие Богини?
Фаворин немного неуверенно ответил:
– Мы хотели приобщиться к таинствам Великой Богини!
Жрица с удовлетворением оглядела рослые мускулистые фигуры мужчин, стоящих перед ней, но продолжала также надменно:
– Хватит ли у вас платы за приобщение к тайне?
– Мы не знаем, сколько стоят тайны Священной Телицы.
– Вам это будет стоить десять золотых монет.
Светоний извлек из кошеля деньги и передал служительнице из рук в руки. Женщина небрежно опустила аурей в карман у пояса.
– Совершили вы сегодня омовение или нуждаетесь в храмовой купальне?
– Мы только что из терм.
– Следуйте за мной!
Ни Фаворин, ни Светоний так и не могли понять потом, куда девалась старшая жрица и чьи руки втолкнули их в разные боковые комнаты.
Фаворин потом рассказывал другу, что очутился в помещении, где в углу на подставке стояла небольшая статуэтка Великой Богини с коровьей головой и длинными изогнутыми рогами. На руках у Изиды примостился младенец Гор. Перед фигуркой горела маленькая серебряная лампада. Легкое колебание пламени заставило его оглянуться. В дверях застыла обнаженная девушка редкостной дикой красоты. Кожа незнакомки, натертая ореховым маслом, отливала светлой кельтской бронзой. Но волосы, разделенные на три волны и перевитые золотыми нитями, были чернее африканской ночи. Глаза в опушке ресниц, подведенные сурьмой к самым вискам, горели влекущим огнем желания. Жрица начала медленно кружиться в танце вокруг охваченного страстью мужчины. Круги становились все уже, уже. Тонкие руки легли ему на плечи. Фаворин рывком притянул к себе олицетворение Изиды и впился губами в свежий пунцовый рот. Будто тысячи кинжалов пронзили тело.
* * *
...Адриан шагнул в створы главного входа. Шестиметровые статуи Сераписа и Изиды плавали в тумане курений. Откуда-то сверху с затянутых тканью хоров неслась тихая мелодия флейт. Молодая римлянка, задрав повыше подол нарядной столы и прижавшись животом к подножию изваяния Великой Богини, громко нараспев просила на латыни:
– Изида! Матерь Богов! Ты, потерявшая мужа, молю тебя, даруй мне ребенка! Даруй мне ребенка! Я не пожалею тебе и супругу твоему и сыну десяти быков, только даруй мне дитя! Сжалься надо мной!
Бритоголовый жрец в белоснежном одеянии выступил из-за балюстрады.
– Что хочешь ты, пришедший в обитель богов?
– Спросить о своем будущем!
– Иди за мной!
Маленький тщедушный старик с лицом типичного египтянина указал Адриану на стул. В бронзовом котле тлели угли. Прорицатель раскинул в стороны ладони. В помещении начала сгущаться темнота. Вскоре виднелись только светлячки на дне жаровни. Резкий запах кедровой смолы поплыл по воздуху.
– Человек! Я слушаю тебя!
– Каково мое настоящее? Чего мне ждать от будущего?
– Смотри на священные угли!
Предсказатель взмахнул полной горстью над сосудом. Ярко вспыхнуло и тут же погасло пламя. Адриан вздрогнул. Черные глаза мага, не мигая, смотрели на него.
– Вижу дремучие леса на берегах неведомой северной реки, – монотонным голосом забормотал жрец. – Вижу молодого воина с честолюбивыми замыслами. Он идет рука об руку с великим человеком. Вижу кровь! Много крови! Огни пожаров! Идут бесчисленные армии! И всюду молодой рядом со своим могучим спутником. Вижу юную женщину, прекрасную, как прохлада северного ветра на Ниле. Молодой честолюбец рядом с нею. Нет в его сердце любви к девушке. Вижу сверкающую вершину власти. Вижу ложь и обман! Ложь и обман! Ложь и обман! Лжет старая женщина, мать девушки! Как много солдат! Слышу ржанье лошадей. Чур меня! Чур меня!
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137
Трех-, четырехэтажные дома Субуры светились многочисленными огнями. Двери полуподземных таверн и кабачков хлопали, пропуская первых вечерних посетителей. Хлопало мокрое белье. Кричали дети. Где-то под самой крышей обшарпанного, давно предназначенного под снос и тем не менее населенного дома нестройный хор пьяных голосов затянул популярную песню. Ее перекрыли крики скандала.
– Где мой сестерций?!! – вопил женский голос с сильным кампанским акцентом.
– Откуда у такой мегеры мог взяться сестерций? – раздраженно отзывалась мужская глотка.
– Украл! Сознавайся, украл, проклятый пропойца! Чем я заплачу булочнику, недорезанная гладиаторская падаль?!!
– Лутация, заткнись, или я выпущу твою дрянную кровь!
– Это ты умеешь! Три года лил кровь невинных варваров на арене! Пьянь! Я не я буду, если не притащу ланисту и не запродам тебя в гладиаторы, когда ты напьешься! И всем расскажу, кому вы с Варинием продаете краденные в амфитеатре плащи и сандалии. Банный вор!
– Заткнись, гадина!
На повороте у Виминальского квартала кудрявый разбойного вида мальчишка задрал хитон и показал зад. Светоний расхохотался до слез и бросил сорванцу пару сестерциев. Мальчишка вмиг подхватил монеты и скрылся в темном проулке.
Проехали Санквальские ворота Старые крепостные стены, выстроенные еще царем Сервием Туллием, выглядели обветшалыми. Между пятой и шестой башнями сразу за воротами целый участок стены был снесен и в проеме выстроен великолепный храм Изиды и Сераписа. Вместе с территориальными захватами на Востоке в Рим пришли и культы восточных божеств.
Изуверившиеся, напуганные пожарами, нищетой, гражданскими войнами простые люди Италии готовы были искать заступничества у любых богов.
Возле маленькой кипарисовой рощицы перед площадкой святилища Адриан и его спутники оставили колесницы и рабов. Отстегнули оружие и медленным, исполненным достоинства, лишенным суеты шагом поднялись по ступеням и вступили под сень колоннады. Храм подавлял величием. Толстые колонны шлифованного красного гранита уходили ввысь, сливаясь с сумраком звездного неба. Из раскрытых дверей лился мягкий свет. Пахло пьянящими египетскими благовониями. Племянник цезаря повернулся к товарищам:
– Светоний, и ты, Фаворин. Часы на большой храмовой клепсидре показывают восемь с половиной часов вечера. То, что я хочу спросить у божества, должен знать я один. Вы пройдете во внутренние помещения к жрицам и потом встретимся здесь же, когда часы будут показывать десять. Самое позднее – половину одиннадцатого. Ступайте.
Друзья, покоренные торжественностью полупросьбы-полуприказа, направились к правому боковому входу. Храмовый привратник поспешно распахнул перед ними маленькую дверь на медных петлях. Внутри длинного наклонного помещения пришедших встретила красивая надменная жрица.
– Пришли ли вы сюда как страждущие по женскому телу, либо как желающие познать мощь и величие Богини?
Фаворин немного неуверенно ответил:
– Мы хотели приобщиться к таинствам Великой Богини!
Жрица с удовлетворением оглядела рослые мускулистые фигуры мужчин, стоящих перед ней, но продолжала также надменно:
– Хватит ли у вас платы за приобщение к тайне?
– Мы не знаем, сколько стоят тайны Священной Телицы.
– Вам это будет стоить десять золотых монет.
Светоний извлек из кошеля деньги и передал служительнице из рук в руки. Женщина небрежно опустила аурей в карман у пояса.
– Совершили вы сегодня омовение или нуждаетесь в храмовой купальне?
– Мы только что из терм.
– Следуйте за мной!
Ни Фаворин, ни Светоний так и не могли понять потом, куда девалась старшая жрица и чьи руки втолкнули их в разные боковые комнаты.
Фаворин потом рассказывал другу, что очутился в помещении, где в углу на подставке стояла небольшая статуэтка Великой Богини с коровьей головой и длинными изогнутыми рогами. На руках у Изиды примостился младенец Гор. Перед фигуркой горела маленькая серебряная лампада. Легкое колебание пламени заставило его оглянуться. В дверях застыла обнаженная девушка редкостной дикой красоты. Кожа незнакомки, натертая ореховым маслом, отливала светлой кельтской бронзой. Но волосы, разделенные на три волны и перевитые золотыми нитями, были чернее африканской ночи. Глаза в опушке ресниц, подведенные сурьмой к самым вискам, горели влекущим огнем желания. Жрица начала медленно кружиться в танце вокруг охваченного страстью мужчины. Круги становились все уже, уже. Тонкие руки легли ему на плечи. Фаворин рывком притянул к себе олицетворение Изиды и впился губами в свежий пунцовый рот. Будто тысячи кинжалов пронзили тело.
* * *
...Адриан шагнул в створы главного входа. Шестиметровые статуи Сераписа и Изиды плавали в тумане курений. Откуда-то сверху с затянутых тканью хоров неслась тихая мелодия флейт. Молодая римлянка, задрав повыше подол нарядной столы и прижавшись животом к подножию изваяния Великой Богини, громко нараспев просила на латыни:
– Изида! Матерь Богов! Ты, потерявшая мужа, молю тебя, даруй мне ребенка! Даруй мне ребенка! Я не пожалею тебе и супругу твоему и сыну десяти быков, только даруй мне дитя! Сжалься надо мной!
Бритоголовый жрец в белоснежном одеянии выступил из-за балюстрады.
– Что хочешь ты, пришедший в обитель богов?
– Спросить о своем будущем!
– Иди за мной!
Маленький тщедушный старик с лицом типичного египтянина указал Адриану на стул. В бронзовом котле тлели угли. Прорицатель раскинул в стороны ладони. В помещении начала сгущаться темнота. Вскоре виднелись только светлячки на дне жаровни. Резкий запах кедровой смолы поплыл по воздуху.
– Человек! Я слушаю тебя!
– Каково мое настоящее? Чего мне ждать от будущего?
– Смотри на священные угли!
Предсказатель взмахнул полной горстью над сосудом. Ярко вспыхнуло и тут же погасло пламя. Адриан вздрогнул. Черные глаза мага, не мигая, смотрели на него.
– Вижу дремучие леса на берегах неведомой северной реки, – монотонным голосом забормотал жрец. – Вижу молодого воина с честолюбивыми замыслами. Он идет рука об руку с великим человеком. Вижу кровь! Много крови! Огни пожаров! Идут бесчисленные армии! И всюду молодой рядом со своим могучим спутником. Вижу юную женщину, прекрасную, как прохлада северного ветра на Ниле. Молодой честолюбец рядом с нею. Нет в его сердце любви к девушке. Вижу сверкающую вершину власти. Вижу ложь и обман! Ложь и обман! Ложь и обман! Лжет старая женщина, мать девушки! Как много солдат! Слышу ржанье лошадей. Чур меня! Чур меня!
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137