Даки, чудом умудрившиеся сохранить от разграбления скотину и птицу, предлагали свежее мясо, сыр, молоко, сметану. Отдельно стояли продавцы овса, пшеницы и сушеного гороха. Вездесущие купцы-греки, устроившись под навесами утлых балаганов, разливали по стаканам вино, жарили рыбу и пекли лепешки. Приценивались, ругались, сбивали и без того низкие цены. Приезжие нобили и торговые агенты, не побоявшиеся преодолеть тысячи миль по Фракии и неспокойным дорогам Дакии, осматривали рабов: раздевали на морозе, щупали мышцы. Временами доносился хохот. Препозит протолкался ближе к помосту. Сотник V Македонского предлагал семи-восьмилетнего мальчишку:
– Славные граждане Рима и перегрины! Берите сорванца и огромного козла в придачу! Цена доступная! За мальчишку – пятьдесят денариев, за козла – пять!
Возле заплаканного дакийского мальчугана и впрямь покачивал длинными витыми рогами здоровенный козел. Густая белая шерсть животного висела космами до самых копыт. Пара была занятной.
– А с каких пор щенков-варваров стали продавать вместе с козлами?
– Ха-ха-ха-ха!!!!
– Дорого за козла – пять денариев! Хватит и десятка сестерциев!
Лучники галльского вексиллатиона немного суеверно посматривали на великолепного козла. Как знать, может, кто из богов принял его облик.
– Грех торговать людей заодно с рогатыми!
– О-хо-хо-хо-хо!
– Эй! Галлы! Купите козла и мальчишку, и делайте с ними что хотите! Козла отошлите домой! Женатым он очень пригодится в хозяйстве, особенно во время отсутствия мужа!
– А-га-га-ха-ха-ха!
Рослый человек с серьгой в ухе и сильными руками, покрытыми татуировкой, приблизился к помосту. Наметанный взгляд легионеров сразу отличил незнакомца от щеголеватых и высокомерных нобилей и хлыщей-агентов.
– Почему вместе с козлом? – осведомился покупатель.
– Это занятная история! – охотно начал центурион. – На юго-западной стороне в одном из домов на моих ребят накинулись варвары. Мы их отогнали, ворвались в дом, другой; режем, вяжем. И вдруг Тимею, моему помощнику, кто-то камнем из пращи по черепу – шарах! Тимей кинулся за порог – там этот вот пацан. Не успел даже, дакийское отродье, пращу из рук выбросить. Тимей его по морде. И тут! Не поверите, вылетает откуда-то козел, – сотник концом плети ткнул косматую спину, – и на него. Удар пришелся в коленку. Тимей заорал, будто ему кипящего масла в зад залили, и бац! На землю. А козел давай рогами мутузить. Меня до того все рассмешило, что приказал козла не колоть, а вязать вместе с варваренком! То-то! Берите козла! Получше сторожевой собаки будет.
– Раздень его! – лаконично приказал человек с мускулистыми руками.
Центурион рывком сдернул с плеч ребенка грязный солдатский плащ. Обнажилось хилое детское тело. Козел затряс бородой. Он словно чувствовал, что с другом поступают плохо. Покупатель ощупал ребенка железными пальцами. Особенно внимательно плечи, колени и ребра. Торс мальчишки, несмотря на малый возраст, был хорошо сформирован. Тициан рассмотрел надпись на руке силача, пониже локтя. «Геркулес, помоги нам!» и ниже «Арена – наша жизнь». Вот оно что! Покупатель оказался ланистой. Или подручным ланисты. Так или иначе, он был связан с гладиаторами. И в Дакию прибыл за дешевыми молодыми рабами. Ребенок же еще лучше. Из него можно воспитать бойца, которому не будет равных.
– Дохлый, как уснувшая рыба! Тощий до невероятности! Он что, пил молоко этого козла?
– Ха-ха-ха!!! – окружающие разразились диким смехом. Центурион побагровел.
– Не нравится – не бери. Найдутся покупатели и почище! Вот сколько греков и нобилей понаехало!
– Купят козла, но не мальчишку. Даю двадцать денариев, а за бородатого – десять сестерциев!
– Нет! Сорок – за пацана и три денария – за козла.
– Хорошо! Тридцать за раба и денарий за тварь! Это мое последнее слово, и учти, центурион, больше тебе не даст никто!
Вояка почесал кнутовищем в голове. Галлы, даже нобили с интересом прислушивались к торгу.
– Идет! Гони монеты!
Секретарь квестора, ошивавшийся на базаре, мигом за пару сестерциев составил купчую. Галлы неумело подписались, поставили какие-то закорючки. Ланиста аккуратно сложил кусок пергамента и взялся за конец веревки. Мальчишка громко заплакал. Козел мекнул, свирепо и жалостливо.
– Спросите, как его зовут?
Грек-меняла, ухмыляясь, повторил вопрос по-дакийски. Мальчуган, всхлипывая, ответил:
– Дарабал.
– А козла?
– Винуц.
Силач погладил маленького дака по голове и, распихивая толпу, направился к балаганчику грека.
– Два стакана вина с медом. Горячего! Три рыбы и лепешку!
Барбий Тициан, сам не зная, зачем, посмотрел, как они поели, потом накормили козла несколькими горстями здесь же купленного ячменя и отправились на север, к воротам. Мальчик семенил за силачом, беспрестанно поправляя грубую ткань плаща.
Препозит встряхнулся. Не торопясь, купил расшитую меховую куртку и горшочек с медом и, сложив покупки в сумку за спиной, захромал по восточной улочке в сторону Священной рощи.
Палатки и бараки II Помощника стояли правильными рядами. Караульный легионер узнал центуриона.
– Salve!
– Salve!
Командир когорты вместе с тремя центурионами жил в домике, сплетенном из хвороста В помещении было чисто. Пахло прокаленным оливковым маслом: им смазывали оружие. Тициан прошел к ложу и прилег, блаженно вытянув ноги. Лежал он недолго.
– Ужин! – донеслось снаружи. Потом заиграла труба. Голоса. Топот. Препозит встал, подхватил сумку с курткой и медом и направился по щебенке Декумануса направо.
– Прим! – позвал он, дойдя до палаток бывших одноцентурников. На зов вышел жующий ветеран-десятник.
– А-а. Сейчас, благородный.
Декан вытер ладони о тунику, поправил меч и пошел вперед. Около низенького тростникового не то шалаша, не то мазанки Прим зажег светильник (начало темнеть) и нырнул внутрь.
Вернулся с юношей небольшого роста. На ногах у того косматились высокие сапоги из собачьей шкуры – обувь северных германцев. На голове – белый сарматский башлык. Тициан хохотнул, разглядев наряд приведенного. Юноша вскинул подбородок. Отвернулся. Центурион вытряхнул купленную куртку и накинул на затворника. Тот покорно сжался.
– Заберешь с собой? – хмуро поинтересовался десятник.
Барбий кивнул.
– Да, ребята пошли по своим манипулам.
– Смотри, Тициан... Жеребец и Рестут продали рабов от греха подальше. А ты возишься. Не ровен час пронюхает префект или квестор – гадостей не оберешься. И так они косятся на тебя!
– Спасибо, Прим. Я учту!
– Учту! Эх Марк, – ветеран хмыкнул и, махнув рукой, зашагал назад.
В домике препозита раб сбросил башлык и куртку. Огонь в маленьком очаге осветил стрельчатые брови и нежные щеки девушки. Отросшие волосы ниспадали до плеч.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137
– Славные граждане Рима и перегрины! Берите сорванца и огромного козла в придачу! Цена доступная! За мальчишку – пятьдесят денариев, за козла – пять!
Возле заплаканного дакийского мальчугана и впрямь покачивал длинными витыми рогами здоровенный козел. Густая белая шерсть животного висела космами до самых копыт. Пара была занятной.
– А с каких пор щенков-варваров стали продавать вместе с козлами?
– Ха-ха-ха-ха!!!!
– Дорого за козла – пять денариев! Хватит и десятка сестерциев!
Лучники галльского вексиллатиона немного суеверно посматривали на великолепного козла. Как знать, может, кто из богов принял его облик.
– Грех торговать людей заодно с рогатыми!
– О-хо-хо-хо-хо!
– Эй! Галлы! Купите козла и мальчишку, и делайте с ними что хотите! Козла отошлите домой! Женатым он очень пригодится в хозяйстве, особенно во время отсутствия мужа!
– А-га-га-ха-ха-ха!
Рослый человек с серьгой в ухе и сильными руками, покрытыми татуировкой, приблизился к помосту. Наметанный взгляд легионеров сразу отличил незнакомца от щеголеватых и высокомерных нобилей и хлыщей-агентов.
– Почему вместе с козлом? – осведомился покупатель.
– Это занятная история! – охотно начал центурион. – На юго-западной стороне в одном из домов на моих ребят накинулись варвары. Мы их отогнали, ворвались в дом, другой; режем, вяжем. И вдруг Тимею, моему помощнику, кто-то камнем из пращи по черепу – шарах! Тимей кинулся за порог – там этот вот пацан. Не успел даже, дакийское отродье, пращу из рук выбросить. Тимей его по морде. И тут! Не поверите, вылетает откуда-то козел, – сотник концом плети ткнул косматую спину, – и на него. Удар пришелся в коленку. Тимей заорал, будто ему кипящего масла в зад залили, и бац! На землю. А козел давай рогами мутузить. Меня до того все рассмешило, что приказал козла не колоть, а вязать вместе с варваренком! То-то! Берите козла! Получше сторожевой собаки будет.
– Раздень его! – лаконично приказал человек с мускулистыми руками.
Центурион рывком сдернул с плеч ребенка грязный солдатский плащ. Обнажилось хилое детское тело. Козел затряс бородой. Он словно чувствовал, что с другом поступают плохо. Покупатель ощупал ребенка железными пальцами. Особенно внимательно плечи, колени и ребра. Торс мальчишки, несмотря на малый возраст, был хорошо сформирован. Тициан рассмотрел надпись на руке силача, пониже локтя. «Геркулес, помоги нам!» и ниже «Арена – наша жизнь». Вот оно что! Покупатель оказался ланистой. Или подручным ланисты. Так или иначе, он был связан с гладиаторами. И в Дакию прибыл за дешевыми молодыми рабами. Ребенок же еще лучше. Из него можно воспитать бойца, которому не будет равных.
– Дохлый, как уснувшая рыба! Тощий до невероятности! Он что, пил молоко этого козла?
– Ха-ха-ха!!! – окружающие разразились диким смехом. Центурион побагровел.
– Не нравится – не бери. Найдутся покупатели и почище! Вот сколько греков и нобилей понаехало!
– Купят козла, но не мальчишку. Даю двадцать денариев, а за бородатого – десять сестерциев!
– Нет! Сорок – за пацана и три денария – за козла.
– Хорошо! Тридцать за раба и денарий за тварь! Это мое последнее слово, и учти, центурион, больше тебе не даст никто!
Вояка почесал кнутовищем в голове. Галлы, даже нобили с интересом прислушивались к торгу.
– Идет! Гони монеты!
Секретарь квестора, ошивавшийся на базаре, мигом за пару сестерциев составил купчую. Галлы неумело подписались, поставили какие-то закорючки. Ланиста аккуратно сложил кусок пергамента и взялся за конец веревки. Мальчишка громко заплакал. Козел мекнул, свирепо и жалостливо.
– Спросите, как его зовут?
Грек-меняла, ухмыляясь, повторил вопрос по-дакийски. Мальчуган, всхлипывая, ответил:
– Дарабал.
– А козла?
– Винуц.
Силач погладил маленького дака по голове и, распихивая толпу, направился к балаганчику грека.
– Два стакана вина с медом. Горячего! Три рыбы и лепешку!
Барбий Тициан, сам не зная, зачем, посмотрел, как они поели, потом накормили козла несколькими горстями здесь же купленного ячменя и отправились на север, к воротам. Мальчик семенил за силачом, беспрестанно поправляя грубую ткань плаща.
Препозит встряхнулся. Не торопясь, купил расшитую меховую куртку и горшочек с медом и, сложив покупки в сумку за спиной, захромал по восточной улочке в сторону Священной рощи.
Палатки и бараки II Помощника стояли правильными рядами. Караульный легионер узнал центуриона.
– Salve!
– Salve!
Командир когорты вместе с тремя центурионами жил в домике, сплетенном из хвороста В помещении было чисто. Пахло прокаленным оливковым маслом: им смазывали оружие. Тициан прошел к ложу и прилег, блаженно вытянув ноги. Лежал он недолго.
– Ужин! – донеслось снаружи. Потом заиграла труба. Голоса. Топот. Препозит встал, подхватил сумку с курткой и медом и направился по щебенке Декумануса направо.
– Прим! – позвал он, дойдя до палаток бывших одноцентурников. На зов вышел жующий ветеран-десятник.
– А-а. Сейчас, благородный.
Декан вытер ладони о тунику, поправил меч и пошел вперед. Около низенького тростникового не то шалаша, не то мазанки Прим зажег светильник (начало темнеть) и нырнул внутрь.
Вернулся с юношей небольшого роста. На ногах у того косматились высокие сапоги из собачьей шкуры – обувь северных германцев. На голове – белый сарматский башлык. Тициан хохотнул, разглядев наряд приведенного. Юноша вскинул подбородок. Отвернулся. Центурион вытряхнул купленную куртку и накинул на затворника. Тот покорно сжался.
– Заберешь с собой? – хмуро поинтересовался десятник.
Барбий кивнул.
– Да, ребята пошли по своим манипулам.
– Смотри, Тициан... Жеребец и Рестут продали рабов от греха подальше. А ты возишься. Не ровен час пронюхает префект или квестор – гадостей не оберешься. И так они косятся на тебя!
– Спасибо, Прим. Я учту!
– Учту! Эх Марк, – ветеран хмыкнул и, махнув рукой, зашагал назад.
В домике препозита раб сбросил башлык и куртку. Огонь в маленьком очаге осветил стрельчатые брови и нежные щеки девушки. Отросшие волосы ниспадали до плеч.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137