Придет день, и я положу на вершину пирамиды черепов и твою голову. Я оставлю на ней петушиный шлем с красными перьями, чтобы все знали – так закончит любой, кто покусится впредь на нашу независимость и самую жизнь!»
Скориб стоял во дворе родного дома и грубыми ладонями гладил столбы, подпирающие крышу. Из глаз строителя текли слезы. В соседнем дворе седой сын покойной Мерсы высыпал на пепелище сожженного матерью жилища горсть взятой когда-то земли и, стоя на коленях, тянул сквозь зубы заунывную песню. Неожиданно лицо седого юноши исказилось.
– Мать! – крикнул он, раздирая легкие. – Мать! Смотри, твой сын отомстил римлянам за наш город! Смотри, сколько римских собак валяется по его улицам! Клянусь Замолксисом, все они будут твоими слугами на небесных просторах.
Скориб подошел к соседу и взял его за плечи:
– Пойдем ко мне, Битус...
По всей Сармизагетузе слышались ликующие крики. Из переулка выехала нагруженная вещами телега. Лошадьми правил старший сын Скориба, Мукапор. Дриантилла сидела сбоку, придерживала скарб. А рядом устало шел тот, в честь кого она назвала своего первенца. Сервилий-Мукапор сжимал фалькату и опирался на плечо второго брата – Сирма. Бывший агент Цезерниев, давний друг детства Скориба, был ранен в ногу. Силач Денци тащил мешок с вещами товарища. Они приблизились. Строитель с небывалой нежностью оглядел всех и, широко распахнув калитку, хрипло пригласил:
– Входите, даки...
3
Сусаг ускоренным маршем вел пехотный корпус даков и карпов вниз по течению Сцерны. Котизон с головным конным отрядом двигался далеко впереди. Придерживаясь заранее намеченного плана, полководцы Децебала разделили силы на три части. Две, меньшие по численности, осаждали города и римские кастры на западе в районе Тапэ и Тибуска и на юге по берегам Алутуса. Третья шла атаковать предмостные укрепления римлян возле Железных ворот, захватить и разрушить мост насколько представится возможным.
Обстановка складывалась на редкость удачно для дакийского царя. В короткий срок ему удалось, используя внезапность и зимние холода, вернуть большую часть занятой противником территории и освободить наиболее крупные города. Исключение составили, пожалуй, только Тибуск и крепости, выстроенные римлянами на Алутусе. На востоке одновременно с началом борьбы даков выступили сарматы. Огромными конными массами они обрушились на легионы «Траянова вала». Адриан с большим трудом сдерживал их натиск. Казалось, вся Дакия по мановению невидимой руки вспыхнула пламенем праведного гнева. Врагам не было пощады. Гарнизоны кастр изнемогали в осаде, полевые когорты, отбивая свирепые натиски ободренных успехами варваров, отступали к лагерям по Карашу, в Транстиерну и Дробету. За 14 дней до февральских календ (19 января) 105 года части Сусага подошли к мосту. Военачальник дал утомленным маршем войскам полные сутки отдыха. На вечернем совещании Сусаг, Ратибор и Котизон постановили наступать на предмостный лимес с трех сторон. Карпы обойдут кастеллы слева, ступят на лед реки и ударят с фланга в тыл. Котизон – справа. Сусаг поведет своих на приступ в лоб. Морозной ночью третьего дня отряды лаков и союзников, прикрыв одежду и оружие кусками белого холста, начали выдвигаться из леса и стягиваться в штурмовые кулаки. Воины несли на себе длинные лестницы, абордажные кошки и глиняные сосуды с нефтью, серой и человеческим жиром. Пять сотен шагов, три, две. Ноги натыкались на засыпанные снегом пни срубленных деревьев. Показались заиндевевшие земляные валы, каменные башни и бревна частокола между ними. Со змеиным свистом полезли из ножен фалькаты, затрещали тысячи стрел, извлекаемые из колчанов. Облака морозного тумана поднялись над все прибывавшей и прибывавшей массой дакийской армии. Сусаг поднял меч над головой. Он медлил опускать его, прикидывая, как далеко зашли в этот момент группы Ратибора и Котизона. На мгновение все замерло.
– Да помогут нам Замолксис и его сыновья! – лезвие круто метнулось вниз. Стоявшие впереди бросились бежать.
* * *
... Авидий Нигрин лично отвечал перед Траяном за мост. С началом войны он распорядился утроить караулы и выстроить из снега дополнительные кастеллы на льду реки. Легионеры матерно ругались, выпиливая из сугробов снежные блоки. На полотно моста солдаты втащили метательные машины и кучи камней для стрельбы. Лаберий Максим привел из Виминация пять когорт VII Клавдиевого легиона. Три полных легиона и до шести вспомогательных ал конницы оберегали переправу. За тринадцать дней до февральских календ (20 января) прибыл император со II Траяновым легионом.
– Варвары атакуют лимес не сегодня-завтра, – уверенно сказал цезарь. Он был абсолютно спокоен. С зимних квартир в Верхней и Нижней Мезии на помощь терпящим поражение четырем армиям в Задунайской Дакии двигались семь легионов.
Настало утро 12 дня до февральских календ (21 января) 105 года. Солдаты, растертые оливковым маслом, накормленные, занимали отведенные боевым расписанием места. Странная уверенность охватила римские манипулы. Все произойдет сегодня. Траян поднялся на смотровую вышку. Меммий с Минуцием Квадратом посторонились, уступая императору место. Иммун заботливо переставлял поудобнее пучки дротиков.
– Сейчас появятся! – известил он принцепса.
– Почему ты так решил, Меммий? – Траян, затянутый резной бронзой нащечников, вопросительно скосил глаза на ветерана.
Легионер ткнул пальцем вдаль.
– Пусть Величайший обратит внимание на ту стаю ворон над лесом. Они описывают круги все ближе и ближе к нам. Там идут люди. Вскоре будут заметны клубы пара от дыхания над деревьями!
Император еще раз посмотрел на сосны.
– Ты прав! Передать всем: приготовиться!
Цезарь не договорил. Длинная серая масса отделилась от кромки деревьев и покатилась по открытому заснеженному полю прямо на валы укреплений. Раздался леденящий душу волчий вой и пронзительные крики.
– Даки!!! Тревога!!!
– А-у-у-у!!! И-я-ха!!! Кабиры-ы-ы!!!
Передние ряды наступающих начали проваливаться в ямы-ловушки с острыми деревянными кольями на дне, спотыкаться о натянутые под снегом веревочные сети. Но сзади подпирали новые и новые бойцы, и лавина неудержимо катилась вперед. Двести шагов. Сто. Восемьдесят. Зашуршали зажигательные стрелы даков. Оставляя за собой чадные следы, снаряды густо втыкались в столбы палисада. Хлестко ударили десятки римских баллист и катапульт. Громадные камни сметали по десятку наступающих. Длинные копья пронзали разом трех человек. Траян лично швырял в скучившихся под стенами врагов дротики. Меммий, нисколько не стесняясь присутствия великого полководца, отборным матом отмечал каждое удачное попадание. В его овальный щит впилось не меньше двадцати стрел.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137
Скориб стоял во дворе родного дома и грубыми ладонями гладил столбы, подпирающие крышу. Из глаз строителя текли слезы. В соседнем дворе седой сын покойной Мерсы высыпал на пепелище сожженного матерью жилища горсть взятой когда-то земли и, стоя на коленях, тянул сквозь зубы заунывную песню. Неожиданно лицо седого юноши исказилось.
– Мать! – крикнул он, раздирая легкие. – Мать! Смотри, твой сын отомстил римлянам за наш город! Смотри, сколько римских собак валяется по его улицам! Клянусь Замолксисом, все они будут твоими слугами на небесных просторах.
Скориб подошел к соседу и взял его за плечи:
– Пойдем ко мне, Битус...
По всей Сармизагетузе слышались ликующие крики. Из переулка выехала нагруженная вещами телега. Лошадьми правил старший сын Скориба, Мукапор. Дриантилла сидела сбоку, придерживала скарб. А рядом устало шел тот, в честь кого она назвала своего первенца. Сервилий-Мукапор сжимал фалькату и опирался на плечо второго брата – Сирма. Бывший агент Цезерниев, давний друг детства Скориба, был ранен в ногу. Силач Денци тащил мешок с вещами товарища. Они приблизились. Строитель с небывалой нежностью оглядел всех и, широко распахнув калитку, хрипло пригласил:
– Входите, даки...
3
Сусаг ускоренным маршем вел пехотный корпус даков и карпов вниз по течению Сцерны. Котизон с головным конным отрядом двигался далеко впереди. Придерживаясь заранее намеченного плана, полководцы Децебала разделили силы на три части. Две, меньшие по численности, осаждали города и римские кастры на западе в районе Тапэ и Тибуска и на юге по берегам Алутуса. Третья шла атаковать предмостные укрепления римлян возле Железных ворот, захватить и разрушить мост насколько представится возможным.
Обстановка складывалась на редкость удачно для дакийского царя. В короткий срок ему удалось, используя внезапность и зимние холода, вернуть большую часть занятой противником территории и освободить наиболее крупные города. Исключение составили, пожалуй, только Тибуск и крепости, выстроенные римлянами на Алутусе. На востоке одновременно с началом борьбы даков выступили сарматы. Огромными конными массами они обрушились на легионы «Траянова вала». Адриан с большим трудом сдерживал их натиск. Казалось, вся Дакия по мановению невидимой руки вспыхнула пламенем праведного гнева. Врагам не было пощады. Гарнизоны кастр изнемогали в осаде, полевые когорты, отбивая свирепые натиски ободренных успехами варваров, отступали к лагерям по Карашу, в Транстиерну и Дробету. За 14 дней до февральских календ (19 января) 105 года части Сусага подошли к мосту. Военачальник дал утомленным маршем войскам полные сутки отдыха. На вечернем совещании Сусаг, Ратибор и Котизон постановили наступать на предмостный лимес с трех сторон. Карпы обойдут кастеллы слева, ступят на лед реки и ударят с фланга в тыл. Котизон – справа. Сусаг поведет своих на приступ в лоб. Морозной ночью третьего дня отряды лаков и союзников, прикрыв одежду и оружие кусками белого холста, начали выдвигаться из леса и стягиваться в штурмовые кулаки. Воины несли на себе длинные лестницы, абордажные кошки и глиняные сосуды с нефтью, серой и человеческим жиром. Пять сотен шагов, три, две. Ноги натыкались на засыпанные снегом пни срубленных деревьев. Показались заиндевевшие земляные валы, каменные башни и бревна частокола между ними. Со змеиным свистом полезли из ножен фалькаты, затрещали тысячи стрел, извлекаемые из колчанов. Облака морозного тумана поднялись над все прибывавшей и прибывавшей массой дакийской армии. Сусаг поднял меч над головой. Он медлил опускать его, прикидывая, как далеко зашли в этот момент группы Ратибора и Котизона. На мгновение все замерло.
– Да помогут нам Замолксис и его сыновья! – лезвие круто метнулось вниз. Стоявшие впереди бросились бежать.
* * *
... Авидий Нигрин лично отвечал перед Траяном за мост. С началом войны он распорядился утроить караулы и выстроить из снега дополнительные кастеллы на льду реки. Легионеры матерно ругались, выпиливая из сугробов снежные блоки. На полотно моста солдаты втащили метательные машины и кучи камней для стрельбы. Лаберий Максим привел из Виминация пять когорт VII Клавдиевого легиона. Три полных легиона и до шести вспомогательных ал конницы оберегали переправу. За тринадцать дней до февральских календ (20 января) прибыл император со II Траяновым легионом.
– Варвары атакуют лимес не сегодня-завтра, – уверенно сказал цезарь. Он был абсолютно спокоен. С зимних квартир в Верхней и Нижней Мезии на помощь терпящим поражение четырем армиям в Задунайской Дакии двигались семь легионов.
Настало утро 12 дня до февральских календ (21 января) 105 года. Солдаты, растертые оливковым маслом, накормленные, занимали отведенные боевым расписанием места. Странная уверенность охватила римские манипулы. Все произойдет сегодня. Траян поднялся на смотровую вышку. Меммий с Минуцием Квадратом посторонились, уступая императору место. Иммун заботливо переставлял поудобнее пучки дротиков.
– Сейчас появятся! – известил он принцепса.
– Почему ты так решил, Меммий? – Траян, затянутый резной бронзой нащечников, вопросительно скосил глаза на ветерана.
Легионер ткнул пальцем вдаль.
– Пусть Величайший обратит внимание на ту стаю ворон над лесом. Они описывают круги все ближе и ближе к нам. Там идут люди. Вскоре будут заметны клубы пара от дыхания над деревьями!
Император еще раз посмотрел на сосны.
– Ты прав! Передать всем: приготовиться!
Цезарь не договорил. Длинная серая масса отделилась от кромки деревьев и покатилась по открытому заснеженному полю прямо на валы укреплений. Раздался леденящий душу волчий вой и пронзительные крики.
– Даки!!! Тревога!!!
– А-у-у-у!!! И-я-ха!!! Кабиры-ы-ы!!!
Передние ряды наступающих начали проваливаться в ямы-ловушки с острыми деревянными кольями на дне, спотыкаться о натянутые под снегом веревочные сети. Но сзади подпирали новые и новые бойцы, и лавина неудержимо катилась вперед. Двести шагов. Сто. Восемьдесят. Зашуршали зажигательные стрелы даков. Оставляя за собой чадные следы, снаряды густо втыкались в столбы палисада. Хлестко ударили десятки римских баллист и катапульт. Громадные камни сметали по десятку наступающих. Длинные копья пронзали разом трех человек. Траян лично швырял в скучившихся под стенами врагов дротики. Меммий, нисколько не стесняясь присутствия великого полководца, отборным матом отмечал каждое удачное попадание. В его овальный щит впилось не меньше двадцати стрел.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137