Другие девушки из труппы смеялись над Мисси: получать подарки от воздыхателей входило в правила игры, говорили они. Но Мисси твердо решила не принимать эти правила.
К тому же, у нее просто не было времени гулять по ресторанам: она брала уроки танцев, занималась с вокалистом. По замыслу Зигфельда, в следующем спектакле она должна была спеть песенку, специально для нее написанную Джеромом Керном, и исполнить – в сопровождении мужской труппы кордебалета – небольшой танцевальный номер. В дальнейшем Зигфельд собирался поручить ей даже несколько реплик в маленьком скетче.
С радостной улыбкой Мисси осмотрела гору трофеев, лежавших на туалетном столике, и стала снимать с лица грим. У нее были все основания радоваться жизни. Азали нравилось ходить в школу, учителя неоднократно обращали внимание Мисси на то, что девочка очень невнимательна, рассеянна, не может выучить самый простой урок.
– Не волнуйтесь, – успокаивала она учителей. – Азали просто любит помечтать. Знаете, иногда она настолько погружается в себя, что забывает обо всем на свете.
Но больше всего поразила девочка учителей во время одного из уроков танцев, или, как предпочитали говорить в школе Бидл, «мимики и движения». В этот день за роялем сидела сама мисс Бидл: она играла красивую классическую мелодию, а девочки – в балетных пачках и воздушных накидках – должны были по очереди выходить в центр зала и импровизировать. Когда настала очередь Азали, она несколько мгновений стояла молча, а потом, воздев руки высоко над головой, выгнулась дугой и сделала удивительно изящный балетный прыжок. Движения девочки были столь грациозны, что даже не склонная к эмоциям мисс Бидл пришла в восторг и сказала, что Азали просто необходимо серьезно заняться балетом.
После этого случая два раза в неделю Азали ходила заниматься танцами к пожилой бродвейской танцовщице. Уроки эти проходили в небольшой холодной студии на Сорок Второй стрит. В течение первого часа Азали под неусыпным наблюдением Доры Дивайн, так звали учительницу, делала упражнения у станка, после небольшого перерыва она меняла розовые балетные пуанты на серебряные туфельки на высоком каблуке и отбивала ритм в течение еще одного часа. Когда время урока истекало, возбужденная Азали возвращалась домой и долго еще продолжала повторять балетные па на мраморном полу столовой.
В уборную зашла костюмерша.
– Еще одна записка, мисс Верити, – проговорила она. – И цветок… Наверное, этот парнишка совсем бедный, раз не смог наскрести денег даже на букетик.
Верити взяла цветок и послание. В конверте лежала визитная карточка, на которой готическим шрифтом было написано: «Барон Эдмунд Арнхальдт». Визитная карточка и одна-единственная кремовая роза. Ни слова больше. Улыбнувшись, Мисси поставила цветок в большую хрустальную вазу, в которой красовалось уже не менее полутора десятков роз.
На следующий вечер барон снова прислал визитную карточку и одну розу, но на этот раз цветок был сделан из чистого серебра. Он был столь прекрасен, что Мисси поставила его в отдельную серебряную вазу.
Еще через день Арнхальдт подарил ей розу из червонного золота. А потом – цветок из платины, каждый лепесток которого был усыпан розовыми бриллиантами. На этот раз на визитной карточке было написано:
«Не согласитесь ли отужинать со мною сегодня вечером? Ваш покорный слуга».
Мисси не знала, как быть. Первым желанием было принять предложение барона. Но потом она подумала, что, согласившись пойти в ресторан с этим человеком, она грубейшим образом нарушит правила, ею установленные. Более того, она не имела ни малейшего представления, кто такой этот Арнхальдт. Сколько ему лет? Как он выглядит? А вдруг это девяностолетний старик, не умеющий даже по-английски грамотно говорить? Она подошла к двери соседней уборной и поделилась сомнениями со своей приятельницей – артисткой по имени Дженни.
– Арнхальдт! – воскликнула Дженни. – Эдди Арнхальдт! Да ты сама не понимаешь, какое счастье тебе свалилось на голову! Этот человек так богат. Если бы ему захотелось, он мог бы купить все театры на Бродвее без малейшего ущерба для своего состояния! Да что там Бродвей – он мог бы приобрести все магазины фирмы «Картье». У него несколько замков, штук десять яхт… И самое главное – это настоящий красавец! Видишь ли, Верити, когда основной источник доходов – сталелитейная промышленность, это кое о чем говорит. Эдди Арнхальдт– крупнейший индустриальный барон Западной Европы.
Дженни глубоко вздохнула и произнесла:
– Если хочешь моего совета, то знай: тебе просто необходимо встретиться с ним. Если откажешься – будешь последней идиоткой! В конце концов, ты ему ничего не должна. Не понравится – сделаешь дяде ручкой.
Глаза Мисси загорелись: ей стало очень интересно посмотреть на этого красавца-барона.
– Что ж, – улыбнулась она. – Может, и впрямь стоит посмотреть?
– Ну вот, совсем другое дело! – рассмеялась Дженни. Когда Мисси вышла из ее уборной, она крикнула ей вдогонку: – Да, совсем забыла тебе сказать, у этого барона репутация ловеласа.
Под звонкий хохот Дженни Мисси дошла до своей уборной – она твердо решила принять предложение барона.
Длинный черный «Мерседес-Бенц» стоял прямо напротив входа в театр. Шофер в мундире с блестящими пуговицами учтиво поклонился Мисси и, снимая фуражку, произнес:
– Простите, мисс, вы – Верити Байрон? Барон ждет вас в «Ректоре», мэм. Барон просил передать, что он подвернул ногу – ему больно ходить… Именно поэтому он не смог приехать за вами лично. Барон надеется, что вы его простите.
Шофер твердил свой монолог, как попугай. Усаживаясь на заднее сиденье, Мисси подумала, что этот барон Арнхальдт окончательно заинтриговал ее.
Ресторан «Ректор» был расположен между Сорок Третьей и Сорок Четвертой улицами. В его отделанном зеленым плюшем и золотом вестибюле толпились люди, тщетно ожидавшие свободных мест. Зал на первом этаже был полон. Сидевший в углу возле высокого, до самого потолка, Зеркала, Зигфельд увидел, как в сопровождении метрдотеля Верити Байрон поднялась по винтовой лестнице на второй этаж – он знал, что там располагался второй зал, а также частные кабинеты. Зигфельда удивило, что Верити пришла в ресторан одна; он подозвал официанта и попросил выяснить, кто назначил ей свидание. Через несколько минут официант возвратился и шепнул Флоренцу на ухо имя Эдди Арнхальдта—Зигфельд нахмурился, написал на салфетке записку и попросил немедленно передать ее мисс Верити.
Эдди Арнхальдт сидел возле окна и смотрел на поток машин, двигавшийся по Сорок Третьей стрит. Дверь кабинета открылась – на пороге стояла Верити. Барон внимательно посмотрел на нее: да, конечно, он предпочитал более полненьких, но эти глаза, эти шелковистые волосы.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166
К тому же, у нее просто не было времени гулять по ресторанам: она брала уроки танцев, занималась с вокалистом. По замыслу Зигфельда, в следующем спектакле она должна была спеть песенку, специально для нее написанную Джеромом Керном, и исполнить – в сопровождении мужской труппы кордебалета – небольшой танцевальный номер. В дальнейшем Зигфельд собирался поручить ей даже несколько реплик в маленьком скетче.
С радостной улыбкой Мисси осмотрела гору трофеев, лежавших на туалетном столике, и стала снимать с лица грим. У нее были все основания радоваться жизни. Азали нравилось ходить в школу, учителя неоднократно обращали внимание Мисси на то, что девочка очень невнимательна, рассеянна, не может выучить самый простой урок.
– Не волнуйтесь, – успокаивала она учителей. – Азали просто любит помечтать. Знаете, иногда она настолько погружается в себя, что забывает обо всем на свете.
Но больше всего поразила девочка учителей во время одного из уроков танцев, или, как предпочитали говорить в школе Бидл, «мимики и движения». В этот день за роялем сидела сама мисс Бидл: она играла красивую классическую мелодию, а девочки – в балетных пачках и воздушных накидках – должны были по очереди выходить в центр зала и импровизировать. Когда настала очередь Азали, она несколько мгновений стояла молча, а потом, воздев руки высоко над головой, выгнулась дугой и сделала удивительно изящный балетный прыжок. Движения девочки были столь грациозны, что даже не склонная к эмоциям мисс Бидл пришла в восторг и сказала, что Азали просто необходимо серьезно заняться балетом.
После этого случая два раза в неделю Азали ходила заниматься танцами к пожилой бродвейской танцовщице. Уроки эти проходили в небольшой холодной студии на Сорок Второй стрит. В течение первого часа Азали под неусыпным наблюдением Доры Дивайн, так звали учительницу, делала упражнения у станка, после небольшого перерыва она меняла розовые балетные пуанты на серебряные туфельки на высоком каблуке и отбивала ритм в течение еще одного часа. Когда время урока истекало, возбужденная Азали возвращалась домой и долго еще продолжала повторять балетные па на мраморном полу столовой.
В уборную зашла костюмерша.
– Еще одна записка, мисс Верити, – проговорила она. – И цветок… Наверное, этот парнишка совсем бедный, раз не смог наскрести денег даже на букетик.
Верити взяла цветок и послание. В конверте лежала визитная карточка, на которой готическим шрифтом было написано: «Барон Эдмунд Арнхальдт». Визитная карточка и одна-единственная кремовая роза. Ни слова больше. Улыбнувшись, Мисси поставила цветок в большую хрустальную вазу, в которой красовалось уже не менее полутора десятков роз.
На следующий вечер барон снова прислал визитную карточку и одну розу, но на этот раз цветок был сделан из чистого серебра. Он был столь прекрасен, что Мисси поставила его в отдельную серебряную вазу.
Еще через день Арнхальдт подарил ей розу из червонного золота. А потом – цветок из платины, каждый лепесток которого был усыпан розовыми бриллиантами. На этот раз на визитной карточке было написано:
«Не согласитесь ли отужинать со мною сегодня вечером? Ваш покорный слуга».
Мисси не знала, как быть. Первым желанием было принять предложение барона. Но потом она подумала, что, согласившись пойти в ресторан с этим человеком, она грубейшим образом нарушит правила, ею установленные. Более того, она не имела ни малейшего представления, кто такой этот Арнхальдт. Сколько ему лет? Как он выглядит? А вдруг это девяностолетний старик, не умеющий даже по-английски грамотно говорить? Она подошла к двери соседней уборной и поделилась сомнениями со своей приятельницей – артисткой по имени Дженни.
– Арнхальдт! – воскликнула Дженни. – Эдди Арнхальдт! Да ты сама не понимаешь, какое счастье тебе свалилось на голову! Этот человек так богат. Если бы ему захотелось, он мог бы купить все театры на Бродвее без малейшего ущерба для своего состояния! Да что там Бродвей – он мог бы приобрести все магазины фирмы «Картье». У него несколько замков, штук десять яхт… И самое главное – это настоящий красавец! Видишь ли, Верити, когда основной источник доходов – сталелитейная промышленность, это кое о чем говорит. Эдди Арнхальдт– крупнейший индустриальный барон Западной Европы.
Дженни глубоко вздохнула и произнесла:
– Если хочешь моего совета, то знай: тебе просто необходимо встретиться с ним. Если откажешься – будешь последней идиоткой! В конце концов, ты ему ничего не должна. Не понравится – сделаешь дяде ручкой.
Глаза Мисси загорелись: ей стало очень интересно посмотреть на этого красавца-барона.
– Что ж, – улыбнулась она. – Может, и впрямь стоит посмотреть?
– Ну вот, совсем другое дело! – рассмеялась Дженни. Когда Мисси вышла из ее уборной, она крикнула ей вдогонку: – Да, совсем забыла тебе сказать, у этого барона репутация ловеласа.
Под звонкий хохот Дженни Мисси дошла до своей уборной – она твердо решила принять предложение барона.
Длинный черный «Мерседес-Бенц» стоял прямо напротив входа в театр. Шофер в мундире с блестящими пуговицами учтиво поклонился Мисси и, снимая фуражку, произнес:
– Простите, мисс, вы – Верити Байрон? Барон ждет вас в «Ректоре», мэм. Барон просил передать, что он подвернул ногу – ему больно ходить… Именно поэтому он не смог приехать за вами лично. Барон надеется, что вы его простите.
Шофер твердил свой монолог, как попугай. Усаживаясь на заднее сиденье, Мисси подумала, что этот барон Арнхальдт окончательно заинтриговал ее.
Ресторан «Ректор» был расположен между Сорок Третьей и Сорок Четвертой улицами. В его отделанном зеленым плюшем и золотом вестибюле толпились люди, тщетно ожидавшие свободных мест. Зал на первом этаже был полон. Сидевший в углу возле высокого, до самого потолка, Зеркала, Зигфельд увидел, как в сопровождении метрдотеля Верити Байрон поднялась по винтовой лестнице на второй этаж – он знал, что там располагался второй зал, а также частные кабинеты. Зигфельда удивило, что Верити пришла в ресторан одна; он подозвал официанта и попросил выяснить, кто назначил ей свидание. Через несколько минут официант возвратился и шепнул Флоренцу на ухо имя Эдди Арнхальдта—Зигфельд нахмурился, написал на салфетке записку и попросил немедленно передать ее мисс Верити.
Эдди Арнхальдт сидел возле окна и смотрел на поток машин, двигавшийся по Сорок Третьей стрит. Дверь кабинета открылась – на пороге стояла Верити. Барон внимательно посмотрел на нее: да, конечно, он предпочитал более полненьких, но эти глаза, эти шелковистые волосы.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166