Видя, что Карральдо хорошо разбирается в искусстве, он пригласил его провести уик-энд в своем загородном доме, чтобы новый знакомый мог своими глазами взглянуть на его сокровища.
Было множество больших ярких пятен на стенах – на тех местах, где когда-то висели эти проданные картины, но пока они бродили по бесконечным коридорам и холодным тихим комнатам, молчание которых тревожило только эхо, Карральдо заметил несколько полотен большой художественной ценности. Он предложил лорду Бестону хорошую цену за них, на что тот быстро согласился.
Они сидели потом в библиотеке и попивали виски, чтобы отметить сделку и погреть кости после прогулки по холодному дому, когда Энтони заметил пару маленьких пейзажей, полураскрытых в темном углу комнаты.
Они терялись среди перегруженной вещами обстановки кабинета, но он мгновенно узнал в них редких Каналетто, написанных, в тот период, когда художник был в Лондоне. Он сразу же сказал лорду Бестону, что картины, несомненно, подлинные и очень ценные, а затем предложил ему сумму, на десять процентов превышавшую ту, которая может быть поставлена на аукционе. Энтони знал, что очень скоро смог бы продать их еще на тридцать процентов дороже предложенной цены. Посоветовав лорду переговорить с другими покупателями, прежде чем продать картины ему, Карральдо однако был уверен, что он их получит.
Энтони вернулся в Лондон. На следующий день лорд Бестон привез пейзажи в отель, где остановился Карральдо. Энтони ощущал дрожь восхищения, держа в руках свою первую выдающуюся находку. Он не только частично искупил свою невольную вину перед «тем человеком», его верой в своего приемного сына, но и нашел свое истинное место в жизни.
Милан был богатым индустриальным городом, но он не считался международным центром искусств. Именно по этой причине Карральдо решил открыть свою галерею здесь. Он будет первым. Он купил особняк на престижной, элегантной улице и заново переоформил интерьер, принимая во внимание то, что его дом должен стать ультрасовременной художественной галереей. Она была разделена на две независимые части: одна – для размещения картин мастеров прошлого, а другая – для произведений новых молодых художников, которых он открывал и которые предоставляли ему свои работы. Как правило, он становился их спонсором. Карральдо хорошо знал свое дело, и с его опытным знающим взглядом и инстинктивным чувством прекрасного, он вскоре привлек внимание коллекционеров, которые стали пользоваться его услугами – они просили его отыскивать работы именно тех художников, которыми они интересовались. Галерея Карральдо процветала, и через год он открыл вторую в Париже. Не прошло и двух лет, как имя Карральдо стало упоминаться наравне с именами самых маститых международных авторитетов в области искусства в Нью-Йорке, Лондоне, Париже…
Он постоянно путешествовал, отыскивая скрытые сокровища, давно погребенные в пыли старых дворцов и особняков.
Он месяцами странствовал по мансардам и студиям голодных молодых художников в надежде найти хотя бы одного, отмеченного печатью истинного таланта. И тогда, когда он находил то, что искал, это было для него дороже всего на свете.
Но в определенный день каждый месяц он неизменно возвращался в Неаполь. Поначалу он проводил там довольно много времени – дней десять, или, по крайней мере, неделю, но в конце концов он сократил срок своего пребывания с Семьей до двух дней. Он постепенно переложил многие свои функции на плечи своих подчиненных, хотя и никогда не давал им слишком много власти, например, независимо контролировать какой-нибудь из аспектов его «дела». «Тот человек» хорошо вышколил его. За исключением этих коротких визитов, он все свое время проводил вне Семьи. Но существовали три человека – только три – которые знали, как связаться с ним в любой момент – и в любой точке земного шара.
Огонь давно уже потух в камине, и только большие угли тлели за решеткой, когда Карральдо допил последний глоток бренди из своего бокала и посмотрел на своего друга. Паоло просто слушал его молча и только теперь Энтони заметил, что его пальцы так сильно сжимали бокал, что было просто удивительно, как он его не раздавил.
– Годами, – сказал Карральдо, – я жил двумя разными жизнями, становясь то одним, то другим человеком в Неаполе и Милане. Но была одна вещь, которую ни один человек на свете не мог бы изменить во мне. Моя потребность в сексе. Секс доминировал в моей жизни. Иногда мне казалось, что я больше принадлежу своему телу, чем моим делам. Он пожал плечами.
– Конечно, я старался как-то оберегать от постороннего глаза свою частную жизнь, но я знаю, что пошли слухи. И вот, Паоло, теперь ты видишь, почему я никогда не смогу позволить себе роскоши близких отношений с женщиной. Я просто никогда не смогу рассказать ей ни об одном из моих секретов. «Тот человек» однажды предостерегал меня, чтобы я никогда не влюблялся.
– Это сломает тебя, разрушит твою жизнь, – говорил он. – Уничтожит тебя так же, как и меня. Любовь никогда не должна стать частью твоей жизни.
Он подошел к камину, вороша уже почти совсем потухшие угли.
– Еще одна вещь, – сказал он в заключение. – Я был «хорошим сыном» – не мотом из известной притчи. Теперь гораздо больше миллионов, которые принесло «дело», на счетах банков по всему миру, гораздо больше, чем тогда, когда был жив мой приемный отец.
Он остановился, его полузакрытые глаза внимательно смотрели на лицо Паоло.
– Но я клянусь, что я никогда не брал из них ни цента. То, что досталось мне от «того человека», я всегда считал доверенным мне наследством, перешедшим от отца к сыну. И я использовал его для того, чтобы финансировать мои галереи и мою деятельность, связанную с искусством. Я очень богатый человек, Паоло. Но ничего из того, что я имею – дома, машины, суда, мои личные сокровища – не имеет никакого отношения к «Делу».
Положив руку на каминную доску, Карральдо молча смотрел на безжизненный огонь, боясь взглянуть на Паоло, боясь услышать то, что его друг может сказать… он знал, что просто не сможет вынести его слов.
– Ты свободен уйти, – сказал Карральдо, с трудом выдавливая из себя эти слова. – Я не имею права просить тебя о дружбе.
Паоло подошел к нему и положил ему руку на плечо.
– Мой дорогой Энтони, – произнес он мягко. – Когда мужчина находит мужество доверить свою душу другому человеку – это знак истинной дружбы. Я только рад, что ты понял, что должен был рассказать мне эту историю.
Карральдо почувствовал, что напряжение ушло из его тела. Он знал, что по лицу его текут слезы, но он был бессилен остановить их.
– Всю свою жизнь я был одинок, – сказал он глухо. – И когда я встретил тебя, я словно нашел брата.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96