Жердочка на высокой подставке была сделана из массивного золота, поцарапанного острыми когтями попугая. На каждом конце жердочки было по набалдашнику размером с теннисный мяч, украшенному превосходными драгоценными камнями. Огромная золотая клетка, похожая на волшебный дворец из сказок Шахерезады, стояла на столе в углу комнаты. Изгибы и арки этого дворца в миниатюре носили следы многолетнего пребывания здесь неспокойной птицы. Но в нынешние времена попугай чаще всего сидел на своей жердочке, посматривая по сторонам и дожидаясь, когда проснется Ария, как когда-то он дожидался пробуждения Поппи.
Тихие шаркающие шаги послышались вдалеке из мраморного коридора. Попугай встряхнул головой и увидел, как повернулась дверная ручка и вошла Фьяметта, неся расписной столик семнадцатого века, на котором лежал поднос с завтраком. Усталые полузакрытые глаза птицы наблюдали, как пожилая женщина раздвинула белоснежные полузадернутые занавески кровати, и резные столбики вспыхнули неожиданным буйством красок, добавив праздничности убранству из цветов и шпалер, которым было более двух веков.
– Ария, – позвала она, слегка потряся девушку за плечо. – Проснись!
Ее голос звучал сегодня по-иному: он был взволнованным, и попугай потерся клювом о золотое кольцо и расправил крылья.
– Уходи, Фьяметта, – ответил сонный голос Арии. – Я не хочу просыпаться.
– Но уже пора вставать, сегодня твой день рождения! – голос пожилой женщины дрожал от радостного возбуждения, когда Ария беспокойно потянулась.
– Именно поэтому я и не хочу просыпаться, – пробормотала Ария в подушку. – Пожалуйста, уйди и дай мне поспать.
– Хорошенькие слова я слышу! – Фьяметта задернула назад занавески.
– Мне холодно, – простонала Ария, натягивая одеяло на плечи. – Ах, прошу тебя, уходи, Фьяметта, и оставь меня одну с моим горем.
Пожилая женщина смотрела на нее со смесью нежности и жалости. Она не переставала удивляться красоте Арии, в особенности потому, что ребенком ее нельзя было назвать даже хорошенькой. Ее необыкновенная худоба в сочетании с большими голубыми глазами и густой бахромой длинных загибающихся ресниц, которые бросали тень на ее маленькое личико, придавали ей вид беспризорника, которого плохо кормили. Много раз сердце Фьяметты замирало, когда она видела, как ее питомица карабкается по деревьям с ловкостью обезьянки или лазает по скалистым уступам, окружающим бурную речушку, пересекавшую парк в окрестностях вилла д'Оро. Но хрупкость Арии была обманчивой. Она была сильной, как бык, думала Фьяметта с гордостью, и грациозной и легкой, как газель. Были такие, которые сравнивали внешность Арии с молодой Одри Хепберн, другие же спорили с ними и говорили, что она обладает красотой Грэйс Кэлли. Пусть себе, думала Фьяметта. Она-то знала, что Ария была не похожа ни на кого – только на саму себя. Она была неповторимой.
Фьяметта заботливо поправила подушки под спиной Арии, когда девушка наконец села в постели.
– Вот так-то лучше, – сказала Фьяметта, когда Ария обняла ее худыми руками за шею и поцеловала с любовью в обе щеки.
– Доброе утро, Фьяметта, – проговорила Ария и улыбка осветила ее лицо. – Что за суматоха? Я не завтракала в постели со времен, когда у меня воспалялись гланды – мне тогда было двенадцать лет!
Она улыбалась, но глаза ее были грустными. Попугай забегал на жердочке, стараясь привлечь ее внимание.
– Лючи, caro, – позвала Ария. – Иди сюда. Попугай вспорхнул со своей жердочки на стол, оттуда на туалетный столик, приближаясь к Арии короткими перелетами.
– Бедный Лючи, – проговорила Ария грустно. – Думаю, все мы чувствуем наши годы сегодня утром, ведь так?
Он перелетел на ее протянутую руку, осторожно перебрался на плечо, где и устроился около щеки девушки, нежно ущипнув ее за ухо. В его горле что-то тихо клокотало.
Поднос с завтраком был покрыт белоснежной салфеткой, обшитой великолепным венецианским кружевом. На ней стоял искрящийся хрустальный бокал с апельсиновым соком, корзиночка со свежеиспеченными булочками, масленка с мягким желтым маслом, и вазочка с алым джемом, приготовленным Фьяметтой из спелой земляники, росшей на холмах возле вилла д'Оро. Аккуратно сложенная газета лежала около красивой бело-голубой тарелки – последней, оставшейся от великолепного сервиза, изготовленного для баронессы Марины Ринарди сто пятьдесят лет назад.
Рука Фьяметты задрожала, когда она взяла газету.
– Прочти это, cara, – воскликнула она. – Вот здесь, скорее!
Удивленная Ария взяла у нее из рук газету.
– Но ЧТО Я должна прочесть?.. Что может быть в этой газете? Замшелые слухи? Хотя… кто-нибудь умер? – она покраснела, устыдившись нотки надежды, которая закралась в ее голос.
– Не тот, о ком ты думаешь. Но… да, – палец Фьяметты указывал на нижний угол газетного листа. Объявление о розыске наследников Поппи Мэллори, обведенное двойной черной рамкой, бросалось в глаза.
– Ну и что? – сказала Ария, слегка озадаченная.
– Но это же Поппи! – воскликнула Фьяметта. – Поппи Мэллори!.. Разве ты не понимаешь? Ты, наверно, наследница, Ария. Это – ты!
Ария прочла объявление, и только теперь в ее душе зародилась надежда. А что, если это – правда? Вдруг она и впрямь наследница? Это поможет ей избежать судьбы, которая нависла над ней, как дамоклов меч.
Прошло уже шесть месяцев, как ее мать сказала, что им надо ограничивать себя во всем, что семья Ринарди полностью исчерпала все свои кредиты – денег больше взять неоткуда, и она ожидает, что Ария исполнит свой долг перед семьей и выйдет замуж за богатого человека, которого выбрала для нее мать – за Энтони Карральдо.
От этого имени по спине Арии пробежала дрожь, и она в ужасе смотрела на мать во все глаза. Ария знала о слухах, ходивших о Карральдо, хотя никто не знал ничего наверняка, и никогда не пытался узнать. Ее мать сказала девушке, что ей не следует верить этой чепухе, – это просто болтовня людей, которые завидуют его богатству и успеху.
– Подумай, девочка, – говорила она Арии. – Разве мог бы он быть лучшим другом твоего отца, если бы все это было правдой?
Действительно, это странно, думала Ария, что Карральдо был лучшим другом отца. По-своему он всегда был с ними – тень, которая держалась на расстоянии… она даже помнила, как держала его за руку на похоронах отца.
– Не беспокойся, – сказала Франческа. – Он обещал, что будет хорошо заботиться о тебе. У тебя будет все, что женщина только может пожелать.
– Да, женщина, подобная тебе! – парировала Ария, слезы текли из ее глаз.
Ее мать только рассмеялась – легкий, звенящий, безрадостный звук.
– Мне всегда казалось, что Карральдо дожидался, когда ты подрастешь, – сказала она.
Конечно, Ария отказалась выполнить ее волю;
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96
Тихие шаркающие шаги послышались вдалеке из мраморного коридора. Попугай встряхнул головой и увидел, как повернулась дверная ручка и вошла Фьяметта, неся расписной столик семнадцатого века, на котором лежал поднос с завтраком. Усталые полузакрытые глаза птицы наблюдали, как пожилая женщина раздвинула белоснежные полузадернутые занавески кровати, и резные столбики вспыхнули неожиданным буйством красок, добавив праздничности убранству из цветов и шпалер, которым было более двух веков.
– Ария, – позвала она, слегка потряся девушку за плечо. – Проснись!
Ее голос звучал сегодня по-иному: он был взволнованным, и попугай потерся клювом о золотое кольцо и расправил крылья.
– Уходи, Фьяметта, – ответил сонный голос Арии. – Я не хочу просыпаться.
– Но уже пора вставать, сегодня твой день рождения! – голос пожилой женщины дрожал от радостного возбуждения, когда Ария беспокойно потянулась.
– Именно поэтому я и не хочу просыпаться, – пробормотала Ария в подушку. – Пожалуйста, уйди и дай мне поспать.
– Хорошенькие слова я слышу! – Фьяметта задернула назад занавески.
– Мне холодно, – простонала Ария, натягивая одеяло на плечи. – Ах, прошу тебя, уходи, Фьяметта, и оставь меня одну с моим горем.
Пожилая женщина смотрела на нее со смесью нежности и жалости. Она не переставала удивляться красоте Арии, в особенности потому, что ребенком ее нельзя было назвать даже хорошенькой. Ее необыкновенная худоба в сочетании с большими голубыми глазами и густой бахромой длинных загибающихся ресниц, которые бросали тень на ее маленькое личико, придавали ей вид беспризорника, которого плохо кормили. Много раз сердце Фьяметты замирало, когда она видела, как ее питомица карабкается по деревьям с ловкостью обезьянки или лазает по скалистым уступам, окружающим бурную речушку, пересекавшую парк в окрестностях вилла д'Оро. Но хрупкость Арии была обманчивой. Она была сильной, как бык, думала Фьяметта с гордостью, и грациозной и легкой, как газель. Были такие, которые сравнивали внешность Арии с молодой Одри Хепберн, другие же спорили с ними и говорили, что она обладает красотой Грэйс Кэлли. Пусть себе, думала Фьяметта. Она-то знала, что Ария была не похожа ни на кого – только на саму себя. Она была неповторимой.
Фьяметта заботливо поправила подушки под спиной Арии, когда девушка наконец села в постели.
– Вот так-то лучше, – сказала Фьяметта, когда Ария обняла ее худыми руками за шею и поцеловала с любовью в обе щеки.
– Доброе утро, Фьяметта, – проговорила Ария и улыбка осветила ее лицо. – Что за суматоха? Я не завтракала в постели со времен, когда у меня воспалялись гланды – мне тогда было двенадцать лет!
Она улыбалась, но глаза ее были грустными. Попугай забегал на жердочке, стараясь привлечь ее внимание.
– Лючи, caro, – позвала Ария. – Иди сюда. Попугай вспорхнул со своей жердочки на стол, оттуда на туалетный столик, приближаясь к Арии короткими перелетами.
– Бедный Лючи, – проговорила Ария грустно. – Думаю, все мы чувствуем наши годы сегодня утром, ведь так?
Он перелетел на ее протянутую руку, осторожно перебрался на плечо, где и устроился около щеки девушки, нежно ущипнув ее за ухо. В его горле что-то тихо клокотало.
Поднос с завтраком был покрыт белоснежной салфеткой, обшитой великолепным венецианским кружевом. На ней стоял искрящийся хрустальный бокал с апельсиновым соком, корзиночка со свежеиспеченными булочками, масленка с мягким желтым маслом, и вазочка с алым джемом, приготовленным Фьяметтой из спелой земляники, росшей на холмах возле вилла д'Оро. Аккуратно сложенная газета лежала около красивой бело-голубой тарелки – последней, оставшейся от великолепного сервиза, изготовленного для баронессы Марины Ринарди сто пятьдесят лет назад.
Рука Фьяметты задрожала, когда она взяла газету.
– Прочти это, cara, – воскликнула она. – Вот здесь, скорее!
Удивленная Ария взяла у нее из рук газету.
– Но ЧТО Я должна прочесть?.. Что может быть в этой газете? Замшелые слухи? Хотя… кто-нибудь умер? – она покраснела, устыдившись нотки надежды, которая закралась в ее голос.
– Не тот, о ком ты думаешь. Но… да, – палец Фьяметты указывал на нижний угол газетного листа. Объявление о розыске наследников Поппи Мэллори, обведенное двойной черной рамкой, бросалось в глаза.
– Ну и что? – сказала Ария, слегка озадаченная.
– Но это же Поппи! – воскликнула Фьяметта. – Поппи Мэллори!.. Разве ты не понимаешь? Ты, наверно, наследница, Ария. Это – ты!
Ария прочла объявление, и только теперь в ее душе зародилась надежда. А что, если это – правда? Вдруг она и впрямь наследница? Это поможет ей избежать судьбы, которая нависла над ней, как дамоклов меч.
Прошло уже шесть месяцев, как ее мать сказала, что им надо ограничивать себя во всем, что семья Ринарди полностью исчерпала все свои кредиты – денег больше взять неоткуда, и она ожидает, что Ария исполнит свой долг перед семьей и выйдет замуж за богатого человека, которого выбрала для нее мать – за Энтони Карральдо.
От этого имени по спине Арии пробежала дрожь, и она в ужасе смотрела на мать во все глаза. Ария знала о слухах, ходивших о Карральдо, хотя никто не знал ничего наверняка, и никогда не пытался узнать. Ее мать сказала девушке, что ей не следует верить этой чепухе, – это просто болтовня людей, которые завидуют его богатству и успеху.
– Подумай, девочка, – говорила она Арии. – Разве мог бы он быть лучшим другом твоего отца, если бы все это было правдой?
Действительно, это странно, думала Ария, что Карральдо был лучшим другом отца. По-своему он всегда был с ними – тень, которая держалась на расстоянии… она даже помнила, как держала его за руку на похоронах отца.
– Не беспокойся, – сказала Франческа. – Он обещал, что будет хорошо заботиться о тебе. У тебя будет все, что женщина только может пожелать.
– Да, женщина, подобная тебе! – парировала Ария, слезы текли из ее глаз.
Ее мать только рассмеялась – легкий, звенящий, безрадостный звук.
– Мне всегда казалось, что Карральдо дожидался, когда ты подрастешь, – сказала она.
Конечно, Ария отказалась выполнить ее волю;
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96