Если это поведение нормально, значит, я сумасшедшая. Разумеется, ты бы объяснил его как типичное ломание под влиянием алкоголя.
- А какое объяснение дашь ты? - спрашивает Говард.
- Ну, совершенно очевидно, - говорит Флора, - ей хотелось показать, что она заранее отвергает все, с чем он мог бы воззвать к ней. По-моему, она разочарована, что он не довел дела до конца. Прелестная виньетка семейной жизни.
- Совершенно верно, - говорит Говард, - в том браке наличествуют стрессы. Но отсюда вовсе не следует, будто это не был несчастный случай.
- Господи, Говард, - говорит Флора, - что ты скрываешь?
- Ничего, - говорит Говард, - полагаю, ты вместе с Барбарой думаешь, что в окно его толкнул я. Так я этого не Делал.
- Мне и в голову ничего подобного не приходило, - говорит Флора. - А Барбара действительно так считает? Я думала, она знает тебя лучше.
- Ах, Флора, - говорит Говард. - Какой вотум доверия ко мне.
- Ну, я же спала с тобой, Говард, - говорит Флора, - а потому знаю, как работает твоя агрессивность. Если ты захочешь, чтобы кто-то вылетел из окна, ты не станешь сам его выкидывать. Ты устроишь так, чтобы это сделал кто-нибудь другой. Или же убедишь своего избранника, что выброситься в окно в его же интересах.
- Значит, ты не думаешь, что его выкинули в это окно.
- Господи, конечно, нет, - говорит Флора, - это история не такого рода. Но его могли толкнуть эмоционально. Ты же не станешь отрицать, что это возможно.
- Не исключаю, - говорит Говард.
- Но ты бы предпочел, чтобы это было маленькой игрой случая. Непредсказуемым и непредвиденным, - говорит Флора, - частью веселья твоей вечеринки.
- Дело не в том, что я предпочел бы, - говорит Говард, - а в том, что, на мой взгляд, произошло.
- Хотела бы я знать, почему ты так старательно избегаешь признать то, что произошло, - говорит Флора. - Очень бы хотела.
- Может быть, меня тревожит возможный иск, который мне предъявит страховая компания, - говорит Говард. - Это было бы отличной буржуазной реакцией.
- А у тебя таких реакций больше, чем ты думаешь, - говорит Флора. - Нет, я думаю, есть причина получше. Видишь ли, тебя ведь там не было. Ты был занят. А поэтому предпочитаешь настолько ординарное объяснение, насколько возможно.
- Тогда как ты была там, - говорит Говард, - и поэтому предпочитаешь самое неординарное объяснение.
- Тем не менее это правда, так ведь? - спрашивает Флора. - Тебе невыносимо признать, что на твоей вечеринке случилось что-то по-настоящему интересное, пока ты отсутствовал, как и с Майрой. Значимо лишь то, что происходило с тобой. Так что же происходило с тобой, Говард?
- А, - говорит Говард, - так вот чего ты добиваешься.
Ты все время пыталась вызнать, с кем я был.
- Теперь тебе становится не по себе, - говорит Флора. - Я ведь права?
- Похоже, ты ревнуешь, - говорит Говард.
- Я не страдаю женскими недугами, - говорит Флора, натягивая пальто на плечи и гася сигарету в стандартной пепельнице. - Ну, упрячь все это подальше, Говард. Давай скажем, что не случилось ровно ничего.
И Флора встает на ноги и берет свой прислоненный к креслу зонтик.
- Нет, не уходи, Флора, - говорит Говард. - Ты же еще мне ничего не рассказала.
- Это ты мне ничего не рассказал, - говорит Флора. - Ты знаешь больше, чем говоришь. Ты ничем не делишься. По-моему, ты хочешь сохранить Генри для себя, ты хочешь измерить его в глубину своим собственным методом. Спасти его собственными своими инструментами.
- Нет, сядь, Флора, - говорит Генри. - Я признаю: чем больше думаешь, тем больше кажется, что это не похоже на обычные несчастные случаи, приключающиеся с Генри.
Флора улыбается и снова садится в кресло; она щелкает своей зажигалкой и закуривает новую сигарету.
- Совершенно непохоже, - говорит Флора. - Знаешь, я убеждена, что Генри был активен.
Говард смотрит в окно; он видит белый бетон каакиненского озарения, который чистотой своей белизны предназначен вызывать ощущение ничем не разбавленной формы, и тем самым в действительности принадлежит какому-то дальнему утопическому ландшафту солнца и теней, например в Нью-Мексико или на Кап д'Эйдж; а здесь льющийся дождь вымарывает его грязной серостью.
- Активен? - говорит Говард.
- Невозможно пораниться подобным образом, просто поскользнувшись, - говорит Флора. - Он надавил рукой на осколки. Я думаю, это была минимальная попытка самоубийства. Выражение гнева и отчаяния. Мольба.
- Тебе это Генри сказал? - спрашивает Говард, оборачиваясь. Флора смеется и говорит:
- Если бы! Тогда бы мы могли пустить в ход нашу великую мудрость и доказать, что он совершил ошибку. Нет, Генри вообще про это не говорил. И сказал единственно только: «Не говорите Говарду». Что доказывает истинную доброту характера.
- Ну, послушай, Флора, - говорит Говард. - Тут должен быть более глубокий смысл.
Флора смеется; она говорит:
- Я уверена, что я права.
- Беда в том, что я не способен этого увидеть. Иди речь о почти любом другом человеке, ты могла бы меня убедить. Но Генри? Нет. Ты говоришь, он был активен. Но Генри не бывает активен. Любое активное действие оборачивается страданием - кого-то еще или тебя самого. Вот почему Генри не одобряет идеи активных действий.
- И конечно, как раз поэтому ты ее одобряешь, - говорит Флора. - По-моему, страдание привлекает тебя больше, чем действия. Но в любом случае самоубийство это традиционный способ свести себя к нулю как деятеля. Гамлет, ты же знаешь.
- Честное слово, Флора, - говорит Говард, - все это слишком уже высоко для Генри. Генри не способен на подобного рода сделку со вселенной. Он не способен испытывать такого рода боль и в такой степени.
- Да, не то, что ты, - говорит Флора. - Беда в том, что ты не можешь относиться к нему серьезно. Он на периферии твой жизни, вот ты и видишь в нем шута, машину, специализированную на несчастных случаях. Не думаю, чтобы ты хоть когда-нибудь видел Генри по-настоящему.
- Я знаком с ним очень давно, - говорит Говард.
- Да, - говорит Флора, - он стал частью обстановки твоей жизни. Так что ты можешь использовать его и забывать о нем. Отсюда и твоя история про футбольный мяч. История о том, что принимать Генри всерьез совершенно не требуется.
- Ты принимаешь его слишком уж всерьез, - говорит Говард.
- Нет, - говорит Флора. - Я просто воздаю ему должное. Видишь ли, чтобы увидеть Генри ясно, ты должен чувствовать любовь. А ты никогда любви не чувствовал.
- Ты ошибаешься, - говорит Говард, - но в любом случае, совершая самоубийство, люди выдвигают обвинение. И обвинение это совершенно очевидно. Однако нет никаких признаков, что Генри кого-то обвинил.
- Ну, я не сомневаюсь, что Генри попытался бы даже самоубийство совершить так, чтобы никому не причинить хлопот, - говорит Флора, - но ведь я сказала «минимальная попытка самоубийства». Жест, говорящий «поглядите на меня, подумайте обо мне».
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85
- А какое объяснение дашь ты? - спрашивает Говард.
- Ну, совершенно очевидно, - говорит Флора, - ей хотелось показать, что она заранее отвергает все, с чем он мог бы воззвать к ней. По-моему, она разочарована, что он не довел дела до конца. Прелестная виньетка семейной жизни.
- Совершенно верно, - говорит Говард, - в том браке наличествуют стрессы. Но отсюда вовсе не следует, будто это не был несчастный случай.
- Господи, Говард, - говорит Флора, - что ты скрываешь?
- Ничего, - говорит Говард, - полагаю, ты вместе с Барбарой думаешь, что в окно его толкнул я. Так я этого не Делал.
- Мне и в голову ничего подобного не приходило, - говорит Флора. - А Барбара действительно так считает? Я думала, она знает тебя лучше.
- Ах, Флора, - говорит Говард. - Какой вотум доверия ко мне.
- Ну, я же спала с тобой, Говард, - говорит Флора, - а потому знаю, как работает твоя агрессивность. Если ты захочешь, чтобы кто-то вылетел из окна, ты не станешь сам его выкидывать. Ты устроишь так, чтобы это сделал кто-нибудь другой. Или же убедишь своего избранника, что выброситься в окно в его же интересах.
- Значит, ты не думаешь, что его выкинули в это окно.
- Господи, конечно, нет, - говорит Флора, - это история не такого рода. Но его могли толкнуть эмоционально. Ты же не станешь отрицать, что это возможно.
- Не исключаю, - говорит Говард.
- Но ты бы предпочел, чтобы это было маленькой игрой случая. Непредсказуемым и непредвиденным, - говорит Флора, - частью веселья твоей вечеринки.
- Дело не в том, что я предпочел бы, - говорит Говард, - а в том, что, на мой взгляд, произошло.
- Хотела бы я знать, почему ты так старательно избегаешь признать то, что произошло, - говорит Флора. - Очень бы хотела.
- Может быть, меня тревожит возможный иск, который мне предъявит страховая компания, - говорит Говард. - Это было бы отличной буржуазной реакцией.
- А у тебя таких реакций больше, чем ты думаешь, - говорит Флора. - Нет, я думаю, есть причина получше. Видишь ли, тебя ведь там не было. Ты был занят. А поэтому предпочитаешь настолько ординарное объяснение, насколько возможно.
- Тогда как ты была там, - говорит Говард, - и поэтому предпочитаешь самое неординарное объяснение.
- Тем не менее это правда, так ведь? - спрашивает Флора. - Тебе невыносимо признать, что на твоей вечеринке случилось что-то по-настоящему интересное, пока ты отсутствовал, как и с Майрой. Значимо лишь то, что происходило с тобой. Так что же происходило с тобой, Говард?
- А, - говорит Говард, - так вот чего ты добиваешься.
Ты все время пыталась вызнать, с кем я был.
- Теперь тебе становится не по себе, - говорит Флора. - Я ведь права?
- Похоже, ты ревнуешь, - говорит Говард.
- Я не страдаю женскими недугами, - говорит Флора, натягивая пальто на плечи и гася сигарету в стандартной пепельнице. - Ну, упрячь все это подальше, Говард. Давай скажем, что не случилось ровно ничего.
И Флора встает на ноги и берет свой прислоненный к креслу зонтик.
- Нет, не уходи, Флора, - говорит Говард. - Ты же еще мне ничего не рассказала.
- Это ты мне ничего не рассказал, - говорит Флора. - Ты знаешь больше, чем говоришь. Ты ничем не делишься. По-моему, ты хочешь сохранить Генри для себя, ты хочешь измерить его в глубину своим собственным методом. Спасти его собственными своими инструментами.
- Нет, сядь, Флора, - говорит Генри. - Я признаю: чем больше думаешь, тем больше кажется, что это не похоже на обычные несчастные случаи, приключающиеся с Генри.
Флора улыбается и снова садится в кресло; она щелкает своей зажигалкой и закуривает новую сигарету.
- Совершенно непохоже, - говорит Флора. - Знаешь, я убеждена, что Генри был активен.
Говард смотрит в окно; он видит белый бетон каакиненского озарения, который чистотой своей белизны предназначен вызывать ощущение ничем не разбавленной формы, и тем самым в действительности принадлежит какому-то дальнему утопическому ландшафту солнца и теней, например в Нью-Мексико или на Кап д'Эйдж; а здесь льющийся дождь вымарывает его грязной серостью.
- Активен? - говорит Говард.
- Невозможно пораниться подобным образом, просто поскользнувшись, - говорит Флора. - Он надавил рукой на осколки. Я думаю, это была минимальная попытка самоубийства. Выражение гнева и отчаяния. Мольба.
- Тебе это Генри сказал? - спрашивает Говард, оборачиваясь. Флора смеется и говорит:
- Если бы! Тогда бы мы могли пустить в ход нашу великую мудрость и доказать, что он совершил ошибку. Нет, Генри вообще про это не говорил. И сказал единственно только: «Не говорите Говарду». Что доказывает истинную доброту характера.
- Ну, послушай, Флора, - говорит Говард. - Тут должен быть более глубокий смысл.
Флора смеется; она говорит:
- Я уверена, что я права.
- Беда в том, что я не способен этого увидеть. Иди речь о почти любом другом человеке, ты могла бы меня убедить. Но Генри? Нет. Ты говоришь, он был активен. Но Генри не бывает активен. Любое активное действие оборачивается страданием - кого-то еще или тебя самого. Вот почему Генри не одобряет идеи активных действий.
- И конечно, как раз поэтому ты ее одобряешь, - говорит Флора. - По-моему, страдание привлекает тебя больше, чем действия. Но в любом случае самоубийство это традиционный способ свести себя к нулю как деятеля. Гамлет, ты же знаешь.
- Честное слово, Флора, - говорит Говард, - все это слишком уже высоко для Генри. Генри не способен на подобного рода сделку со вселенной. Он не способен испытывать такого рода боль и в такой степени.
- Да, не то, что ты, - говорит Флора. - Беда в том, что ты не можешь относиться к нему серьезно. Он на периферии твой жизни, вот ты и видишь в нем шута, машину, специализированную на несчастных случаях. Не думаю, чтобы ты хоть когда-нибудь видел Генри по-настоящему.
- Я знаком с ним очень давно, - говорит Говард.
- Да, - говорит Флора, - он стал частью обстановки твоей жизни. Так что ты можешь использовать его и забывать о нем. Отсюда и твоя история про футбольный мяч. История о том, что принимать Генри всерьез совершенно не требуется.
- Ты принимаешь его слишком уж всерьез, - говорит Говард.
- Нет, - говорит Флора. - Я просто воздаю ему должное. Видишь ли, чтобы увидеть Генри ясно, ты должен чувствовать любовь. А ты никогда любви не чувствовал.
- Ты ошибаешься, - говорит Говард, - но в любом случае, совершая самоубийство, люди выдвигают обвинение. И обвинение это совершенно очевидно. Однако нет никаких признаков, что Генри кого-то обвинил.
- Ну, я не сомневаюсь, что Генри попытался бы даже самоубийство совершить так, чтобы никому не причинить хлопот, - говорит Флора, - но ведь я сказала «минимальная попытка самоубийства». Жест, говорящий «поглядите на меня, подумайте обо мне».
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85