Мне бы хотелось утвердить свою личность. То есть, Говард, если ты оставил за мной какую-то личность.
- Само собой, - говорит Говард.
- Так где же она в таком случае? - спрашивает Майра. Барбара говорит:
- Майра, Генри тебе что-нибудь сделал?
- Нет, - говорит Майра, беря нож, и снова начинает резать хлеб, - он никогда мне ничего не делает. Потому-то мне с ним все надоело. Если бы меня попросили определить мое состояние, я бы сказала: все надоело. Мне надоело, что он никогда ничего мне не делает, и никто другой. И ничто другое. Понятно, про что я?
- По-моему, да, Майра, - говорит Барбара. - Разве он с тобой не спит?
- Не в том дело, - говорит Майра. - Ну да, в своей занудной манере. Но вопреки господствующему мнению, это не откровение. Кому-то надо бы написать книгу о недоедании оргазма. Почему бы тебе не взяться за эту тему, Говард?
- Говарду не надоело, - говорит Барбара. - Послушай, ты не испробовала кого-то еще?
Майра, чуть покраснев, упирается взглядом в стол.
- Вопрос совсем не в том, - говорит она. - Никого другого нет.
- Ты уходишь от него не из-за кого-то?
- Нет, - говорит Майра. - Я ухожу от него из-за себя. - А что ты будешь делать? - спрашивает Барбара.
- Не знаю, - говорит Майра. - Меня толкает вон, а не тянет.
- Но в чем же вопрос? - спрашивает Говард. - Чего ты хочешь такого, чего тебе не хватает?
- Это же очевидно, - говорит Майра с легкой досадой. - Быть без Генри.
Кэрки, сострадательные наставники в искусстве расходиться, смотрят друг на друга.
- По-моему, ты пока нам еще почти ничего не рассказала, - говорит Говард. - Ты же должна знать, чего не выражает твой брак.
- Он ничего не выражает, - говорит Майра. - Можно сказать, что он молчит.
- Но ты-то не молчишь, - говорит Говард, - в тебе же есть что-то, что хочет высказаться.
- Да, - говорит Майра. - Ох!
- А Генри, - спрашивает Говард. - Он чувствует то же самое?
- Говард, - говорит Майра, - ты анализировал Генри последнее время? Не находишь ли ты его банальным? Не считаешь ли ты, что он становится попросту смешным?
- Я тревожусь за Генри, - говорит Говард. - Я волнуюсь за него.
- Ну и неужели тебе трудно понять, почему я хочу от него освободиться?
- Но разве вы об этом не разговаривали? Брак ведь нечто общее; и ты имеешь некоторое отношение к характеру Генри, - говорит Барбара.
- По-моему, это унизительный попрек, - говорит Майра, - словно виновата я. Он же формирует меня гораздо больше, чем я его. Мужчина формирует женщину. У него есть перед ней преимущества. Он задает темп.
- Но вы об этом не разговаривали, - говорит Говард.
- Нет, - говорит Майра, - тут не о чем разговаривать. Ты всегда говорил, что брак - устаревший институт. А теперь ты словно бы хочешь, чтобы я осталась с ним.
- О нет, - говорит Говард.
- Говард имеет в виду вовсе не это, - говорит Барбара, - он просто хочет докопаться, где именно все разладилось.
Майра вновь начинает плакать. Она говорит:
- Я думала, вы согласитесь со мной.
- Мы не пытаемся помешать тебе уйти от него, - говорит Барбара. - Мы хотим, чтобы ты поняла, что ты делаешь.
- По-моему, это я понимаю, - говорит Майра. - И ухожу, пока не поздно.
- А ты не думала спросить, что происходит с Генри? - спрашивает Барбара. - Не попыталась помочь ему?
- Я пыталась помогать ему с того дня, как мы поженились, - говорит Майра. - Вы ведь женаты столько же времени, сколько и мы. Годом позже, ведь так? Ты знаешь, что и как.
Говард смотрит на Барбару, он говорит:
- А! Но наш брак был не единственным, он был несколькими.
Майра сидит у стола и мгновение-другое созерцает эту несомненную истину. Она поднимает глаза на Кэрков, стоящих справа и слева от нее. Хранители спаренных взаимоотношений, озабоченные - потрясающая пара. Она говорит:
- То вы. Не понимаю, как вы умудряетесь.
- Что умудряемся? - спрашивает Барбара.
- Поддерживать такие хорошие взаимоотношения, - с теплотой говорит Майра.
- Ну, я не стала бы хвастать, - говорит Барбара. - Помнишь, как мы с Говардом порвали в Лидсе?
- Конечно, - говорит Майра, - но вы поговорили друг с другом и снова сошлись. Вы научились понимать друг друга и ладить. У нас это никогда не получится.
Говард говорит:
- Мойра, извне чужие жизни всегда кажутся удачнее. Наша была непрерывным сражением. У нас были свои провалы. - Он берет стакан Майры и снова его наполняет.
- Но вы всегда возвращались друг к другу, - говорит Майра. - Спасибо, милый.
- Полагаю, это вопрос решимости держаться вровень с каждой стадией жизни, - говорит Барбара, - никогда не
расслабляться.
- Просто вы были более зрелыми тут, чем все мы прочие, - говорит Майра. - Слово «зрелые» очень приятно Кэркам; они переглядываются с некоторым удовольствием. - Я считаю ваш брак единственно удачным академическим браком из всех мне известных.
- В чем беда прочих? - спрашивает Говард.
- Ты знаешь, в чем беда, - говорит Майра. - Оглянитесь вокруг на все эти жалкие пары. Как они существуют? Мужчина отправляется в университет, его ум активно работает, он кипит новыми идеями.
- Иногда это женщина, - говорит Барбара.
- Так эти женщины - мужчины, - говорит Майра. - Он весь день разговаривает с хорошенькими студентками, которые знают все о структурализме, читали Парсонса и Дарендорфа, способны выговорить правильно «харизма» и понимают суть его работы. Потом он отправляется домой к жене, которая убирала, чистила, мыла. Он говорит «Парсонс» и «Дарендорф», а она говорит: «А?» Что ему остается Делать? Он либо читает ей лекцию и думает, что она и на ноль с минусом не натянет, либо молчит и ест овощное Рагу на оливковом масле.
- Ей следует работать, - говорит Барбара.
- Замечательно, - говорит Майра, - но только она становится все старше и старше, а студентки ухитряются оставаться восемнадцатилетними. И тут наступает момент, когда все твои друзья принимаются расходиться и разводиться, потому что мужья сбегают со студентками-альфа, которые правильно выговаривают «харизма».
- Ты думаешь, Генри хочет сбежать со студенткой-альфа? - спрашивает Барбара. Майра смотрит на нее.
- Нет, - говорит она, - только не Генри. Настолько он не замахивается. Разве что, так сказать, споткнется и медленно убредет со студенткой-бета. Может, он понравился бы мне больше, если бы оказался способен на подобное.
Барбара говорит:
- То есть ты в претензии на него, потому что он остается дома?
- Вот именно, - говорит Майра. - Еще немного этого занюханного супружеского блаженства, и, честное слово, мы поубиваем друг друга, Генри и я.
Говард смеется; он говорит:
- Майра, ты правда городишь чушь.
- Я не так умна, как ты, - говорит Майра, - но я хочу уйти от него. И я пришла к вам, чтобы вы сказали мне, почему и как. Вы же тут эксперты, верно?
Снаружи доносится шум подъезжающей машины.
- О, черт, - говорит Барбара, - мне надо пойти надеть платье.
Майра неожиданно говорит:
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85
- Само собой, - говорит Говард.
- Так где же она в таком случае? - спрашивает Майра. Барбара говорит:
- Майра, Генри тебе что-нибудь сделал?
- Нет, - говорит Майра, беря нож, и снова начинает резать хлеб, - он никогда мне ничего не делает. Потому-то мне с ним все надоело. Если бы меня попросили определить мое состояние, я бы сказала: все надоело. Мне надоело, что он никогда ничего мне не делает, и никто другой. И ничто другое. Понятно, про что я?
- По-моему, да, Майра, - говорит Барбара. - Разве он с тобой не спит?
- Не в том дело, - говорит Майра. - Ну да, в своей занудной манере. Но вопреки господствующему мнению, это не откровение. Кому-то надо бы написать книгу о недоедании оргазма. Почему бы тебе не взяться за эту тему, Говард?
- Говарду не надоело, - говорит Барбара. - Послушай, ты не испробовала кого-то еще?
Майра, чуть покраснев, упирается взглядом в стол.
- Вопрос совсем не в том, - говорит она. - Никого другого нет.
- Ты уходишь от него не из-за кого-то?
- Нет, - говорит Майра. - Я ухожу от него из-за себя. - А что ты будешь делать? - спрашивает Барбара.
- Не знаю, - говорит Майра. - Меня толкает вон, а не тянет.
- Но в чем же вопрос? - спрашивает Говард. - Чего ты хочешь такого, чего тебе не хватает?
- Это же очевидно, - говорит Майра с легкой досадой. - Быть без Генри.
Кэрки, сострадательные наставники в искусстве расходиться, смотрят друг на друга.
- По-моему, ты пока нам еще почти ничего не рассказала, - говорит Говард. - Ты же должна знать, чего не выражает твой брак.
- Он ничего не выражает, - говорит Майра. - Можно сказать, что он молчит.
- Но ты-то не молчишь, - говорит Говард, - в тебе же есть что-то, что хочет высказаться.
- Да, - говорит Майра. - Ох!
- А Генри, - спрашивает Говард. - Он чувствует то же самое?
- Говард, - говорит Майра, - ты анализировал Генри последнее время? Не находишь ли ты его банальным? Не считаешь ли ты, что он становится попросту смешным?
- Я тревожусь за Генри, - говорит Говард. - Я волнуюсь за него.
- Ну и неужели тебе трудно понять, почему я хочу от него освободиться?
- Но разве вы об этом не разговаривали? Брак ведь нечто общее; и ты имеешь некоторое отношение к характеру Генри, - говорит Барбара.
- По-моему, это унизительный попрек, - говорит Майра, - словно виновата я. Он же формирует меня гораздо больше, чем я его. Мужчина формирует женщину. У него есть перед ней преимущества. Он задает темп.
- Но вы об этом не разговаривали, - говорит Говард.
- Нет, - говорит Майра, - тут не о чем разговаривать. Ты всегда говорил, что брак - устаревший институт. А теперь ты словно бы хочешь, чтобы я осталась с ним.
- О нет, - говорит Говард.
- Говард имеет в виду вовсе не это, - говорит Барбара, - он просто хочет докопаться, где именно все разладилось.
Майра вновь начинает плакать. Она говорит:
- Я думала, вы согласитесь со мной.
- Мы не пытаемся помешать тебе уйти от него, - говорит Барбара. - Мы хотим, чтобы ты поняла, что ты делаешь.
- По-моему, это я понимаю, - говорит Майра. - И ухожу, пока не поздно.
- А ты не думала спросить, что происходит с Генри? - спрашивает Барбара. - Не попыталась помочь ему?
- Я пыталась помогать ему с того дня, как мы поженились, - говорит Майра. - Вы ведь женаты столько же времени, сколько и мы. Годом позже, ведь так? Ты знаешь, что и как.
Говард смотрит на Барбару, он говорит:
- А! Но наш брак был не единственным, он был несколькими.
Майра сидит у стола и мгновение-другое созерцает эту несомненную истину. Она поднимает глаза на Кэрков, стоящих справа и слева от нее. Хранители спаренных взаимоотношений, озабоченные - потрясающая пара. Она говорит:
- То вы. Не понимаю, как вы умудряетесь.
- Что умудряемся? - спрашивает Барбара.
- Поддерживать такие хорошие взаимоотношения, - с теплотой говорит Майра.
- Ну, я не стала бы хвастать, - говорит Барбара. - Помнишь, как мы с Говардом порвали в Лидсе?
- Конечно, - говорит Майра, - но вы поговорили друг с другом и снова сошлись. Вы научились понимать друг друга и ладить. У нас это никогда не получится.
Говард говорит:
- Мойра, извне чужие жизни всегда кажутся удачнее. Наша была непрерывным сражением. У нас были свои провалы. - Он берет стакан Майры и снова его наполняет.
- Но вы всегда возвращались друг к другу, - говорит Майра. - Спасибо, милый.
- Полагаю, это вопрос решимости держаться вровень с каждой стадией жизни, - говорит Барбара, - никогда не
расслабляться.
- Просто вы были более зрелыми тут, чем все мы прочие, - говорит Майра. - Слово «зрелые» очень приятно Кэркам; они переглядываются с некоторым удовольствием. - Я считаю ваш брак единственно удачным академическим браком из всех мне известных.
- В чем беда прочих? - спрашивает Говард.
- Ты знаешь, в чем беда, - говорит Майра. - Оглянитесь вокруг на все эти жалкие пары. Как они существуют? Мужчина отправляется в университет, его ум активно работает, он кипит новыми идеями.
- Иногда это женщина, - говорит Барбара.
- Так эти женщины - мужчины, - говорит Майра. - Он весь день разговаривает с хорошенькими студентками, которые знают все о структурализме, читали Парсонса и Дарендорфа, способны выговорить правильно «харизма» и понимают суть его работы. Потом он отправляется домой к жене, которая убирала, чистила, мыла. Он говорит «Парсонс» и «Дарендорф», а она говорит: «А?» Что ему остается Делать? Он либо читает ей лекцию и думает, что она и на ноль с минусом не натянет, либо молчит и ест овощное Рагу на оливковом масле.
- Ей следует работать, - говорит Барбара.
- Замечательно, - говорит Майра, - но только она становится все старше и старше, а студентки ухитряются оставаться восемнадцатилетними. И тут наступает момент, когда все твои друзья принимаются расходиться и разводиться, потому что мужья сбегают со студентками-альфа, которые правильно выговаривают «харизма».
- Ты думаешь, Генри хочет сбежать со студенткой-альфа? - спрашивает Барбара. Майра смотрит на нее.
- Нет, - говорит она, - только не Генри. Настолько он не замахивается. Разве что, так сказать, споткнется и медленно убредет со студенткой-бета. Может, он понравился бы мне больше, если бы оказался способен на подобное.
Барбара говорит:
- То есть ты в претензии на него, потому что он остается дома?
- Вот именно, - говорит Майра. - Еще немного этого занюханного супружеского блаженства, и, честное слово, мы поубиваем друг друга, Генри и я.
Говард смеется; он говорит:
- Майра, ты правда городишь чушь.
- Я не так умна, как ты, - говорит Майра, - но я хочу уйти от него. И я пришла к вам, чтобы вы сказали мне, почему и как. Вы же тут эксперты, верно?
Снаружи доносится шум подъезжающей машины.
- О, черт, - говорит Барбара, - мне надо пойти надеть платье.
Майра неожиданно говорит:
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85