Раньше всех покинула Буким медицинская сестра второго класса департамента здравоохранения штата. Бывшая регистраторша приёмной медицинской консультации, Не окончившая учебного заведения, без диплома и дракой, но она — дочь председателя избирательной кампании прежнего правительства штата, и она получила эту Должность. Однако, как только новое правительство сменило старое, ушедшее в оппозицию, оно тут же перевело её к чёрту на кулички — в Буким. Но она не смогла выносить вонь и гниение, ведь городок за несколько дней превратился в смердящую выгребную яму.
К концу суток в городке насчитывалось уже семь больных, на рассвете следующего дня — двенадцать, на пятый день число заболевших дошло до двадцати семи. И так день ото дня, от часа к часу больных становилось всё больше и больше. Теперь по заклеенным красной бумагой окнам (при ярком дневном свете оспа, прежде чем умертвить, ослепляет) можно было знать, где и сколько больных. От сжигаемого коровьего навоза, прекрасно очищающего от миазмов оспы, дым просачивался через щели дверей и окон.
День и ночь молились верующие в городском соборе, где отпевали законную супругу ризничего, наконец-то он стал свободным и мог спокойно жить с любовницей, если, конечно, их не убьёт оспа. Богомолки молили Всевышнего снять проклятие, ниспосланное людям в наказание за грехи и разврат, поминая в числе развратников и врача Ото Эспиньейру, и его сожительницу Терезу Батисту. Отсюда, сверху, они видели идущую по дороге к станции медсестру Жураси с чемоданом и зонтиком, ворчавшую себе под нос: «Увольте, увольте меня, если считаете нужным, но я здесь не останусь ни на минуту. Я не хочу рисковать жизнью, если же хочет того доктор, пусть берёт свою девку в помощницы и сам делает прививки».
Сразу же после первой тревожной ночи, когда были выявлены первые случаи оспы, медсестра и Маси пошли в начальную школу с вакциной и шприцами. Учителя выстроили детей в очередь и обнаружили, что трёх учеников не хватает, и тут же получили плохие известия: увидев у детей сыпь, матери сначала решили, что это корь или ветрянка, но теперь стало ясно, что это за волдыри тёмно-фиолетового цвета. По городу поползли слухи, преувеличивавшие число заболевших. С остатками вакцины Жураси и Маси пожаловали на главную улицу в богатые дома. Ждать же часа, когда придётся отправиться к беднякам в глухие переулки города, Жураси не стала, она уже имела контакт с больным оспой в доме турка Скэфа, крупного коммерсанта. В четвёртом по счёту доме было то же самое. «Увольняйте меня, мне безразлично, не стану я здесь гибнуть из-за объявившейся оспы. Берите вакцину и идите со своей девкой, ей привычней возиться с гноем, она и умрёт в гное, а я — невеста и помолвлена».
С отъездом Жураси персонал пункта уменьшился ровно вдвое. Ото воззвал к небесам: что же делать? Он шлёт новую телеграмму в Аракажу, требуя способных и смелых помощников, пусть приезжают с первым же поездом. Дома же, то и дело протирая руки спиртом и куря сигарету за сигаретой, он приходит в отчаяние. Просит совета у Терезы. Кто же может помочь, пока департамент Аракажу соберётся послать им санитаров? Ведь как только придёт запрошенная вакцина, потребуется четыре-пять групп, чтобы делать прививки. До сих пор в его распоряжении были Масимиано и медсестра, что делать без Жураси? Ведь не может же он, Ото, главный врач пункта здравоохранения, идти на улицу и, как простой санитар, сам делать прививки. Достаточно и того, что он и утром, и вечером даёт указания и советы, обследует больных, констатируя новые и новые случаи. Ох, Тереза, это ужасно!
Тереза слушает молча, серьёзная и внимательная. Она прекрасно понимает, что он боится, просто умирает от страха, надеясь, что она подскажет ему, что надо последовать примеру Жураси. Скажи она ему: уедем отсюда, зачем нам, молодым, умирать здесь, врачишка бы имел предлог бежать немедленно — я тебя привёз сюда, я тебя и увезу отсюда, мы должны защитить нашу любовь. Но нет ни любви, ни дружбы, ни удовольствия в постели.
Шагая из угла в угол, врач Ото Эспиньейра становится всё нервознее и нервознее.
— А знаешь, что сказала эта сукина дочь Жураси, когда я обвинил её в бегстве от врачебного долга? Чтобы я взял в помощницы тебя!
Ответ Терезы был твёрд и даже весел:
— Что ж, я иду…
— Ты? Да что ты?
— Пойду делать прививки. Нужно только, чтобы Маси научил меня.
— Ты с ума сошла! Я не позволю.
— А я и не спрошу у тебя позволения. Разве тебе не нужны люди?
И вот богомолки увидели, что Тереза и Маси дас Неграс идут со всем необходимым для вакцинации. Шеи их повытягивались от желания видеть всё своими глазами, но молиться они продолжали. Однако молитвы их не достигали ни неба, ни ушей Божьих, ни церковных сводов — у старых ханжей Букима просто не было сил, чтобы взывать к Богу. И куда это пошла сожительница врачишки с инструментами?
В момент погребения супруги ризничего раздались удары церковного колокола. Сильнее, звоните сильнее, в два колокола сразу, надо оповестить власти и Всевышнего, что чёрная оспа опустошает город Буким. Звоните, звоните, сеу викарий.
С
Скажите-ка, приятель, можно ли отдать последние почести умершему, если боишься сам, что умрёшь, если каждую минуту оглядываешь руки, смотришься в зеркало, чтобы убедиться, не появилась ли у самого смертельная зараза?
Бдение у гроба покойника требует спокойствия, преданности и порядка. Нельзя под страхом смерти достойно проводить усопшего.
Когда эпидемия только начиналась, ещё приглашали друзей готовить поминки, открывать бутылки кашасы. Но позже, когда она набрала силу и косила людей без жалости и передышки, от принятого обычая пришлось отказаться: у охваченных отчаянием родственников не было сил для церемоний с торжественными речами, плачем, причитаниями. Эпидемии кладут конец всему.
Где найти людей и денег, чтобы организовать бдение одновременно возле гроба двух-трёх покойников? Да и нельзя держать разлагающиеся трупы в доме несколько часов подряд, от заражённого тела надо освобождаться как можно скорее, чтобы не заразиться. Позже уже не хватало ни сил, ни времени для похорон на кладбище, и всем умершим приходилось довольствоваться ямами, вырытыми у грязных дорог, где земля была мягче и легче было копать яму.
Когда приходят эпидемии и людей охватывает страх смерти, они заняты тем, что жгут навоз, отмывают гной, прокалывают волдыри и молятся Богу. До бдений ли им, друг?!
Торжественного погребения умершего префекта Рожерио Калдаса, прозванного Пожирателем Вакцины из-за отсутствия оной по его вине, с оркестром, длинной процессией учеников, солдат военной полиции, членов религиозного общества и масонской ложи и других выдающихся личностей, произносивших бы вдохновенные речи, превозносивших бы достоинства покойного — не каждый день представляется возможность отправить на кладбище префекта, скончавшегося при исполнении служебных обязанностей, — Буким был лишён из-за чрезвычайных обстоятельств.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142