возможность написать своей рукой не употребляемые приличными сеньорами и девицами слова — рогоносец, дерьмовый жиголо, шлюха, ах, шлюха, потаскуха!
41
Утомлённая любовью Тереза уснула. Покуривая сигарету, Даниэл думает, как бы объявить ей о неизбежном отъезде в Баию, на факультет, в кабаре, к товарищам по курсу и друзьям по богемной жизни, к старым сеньорам и романтическим девицам. «Потом я за тобой пошлю, дорогая, не беспокойся и не плачь, главное, не плачь и не жалуйся на судьбу, только вернусь в Баию, займусь твоим вызволением». Досадно, но ничего не поделаешь, придётся пережить неприятные минуты. Даниэл ненавидит сцены прощаний, разрывов, жалоб и слёз. Это всё испортит их последнюю ночь, но, может, стоит всё это сказать в последний момент, когда на рассвете у двери даст ей прощальный поцелуй?
А может, умнее оставить всё это на завтра, когда он появится в магазине, чтобы проститься со всеми сразу — срочный, не дозволяющий задержек вызов в университет, если он не уедет сразу, то потеряет год учёбы, он должен уехать первым поездом, но это ненадолго, максимум на неделю. А что, если в ответ Тереза поймёт, что её предали, поднимет шум, устроит ему скандал в присутствии Шико Полподметки и приказчиков? Что сделает верный хозяину охранник, когда он узнает, что в отсутствие капитана, но у него на глазах капитану наставили рога? Ведь благодаря хлопотам капитана он, Шико Полподметки, будучи приговорённым к смерти за совершённое преступление, избежал её. Пожалуй, лучше уехать, ничего не сказав. Подлость, конечно, и очень большая, ведь девчонка простодушна и доверчива, слепа от страсти, принимает его за спустившегося с неба ангела, а он возьмёт и потихоньку смоется, не сказав последнего «прости». А что ещё он может сделать? Увезти её в Баию, как обещал? Нет, об этом и думать нечего, такое безумие ему и в голову не приходило, и говорил он это только потому, что не способен слушать жалобы, плач, разговоры о самоубийстве.
Голос Жустиниано Дуарте да Роза поднял Даниэла с постели (одним прыжком он оказался на ногах) и пробудил Терезу. Капитан стоит на пороге, на его запястье плеть из сыромятной кожи, под расстёгнутым пиджаком — кинжал и немецкий револьвер.
— Сука поганая, я тебя проучу, долго ждать не придётся. Или уже забыла об утюге? Теперь я поставлю тебе клеймо хозяина — ты сама утюг раскалишь. — И капитан зло, отрывисто рассмеялся. Смех капитана — роковой приговор.
У стены стоит онемевший от страха, бледный, трясущийся Даниэл. Повернувшись спиной к Терезе, капитан — У него ещё будет время заняться шлюхой, сейчас ей есть о чём подумать — о раскалённом утюге, — капитан делает два шага и бьёт по лицу Даниэла, у которого тут же хлынула изо рта кровь: пальцы Жустиниано Дуарте да Роза унизаны перстнями. Перепуганный Даниэл вытирает лицо рукой, видит кровь, всхлипывает.
— Сукин сын, французская собачка, лизун дерьмовый, как ты осмелился? Знаешь, что ты сейчас будешь делать для начала? Да, для начала… — повторил он. — Будешь лизать и сосать мою палку, и все и здесь, и в Баии об этом узнают.
Он расстёгивает ширинку, вынимает своё хозяйство. Даниэл плачет, готовый ко всему. Капитан взмахивает плетью, плеть приходится на почки. Плеть в крови, слышится звериный вопль. Студент сгибается, опускается на колени, мочится.
— Соси, мерзавец!
Снова капитан поднимает плеть, плеть свистит в воздухе — ну, будешь сосать или нет, сукин сын? Даниэл глотает оскорбление, плеть свистя поднимается в воздух, вынуждает Даниэла подчиниться, как вдруг капитан чувствует удар ножа в спину, холодное лезвие и горячую кровь. Он поворачивается и видит Терезу, рука с ножом поднята, глаза горят, красота ослепительна, ненависть безмерна. Где же страх, где уважение, которому она обучена?
— Брось нож, мерзавка, ужель нет страха, что я прибью тебя?! Что, всё забыла?
— Страх кончился! Страху пришёл конец, капитан!
Вырвавшийся на свободу крик Терезы достиг небес, разнёсся по округе на многие легуа, пошёл по дорогам сертана, докатился эхом до берега моря. В тюрьме, исправительной колонии, пансионе Габи теперь будут звать её Тереза Страху Пришёл Конец; из многих данных ей в жизни прозвищ это было первым.
Капитан видит её, но не узнаёт. Это ведь Тереза, без сомнения, Тереза, но не та, которую он укротил, подчинил своей воле, вселил в её душу страх и послушание — без послушания что станет с миром? А совсем иная, только что родившаяся Тереза Страху Пришёл Конец, совершенно другая, она кажется старше, точно выросла и расцвела под зимними дождями. Та же и другая! Сколько раз он видел её обнажённой и на матраце под плетью, и на супружеской постели, но сейчас нагота её иная, тело Терезы отливает медью, такого не касалась рука Жустиниано Дуарте да Роза. Уезжая в Баню, он оставил девочку, а вернулся — и нашёл женщину, оставил рабыню в страхе, а нашёл женщину без страха. Она осмелилась его обмануть и должна умереть, но прежде он пометит её, как скотину, своим клеймом. Течёт кровь из спины капитана, он весь горит, какое-то жжение и острое желание поднимаются к груди, и, может быть, в последний раз для него.
Жустиниано Дуарте да Роза, капитан Жусто, для доны Брижиды — Боров, худший из чудовищ ада, бросает Даниэла и кидается к Терезе. Воспользовавшись случаем, голый Даниэл с рыданиями выбегает на улицу и прячется в особняке сестёр Мораэс. Жустиниано наступает на Терезу, пытается схватить её, подмять под себя, взять силой, разорвать внутренности, прижечь их калёным железом, сжать ей горло и задушить в момент наслаждения. Он сгибается, Тереза выворачивается и всаживает в него нож для резки вяленого мяса.
ABC Терезы Батисты, сражавшейся с чёрной оспой
А
Ах, друг, друг, — звучит мягко, ласкает слух, так вот разрешите мне, друг, прямо, без утайки сказать вам: у вас после каждого глотка кашасы поток вопросов. А не кажется ли вам, что всяк имеет право жить так, как ему хочется, и никто не должен совать свой нос в чужую жизнь?!
Да, сеньор, родившись свободной, а потом оказавшись проданной Жустиниано Дуарте да Роза в рабство, Тереза Батиста, когда наконец обрела свой собственный дом с гостиной и спальней, прекрасным цветущим садом и раскидистыми деревьями, в тени которых висел гамак, стала доброй его хозяйкой, всегда прибранной, заботливой и нежной. Построенный в хорошем месте, чистый, опрятный дом в руках сытой и весёлой, благоухающей питангой и всегда поющей Терезы не имел себе равных в округе. Это моё личное мнение, но оно такое же, как у многих, во всяком случае, тех, кто знал Терезу и общался с ней, когда она жила с доктором Эмилиано Гедесом; всё это я вам говорю просто так, ничего не беря за сказанное, кроме разве этих глотков кашасы, которых, может, и не так мало, но ведь и вопросов у вас тоже хватает, и очень может быть, лучше было бы на них и не отвечать:
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142
41
Утомлённая любовью Тереза уснула. Покуривая сигарету, Даниэл думает, как бы объявить ей о неизбежном отъезде в Баию, на факультет, в кабаре, к товарищам по курсу и друзьям по богемной жизни, к старым сеньорам и романтическим девицам. «Потом я за тобой пошлю, дорогая, не беспокойся и не плачь, главное, не плачь и не жалуйся на судьбу, только вернусь в Баию, займусь твоим вызволением». Досадно, но ничего не поделаешь, придётся пережить неприятные минуты. Даниэл ненавидит сцены прощаний, разрывов, жалоб и слёз. Это всё испортит их последнюю ночь, но, может, стоит всё это сказать в последний момент, когда на рассвете у двери даст ей прощальный поцелуй?
А может, умнее оставить всё это на завтра, когда он появится в магазине, чтобы проститься со всеми сразу — срочный, не дозволяющий задержек вызов в университет, если он не уедет сразу, то потеряет год учёбы, он должен уехать первым поездом, но это ненадолго, максимум на неделю. А что, если в ответ Тереза поймёт, что её предали, поднимет шум, устроит ему скандал в присутствии Шико Полподметки и приказчиков? Что сделает верный хозяину охранник, когда он узнает, что в отсутствие капитана, но у него на глазах капитану наставили рога? Ведь благодаря хлопотам капитана он, Шико Полподметки, будучи приговорённым к смерти за совершённое преступление, избежал её. Пожалуй, лучше уехать, ничего не сказав. Подлость, конечно, и очень большая, ведь девчонка простодушна и доверчива, слепа от страсти, принимает его за спустившегося с неба ангела, а он возьмёт и потихоньку смоется, не сказав последнего «прости». А что ещё он может сделать? Увезти её в Баию, как обещал? Нет, об этом и думать нечего, такое безумие ему и в голову не приходило, и говорил он это только потому, что не способен слушать жалобы, плач, разговоры о самоубийстве.
Голос Жустиниано Дуарте да Роза поднял Даниэла с постели (одним прыжком он оказался на ногах) и пробудил Терезу. Капитан стоит на пороге, на его запястье плеть из сыромятной кожи, под расстёгнутым пиджаком — кинжал и немецкий револьвер.
— Сука поганая, я тебя проучу, долго ждать не придётся. Или уже забыла об утюге? Теперь я поставлю тебе клеймо хозяина — ты сама утюг раскалишь. — И капитан зло, отрывисто рассмеялся. Смех капитана — роковой приговор.
У стены стоит онемевший от страха, бледный, трясущийся Даниэл. Повернувшись спиной к Терезе, капитан — У него ещё будет время заняться шлюхой, сейчас ей есть о чём подумать — о раскалённом утюге, — капитан делает два шага и бьёт по лицу Даниэла, у которого тут же хлынула изо рта кровь: пальцы Жустиниано Дуарте да Роза унизаны перстнями. Перепуганный Даниэл вытирает лицо рукой, видит кровь, всхлипывает.
— Сукин сын, французская собачка, лизун дерьмовый, как ты осмелился? Знаешь, что ты сейчас будешь делать для начала? Да, для начала… — повторил он. — Будешь лизать и сосать мою палку, и все и здесь, и в Баии об этом узнают.
Он расстёгивает ширинку, вынимает своё хозяйство. Даниэл плачет, готовый ко всему. Капитан взмахивает плетью, плеть приходится на почки. Плеть в крови, слышится звериный вопль. Студент сгибается, опускается на колени, мочится.
— Соси, мерзавец!
Снова капитан поднимает плеть, плеть свистит в воздухе — ну, будешь сосать или нет, сукин сын? Даниэл глотает оскорбление, плеть свистя поднимается в воздух, вынуждает Даниэла подчиниться, как вдруг капитан чувствует удар ножа в спину, холодное лезвие и горячую кровь. Он поворачивается и видит Терезу, рука с ножом поднята, глаза горят, красота ослепительна, ненависть безмерна. Где же страх, где уважение, которому она обучена?
— Брось нож, мерзавка, ужель нет страха, что я прибью тебя?! Что, всё забыла?
— Страх кончился! Страху пришёл конец, капитан!
Вырвавшийся на свободу крик Терезы достиг небес, разнёсся по округе на многие легуа, пошёл по дорогам сертана, докатился эхом до берега моря. В тюрьме, исправительной колонии, пансионе Габи теперь будут звать её Тереза Страху Пришёл Конец; из многих данных ей в жизни прозвищ это было первым.
Капитан видит её, но не узнаёт. Это ведь Тереза, без сомнения, Тереза, но не та, которую он укротил, подчинил своей воле, вселил в её душу страх и послушание — без послушания что станет с миром? А совсем иная, только что родившаяся Тереза Страху Пришёл Конец, совершенно другая, она кажется старше, точно выросла и расцвела под зимними дождями. Та же и другая! Сколько раз он видел её обнажённой и на матраце под плетью, и на супружеской постели, но сейчас нагота её иная, тело Терезы отливает медью, такого не касалась рука Жустиниано Дуарте да Роза. Уезжая в Баню, он оставил девочку, а вернулся — и нашёл женщину, оставил рабыню в страхе, а нашёл женщину без страха. Она осмелилась его обмануть и должна умереть, но прежде он пометит её, как скотину, своим клеймом. Течёт кровь из спины капитана, он весь горит, какое-то жжение и острое желание поднимаются к груди, и, может быть, в последний раз для него.
Жустиниано Дуарте да Роза, капитан Жусто, для доны Брижиды — Боров, худший из чудовищ ада, бросает Даниэла и кидается к Терезе. Воспользовавшись случаем, голый Даниэл с рыданиями выбегает на улицу и прячется в особняке сестёр Мораэс. Жустиниано наступает на Терезу, пытается схватить её, подмять под себя, взять силой, разорвать внутренности, прижечь их калёным железом, сжать ей горло и задушить в момент наслаждения. Он сгибается, Тереза выворачивается и всаживает в него нож для резки вяленого мяса.
ABC Терезы Батисты, сражавшейся с чёрной оспой
А
Ах, друг, друг, — звучит мягко, ласкает слух, так вот разрешите мне, друг, прямо, без утайки сказать вам: у вас после каждого глотка кашасы поток вопросов. А не кажется ли вам, что всяк имеет право жить так, как ему хочется, и никто не должен совать свой нос в чужую жизнь?!
Да, сеньор, родившись свободной, а потом оказавшись проданной Жустиниано Дуарте да Роза в рабство, Тереза Батиста, когда наконец обрела свой собственный дом с гостиной и спальней, прекрасным цветущим садом и раскидистыми деревьями, в тени которых висел гамак, стала доброй его хозяйкой, всегда прибранной, заботливой и нежной. Построенный в хорошем месте, чистый, опрятный дом в руках сытой и весёлой, благоухающей питангой и всегда поющей Терезы не имел себе равных в округе. Это моё личное мнение, но оно такое же, как у многих, во всяком случае, тех, кто знал Терезу и общался с ней, когда она жила с доктором Эмилиано Гедесом; всё это я вам говорю просто так, ничего не беря за сказанное, кроме разве этих глотков кашасы, которых, может, и не так мало, но ведь и вопросов у вас тоже хватает, и очень может быть, лучше было бы на них и не отвечать:
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142