богатый молодой человек в кругу молодых женщин и частых праздников, делающий первые шаги в адвокатуре и журналистике, молодой бакалавр, которого ждёт блестящая карьера. Однако все планы и надежды положены к ногам Изадоры безо всякого раскаяния. Он ищет глазами Терезу, она весело смотрит ему в лицо, на котором наконец нет следов озабоченности. Идёт к ней. Какое он имеет право вынуждать её разделять его неудовольствия и печали?
Она ведь ему даст радость и заслуживает любви.
— Тебе нравится «Константна», Сладкий Мёд?
— Нравится, но я предпочитаю портвейн.
— Портвейн, Тереза, — это король. Не так ли, сеу Жоан?
Эмилиано ставит на стол рюмку, обнимает за талию любовницу, не может быть печальным и угнетённым тот, кто владеет Терезой. Он чешет ей ногтем затылок, охваченный неожиданным желанием. Но нет, старый пьяница, нет, позже, после последней рюмки в постели.
В субботу вечером на Соборной площади царит оживление, благотворительный праздник организован знатными дамами, выручка пойдёт на богадельни и Святой дом милосердия, киоски обслуживают девушки и молодые люди из высшего общества, в двух импровизированных барах продают прохладительные напитки, вина и пиво, сандвичи, горячие сосиски, лимонный коктейль, миндаль, мандарины и бесчисленные сладости, открыт и луна-парк Жоана Перейры с каруселью, летающими лодками и гигантским колесом. Тут появляется доктор Эмилиано под руку с любовницей, все замирают и смотрят на них. Тереза так хороша и так элегантно одета, что даже сеньоры из высшего общества вынуждены признать, что в Эстансии не может с ней сравниться никто. Старик с посеребрённой головой и девушка цвета меди идут сквозь толпу, переходят от киоска к киоску.
Доктор ведёт себя как юноша, он покупает голубой шар Терезе, выигрывает приз в тире — иголки и напёрсток, угощает свою спутницу прохладительным, делает ставку в рулетку и проигрывает, останавливается возле аукциона. Даже не интересуясь, что разыгрывается — первая цена уже названа, двадцать крузейро, — он выкрикивает «сто» и выигрывает расписной абажур, какой ужас! Тереза не может удержаться от смеха, когда аукционист, получив высокую ставку, торжественно вручает доктору его выигрыш. До этого момента Тереза была напряжена, она чувствовала на себе косые взгляды знатных дам и кумушек-сплетниц, не выпускавших их из поля зрения. Но сейчас, смеясь от всей души, она, безразличная к их любопытству и перешептываниям, держит под руку доктора и счастлива.
Доктор тоже отрешился от своих бед и неприятностей, и этому способствовали вчерашняя радость друга от преподнесённого ему сюрприза, воспоминания юности, потом постель, объятия Терезы, утреннее купание в реке и праздник, который он проводит в обществе своей любовницы. Время от времени он отвечает на поклоны и приветствия уважаемых граждан города. Дамы издали рассматривают не стыдящуюся ничего чету, подсчитывают: сколько может стоить туалет Терезы, её серьги и кольца, и настоящие ли они? Но смех Терезы бесценен.
И вдруг впервые за их совместную жизнь она высказывает ему своё желание, почти просьбу:
— Мне всегда хотелось прокатиться на Большом колесе.
— Никогда не каталась?
— Нет, никогда.
— Что ж, покатаешься сегодня. Пошли.
Они постояли в очереди, потом заняли свои места. И начали медленно подниматься, пока шла высадка старых пассажиров и посадка новых. С замиранием сердца Тереза схватила левую руку доктора, правой он обнял её. Когда их кабинка остановилась на самом верху, их взору открылся весь город. Внизу развлекалась толпа, до них доносились неясный шум голосов, смех, сверкали разноцветные огни киосков, карусели, огни, оцепившие площадь. Чуть в стороне от площади шли плохо освещённые улицы, виднелся зелёный массив Печального парка, маячили строгие силуэты особняков. Со стороны моря слышался шум сливающихся рек, бегущих по каменистым руслам. А наверху, прямо над ними, простиралось усеянное звёздами необозримое небо с огромной, неправдоподобной луной. Тереза отпускает голубой воздушный шар, ветер несёт его к порту, может быть, к морю.
— Ах, как чудесно! — шепчет она взволнованно.
На площади кое-кто, задрав головы, упорно следит за ними, не без риска свернуть шею. Доктор прижимает к себе Терезу, она кладёт на его плечо голову. Эмилиано гладит её чёрные волосы, касается её лица и целует её в губы — долгий поцелуй на виду у всех. Какой скандал, какая наглость, какое наслаждение и восторг! Ах, счастливцы
30
Сидя в тишине и темноте спальни, Тереза слышит шум подъезжающих автомобилей. Сколько их? Не один, это точно. «Вот и прибыли твои родственники, Эмилиано. Твоя семья, твои близкие. Они возьмут твоё тело и увезут его. Но, пока ты здесь, в этом доме, я останусь с тобой. У меня нет причин ни от кого прятаться, кто бы это ни был, так говорил ты. Знаю, что тебя не волнует, что они увидят меня, как знаю, что, если бы ты был жив, тебя не взволновал бы и их неожиданный приезд; это Тереза — моя жена, сказал бы ты».
31
То майское воскресенье не было каким-то особенным. С утра они купались в реке, потом бежали домой, потому что пошёл дождь; умывался большой лик неба. Весь остаток дня до вечера они провели дома, доктор полёживал то на постели, то на софе, то в гамаке в саду. Вечером пришёл префект, пришёл просить Эмилиано поддержать городской бюджет: одно слово уважаемого гражданина Эстансии — вас мы считаем своим гражданином! — для губернатора будет решающим, без сомнения. Доктор принял его в саду, где отдыхала любящая Тереза. Она тут же решила удалиться, но Эмилиано, взяв её за руку, не позволил ей уйти. Он сам позвал Лулу и попросил принести напитки и кофе.
И если доктор не полностью восстановил силы, то, во всяком случае, был на пути к выздоровлению. Он опять был радушно настроен, смеялся, разговаривал, обсуждал планы префекта, командовал, возвращаясь к обычной манере поведения. Так несколько дней, проведённых в Эстансии в обществе любовницы, казалось, помогли зарубцеваться полученным им ранам. Умытое небо очистилось от туч, дул лёгкий ветерок, воскресенье было опять солнечным и приятным. За ужином Тереза улыбалась: вчерашний день усталости сменился незабываемой ночью накануне праздника на Соборной площади, где они катались на Большом колесе, — то был фантастически невероятный вечер, самый счастливый в её жизни.
Незабываемым он был не только для Терезы, но и для доктора. После ужина они пошли гулять к мосту и старому порту. Эмилиано говорил:
— Да, давненько я не веселился так, как вчера. У тебя, Тереза, дар веселить.
Это было начало их последней беседы. На мосту Тереза вспомнила, как явно нарочно доктор споткнулся, возвращаясь с праздника, уронил абажур и разбил его вдребезги, произнося над ним смешную эпитафию:
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142
Она ведь ему даст радость и заслуживает любви.
— Тебе нравится «Константна», Сладкий Мёд?
— Нравится, но я предпочитаю портвейн.
— Портвейн, Тереза, — это король. Не так ли, сеу Жоан?
Эмилиано ставит на стол рюмку, обнимает за талию любовницу, не может быть печальным и угнетённым тот, кто владеет Терезой. Он чешет ей ногтем затылок, охваченный неожиданным желанием. Но нет, старый пьяница, нет, позже, после последней рюмки в постели.
В субботу вечером на Соборной площади царит оживление, благотворительный праздник организован знатными дамами, выручка пойдёт на богадельни и Святой дом милосердия, киоски обслуживают девушки и молодые люди из высшего общества, в двух импровизированных барах продают прохладительные напитки, вина и пиво, сандвичи, горячие сосиски, лимонный коктейль, миндаль, мандарины и бесчисленные сладости, открыт и луна-парк Жоана Перейры с каруселью, летающими лодками и гигантским колесом. Тут появляется доктор Эмилиано под руку с любовницей, все замирают и смотрят на них. Тереза так хороша и так элегантно одета, что даже сеньоры из высшего общества вынуждены признать, что в Эстансии не может с ней сравниться никто. Старик с посеребрённой головой и девушка цвета меди идут сквозь толпу, переходят от киоска к киоску.
Доктор ведёт себя как юноша, он покупает голубой шар Терезе, выигрывает приз в тире — иголки и напёрсток, угощает свою спутницу прохладительным, делает ставку в рулетку и проигрывает, останавливается возле аукциона. Даже не интересуясь, что разыгрывается — первая цена уже названа, двадцать крузейро, — он выкрикивает «сто» и выигрывает расписной абажур, какой ужас! Тереза не может удержаться от смеха, когда аукционист, получив высокую ставку, торжественно вручает доктору его выигрыш. До этого момента Тереза была напряжена, она чувствовала на себе косые взгляды знатных дам и кумушек-сплетниц, не выпускавших их из поля зрения. Но сейчас, смеясь от всей души, она, безразличная к их любопытству и перешептываниям, держит под руку доктора и счастлива.
Доктор тоже отрешился от своих бед и неприятностей, и этому способствовали вчерашняя радость друга от преподнесённого ему сюрприза, воспоминания юности, потом постель, объятия Терезы, утреннее купание в реке и праздник, который он проводит в обществе своей любовницы. Время от времени он отвечает на поклоны и приветствия уважаемых граждан города. Дамы издали рассматривают не стыдящуюся ничего чету, подсчитывают: сколько может стоить туалет Терезы, её серьги и кольца, и настоящие ли они? Но смех Терезы бесценен.
И вдруг впервые за их совместную жизнь она высказывает ему своё желание, почти просьбу:
— Мне всегда хотелось прокатиться на Большом колесе.
— Никогда не каталась?
— Нет, никогда.
— Что ж, покатаешься сегодня. Пошли.
Они постояли в очереди, потом заняли свои места. И начали медленно подниматься, пока шла высадка старых пассажиров и посадка новых. С замиранием сердца Тереза схватила левую руку доктора, правой он обнял её. Когда их кабинка остановилась на самом верху, их взору открылся весь город. Внизу развлекалась толпа, до них доносились неясный шум голосов, смех, сверкали разноцветные огни киосков, карусели, огни, оцепившие площадь. Чуть в стороне от площади шли плохо освещённые улицы, виднелся зелёный массив Печального парка, маячили строгие силуэты особняков. Со стороны моря слышался шум сливающихся рек, бегущих по каменистым руслам. А наверху, прямо над ними, простиралось усеянное звёздами необозримое небо с огромной, неправдоподобной луной. Тереза отпускает голубой воздушный шар, ветер несёт его к порту, может быть, к морю.
— Ах, как чудесно! — шепчет она взволнованно.
На площади кое-кто, задрав головы, упорно следит за ними, не без риска свернуть шею. Доктор прижимает к себе Терезу, она кладёт на его плечо голову. Эмилиано гладит её чёрные волосы, касается её лица и целует её в губы — долгий поцелуй на виду у всех. Какой скандал, какая наглость, какое наслаждение и восторг! Ах, счастливцы
30
Сидя в тишине и темноте спальни, Тереза слышит шум подъезжающих автомобилей. Сколько их? Не один, это точно. «Вот и прибыли твои родственники, Эмилиано. Твоя семья, твои близкие. Они возьмут твоё тело и увезут его. Но, пока ты здесь, в этом доме, я останусь с тобой. У меня нет причин ни от кого прятаться, кто бы это ни был, так говорил ты. Знаю, что тебя не волнует, что они увидят меня, как знаю, что, если бы ты был жив, тебя не взволновал бы и их неожиданный приезд; это Тереза — моя жена, сказал бы ты».
31
То майское воскресенье не было каким-то особенным. С утра они купались в реке, потом бежали домой, потому что пошёл дождь; умывался большой лик неба. Весь остаток дня до вечера они провели дома, доктор полёживал то на постели, то на софе, то в гамаке в саду. Вечером пришёл префект, пришёл просить Эмилиано поддержать городской бюджет: одно слово уважаемого гражданина Эстансии — вас мы считаем своим гражданином! — для губернатора будет решающим, без сомнения. Доктор принял его в саду, где отдыхала любящая Тереза. Она тут же решила удалиться, но Эмилиано, взяв её за руку, не позволил ей уйти. Он сам позвал Лулу и попросил принести напитки и кофе.
И если доктор не полностью восстановил силы, то, во всяком случае, был на пути к выздоровлению. Он опять был радушно настроен, смеялся, разговаривал, обсуждал планы префекта, командовал, возвращаясь к обычной манере поведения. Так несколько дней, проведённых в Эстансии в обществе любовницы, казалось, помогли зарубцеваться полученным им ранам. Умытое небо очистилось от туч, дул лёгкий ветерок, воскресенье было опять солнечным и приятным. За ужином Тереза улыбалась: вчерашний день усталости сменился незабываемой ночью накануне праздника на Соборной площади, где они катались на Большом колесе, — то был фантастически невероятный вечер, самый счастливый в её жизни.
Незабываемым он был не только для Терезы, но и для доктора. После ужина они пошли гулять к мосту и старому порту. Эмилиано говорил:
— Да, давненько я не веселился так, как вчера. У тебя, Тереза, дар веселить.
Это было начало их последней беседы. На мосту Тереза вспомнила, как явно нарочно доктор споткнулся, возвращаясь с праздника, уронил абажур и разбил его вдребезги, произнося над ним смешную эпитафию:
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142