– Да нет, убивать отвратительно…
– Хозяин! Ты болен и не знаешь, что говоришь. Ты спрашивал меня, хотел знать. Так вот, что касается этих двух ушей…
– Как? Теперь еще и уши?..
– Да! Они принадлежали врагу, бледнолицему, который обокрал тебя.
– Управляющему? Ты и его убил?
– Конечно! Убил отравленной стрелой. Я же поклялся. Он вел своих людей, а я спрятался в лесу. Когда он проходил мимо, я выстрелил… Стрела попала в шею. Бледнолицый сказал: «Ах!» – и умер. Я правду говорю. Через пять минут он уже окоченел и стал твердым, как кусок железного дерева. Его люди оставили труп и убежали. Тогда я отрубил голову и отрезал уши, чтобы сделать из них талисман. Потом ушел, а тело оставил. Думаю, что маниоковые муравьи съели его до косточек в тот же день. Когда я вернулся на золотое поле, то нашел там паталосов. Они были счастливы, что чернокожие наконец ушли. Паталосы пили и плясали от радости. Вождь выпил слишком много и стал совсем пьяным. Тогда-то он и рассказал, что выдал тайну желтой земли. Я убил его одним ударом, а паталосы съели. Теперь я их вождь, потому что я – Знаток кураре. Они выполнят все, чего только ты не пожелаешь. Ведь я твой друг, а они слушаются меня.
Феликс не находил слов. Он был вне себя, тяжело дышал, так поразил его не столько рассказ вождя, сколько невозмутимый, будничный тон, каким он все выкладывал.
Индеец воспринял молчание как высшую похвалу. Он чрезвычайно гордился своими подвигами во имя Лазурного Бога.
Генипа аккуратно собрал и положил в мешочек содержимое пакета и хотел было повесить на шею Феликсу. Однако больной наотрез отказался и оттолкнул протянутую руку. Понятно, что его пробирала дрожь от одной мысли об этом отвратительном талисмане.
По-прежнему невозмутимый, Знаток кураре бережно сложил все обратно в пакет, затем в другой, в третий, в четвертый… Так же спокойно упрятал в корзину.
Он не пытался уговорить, переубедить Синего человека, только произнес тем тоном, которым опытный врач пытается урезонить тяжело больного, чтобы не раздражать его:
– Ты прав, друг… Позже, потом… Ты сам попросишь…
– Никогда! Слышишь? Никогда!
– В тебе говорит лихорадка. Это не Синий человек говорит, а твоя болезнь. Знаток кураре не будет настаивать. Позже… Потом…
Беника и Жана-Мари взволновало выражение лица Феликса, и они подошли ближе.
– Что за мерзости ты рассказываешь хозяину? Как тебе удалось довести его до такого состояния? – спросил Жан-Мари.
– Я только хочу вылечить его, а он отказывается.
– Помоги-ка нам лучше перенести его на берег Токантинс.
– Хорошо.
– Паталосы до сих пор так привязаны к нам, что согласились помочь дотащить эти деревяшки, в которых мы упрятали золотой песок.
– Да. Я согласен.
– Дней через пять-шесть, надеюсь, будем уже на борту. Нас там ждут.
– Да.
– Ты, как всегда, не слишком разговорчив. Но говоришь то, что нужно. Когда думаешь отправляться?
– Сейчас.
– Тогда в путь! Чем скорее, тем лучше. Здесь нам как-то не по себе.
Вождь отдал своим людям необходимые распоряжения. Сам Знаток кураре срезал гибкую, упругую и очень длинную хворостину, очистил ее от веток, проверил на крепость и повесил на нее гамак.
Затем вновь крикнул что-то паталосам, те не заставили себя долго ждать, с готовностью взвалили на плечи наполненные золотом стволы.
Генипа обратился к Бенику:
– Показывай дорогу.
Индейцы, согнувшиеся под тяжестью ноши, тронулись в путь следом за боцманом.
– Теперь – Синий человек!
Со всевозможными предосторожностями Феликса переложили из его гамака в тот, что приготовил Знаток кураре. Двое краснокожих взялись за оба конца длинной палки, подняли гамак и побрели вслед за своими сородичами. Те шли в ногу и, несмотря на тяжелый груз, довольно быстро. Вскоре они почти исчезли из виду.
Вдруг Генипа окликнул соплеменников. Сорвав большой банановый лист, нанизал его на палку так, что получился навес.
– Вперед!
Изобретение вождя, простое, как все гениальное, защитило больного от палящих лучей солнца. Он улегся поудобнее, и вскоре мерное покачивание усыпило его.
Но Генипе этого показалось мало. Добрый индеец не на шутку привязался к парижанину и готов был сделать для него все что угодно. Сорвав пальмовый листок, Знаток кураре пошел рядом с носильщиками гамака. В этих местах слишком много надоедливой мошкары.
Всю дорогу Генипа будет зорко охранять покой Лазурного Бога, отгоняя мошек.
Замыкали процессию европейцы. Неожиданный поворот событий слегка выбил их из колеи. Но они были рады покинуть проклятое место.
ГЛАВА 14

Болен! – Смена династии. – Политика и каннибализм. – Долгое отсутствие. – Птица-пересмешник. – Таинственный сигнал. – Связаны. – Под лезвием ножа. – Бойня. – Дело сделано. – Синий человек будет доволен. – Марселец рассказывает. – Шестеро матросов попали в переделку. – Токантинс. – Расставание. – Путь на родину.
Как верно заметил Жан-Мари, Генипа и впрямь стал для Синего человека и для всех них посланцем неба.
Действительно, что стало бы с этими смелыми, энергичными, но не знакомыми со здешними местами и обычаями людьми, не окажись тут Знатока кураре, не появляйся он рядом в самые тяжелые и безнадежные минуты.
Любого из этих бравых парней, не говоря уж о бакалейщике, в дрожь кидало от одной мысли об этом.
С тех пор, как индейский вождь снова был с ними, никто уже не вспоминал о недавних тяготах и горестях. Такова человеческая натура. Дурное быстро забывается. Теперь все мысли о радостном возвращении на корабль.
Дорога не утомляла, ведь львиную долю тяжести взяли на себя паталосы. Они бодро шагали по пыльной тропе, как будто слившись со своей ношей и не горбясь под ее тяжестью.
Хотя европейцам осталось нести только оружие и кое-что из провианта, они едва успевали за туземцами.
Солнце, как всегда, нещадно палило, люди обливались потом, мучились от невыносимой жажды и не могли взять в толк, как удается краснокожим идти легким шагом, словно гуляючи, будто и нет у них на плечах огромных, невероятной тяжести бревен. Индейцы ни разу не остановились, чтобы попить из ручья. Но что самое поразительное, на них не было видно ни капельки пота.
Синий человек, покачиваясь в такт шагам, мирно спал в тени бананового зонтика.
Среди дня, когда солнце и впрямь становилось беспощадным, делали остановку. После легкого обеда все крепко засыпали. Через три часа поднимались и вновь отправлялись в путь, ни на шаг не отклоняясь от еще свежего следа, оставленного первым отрядом.
Когда наступал вечер, наскоро разбивали лагерь. Вот уж воистину: возможности человеческие неисчерпаемы! Вместо того чтобы замертво повалиться на землю и тут же уснуть, паталосы уходили на охоту. Час спустя они возвращались с добычей.
Недалеко от ручья разводили костер, готовили пищу и не спеша разбредались по своим местам.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121