— А наша сестричка все еще носится с обломками кораблекрушений? С этими бородатыми «проклятыми», не имеющими привычки чистить зубы?
— Конечно. Она чувствует себя нужной, а это всегда было ее слабостью.
— Потому что она родилась не в рейхе. Теннисон иронически усмехнулся:
— Дабы полностью удовлетворить свою потребность быть нужной окружающим, она решила стать сиделкой. Живет в доме Полковника и ухаживает за этим мерзким калекой. Дважды в день меняет машины, чтобы не привести к нему на хвосте убийц из «Возмездия» и «Одессы».
— Кто-нибудь из них однажды прикончит ее, — задумчиво произнесла Гретхен. — Надо над этим серьезно подумать. Как только получим деньги, Хелден нужно вызволять. Она не дура, Иоганн, и вряд ли захочет стать очередной жертвой «Возмездия» или «Одессы».
— Я уже об этом думал... Кстати, об убийствах: скажи, Холкрофт не упоминал при тебе имя Питера Болдуина?
— Нет. Ни слова не сказал. Я ведь играла роль взбалмошной, обиженной супругом женщины. Поэтому он, с одной стороны, не хотел меня пугать, а с другой — не желал давать мне сведений, представляющих опасность для Женевы.
Теннисон кивнул. Они с сестрой все рассчитали правильно.
— А как он реагировал на мое имя?
— Я не оставила ему времени на реагирование, — ответила Гретхен. — Я просто сказала, что фон Тибольтов будешь представлять ты... Как тебе кажется, почему Болдуин хотел перехватить Холкрофта в Нью-Йорке?
— Я попытался составить цельную картину, и вот что получилось. Болдуин был агентом МИ-б в Праге и продавал свою информацию каждому, кто оценит его преданность в большую, нежели конкуренты, сумму. Так продолжалось до тех пор, пока на него не пали подозрения своих же людей. Они его уволили, но суду предавать не стали, ибо у них не было достаточно улик: Болдуин в прошлом был двойным агентом и использовал это обстоятельство как прикрытие, клятвенно утверждая, что и в Праге вел двойную игру. Кроме того, Болдуин знал имена всех британских агентов в Центральной Европе и, очевидно, намекнул начальству, что вся эта сеть будет провалена, если с ним что-то случится. Во всяком случае, он сумел доказать свою невиновность и утверждал потом, что его наказали за слишком хорошую работу.
— А какое это имеет отношение к Холкрофту?
— Чтобы понять Болдуина, нужно его видеть. Он и в самом деле был очень хорош, а его источники информации — одни из самых надежных. Вдобавок ко всему Болдуин был профессиональным сыскарем: он мог выследить и вынюхать все, что угодно. Будучи в Праге, Болдуин узнал о том, что, по слухам, в Женеве прячут целое состояние, награбленное нацистами. В этом слухе не было бы ничего необычного — подобные истории возникали чуть ли не каждый год после падения Берлина, — если бы на сей раз не упомянули имя Клаузена. Впрочем, и в этом нет ничего удивительного: Клаузена некогда называли финансовым гением рейха. Но Болдуин не был бы самим собой, если бы не проверил этот слух с величайшей въедливостью. Таков его стиль работы.
— И он стал копаться в архивных донесениях агентов, догадалась Гретхен.
— Именно. Сосредоточив внимание прежде всего на документах министерства финансов. Со счетов этого ведомства были сделаны сотни денежных переводов. В десятках случаен получателем был некий Манфреди. Теперь Болдуину оставалось только терпеливо ждать, следя за осторожными перемещениями средств внутри банка. И он своего часа дождался. Манфреди стал искать контактов с дотоле неизвестным американцем Холкрофтом, и Болдуин опять начал копать. Так он вышел на мать Холкрофта.
— Которой в стратегических планах Манфреди отводилась одна из главных ролей? — вновь прервала Гретхен.
— Да. С самого начала, — кивнул Теннисон. — Манфреди убедил Клаузена, что его супруга должна покинуть Германию. У нее были деньги, и она легко могла войти в финансовые круги Америки, оказывая нам неоценимую помощь за океаном. Клаузену, в свою очередь, удалось убедить супругу, но, по сути, нынешняя Альтина явилась созданием именно Манфреди.
— Под доброй маской гнома скрывался Макиавелли, — заметила Гретхен.
— Без этой невинной добродетельности ему вряд ли удалось бы выкрутиться. Но сравнивать Манфреди с Макиавелли некорректно. Манфреди интересовали только деньги; ему нужна была власть денег. Он был закадычным другом золотых запасов и стремился взять под свой контроль агентство в Цюрихе. Поэтому мы его и убили.
— А что именно удалось выведать Болдуину?
— Нам этого никогда не узнать. Но благодаря своим поискам он мог бы реабилитировать себя перед британской разведкой. Видишь ли, Болдуин не вел двойную игру. Он был тем, кем и должен был быть: чрезвычайно эффективным агентом МИ-6 в Праге.
— Он встречался с Манфреди?
— Да! Болдуин добился встречи, намекнув на то, что знает о Женеве. Только он немного опоздал. — Теннисон улыбнулся. — Могу себе представить эту стычку: два профессионала кружат один вокруг другого, и каждый страстно жаждет своего: первый — добыть информацию, а второй — скрыть ее любой ценой, понимая, что разглашение тайны грозит катастрофой. Наверняка они о чем-то договорились, но, как и следовало ожидать, Манфреди слова не сдержал: он сначала стал искать встречи с Холкрофтом, а уже потом предупредил нас о Болдуине. Расчет верный: твоего мужа хватают на месте преступления сразу после того, как он убьет Питера Болдуина, и Эрнст Манфреди остается чистеньким в стороне. Да, этот человек был достоин уважения. Он ведь мог выиграть.
— Но только не у Иоганна фон Тибольта, — сказала с гордостью Гретхен, прижимая руку брата к своим обнаженным соскам. — Кстати, я получила шифровку от Граф-фа. Он опять обижен. Говорит, что мы не держим его в курсе дела.
— Впадает в маразм. Старик отслужил свое. Возраст делает его неосторожным: сейчас не время посылать шифровки в Англию. Боюсь, настало время для нашего друга в Бразилии.
— Ты пошлешь приказ?
— На рассвете. Проклятая «Одесса» понесет еще одну потерю. Он слишком хорошо меня учил. — Теннисон наклонился к сестре, лаская ее груди. — Вот теперь наш разговор закончен. И как всегда после беседы с тобой, я чувствую необыкновенную ясность в мыслях. Мне больше не о чем расспрашивать тебя и нечего добавить к сказанному.
— Тогда перейдем к делу. Мы так долго беседовали, что ты, должно быть, весь горишь. Сейчас я о тебе позабочусь.
— Ты заботишься обо мне с самого детства, — ответил Теннисон, целуя ее губы. Гретхен лихорадочно ощупывала его брюки. И брат и сестра дрожали от страсти.
* * *
Гретхен лежала рядом с ним. Она спала — удовлетворенная, утомленная. Теннисон прислушался к ее ровному Дыханию, поднес руку к глазам и взглянул на светящийся Циферблат. Полтретьего пополуночи. Пора вершить злодеяние, которого требует от него завет «Вольфшанце».
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144
— Конечно. Она чувствует себя нужной, а это всегда было ее слабостью.
— Потому что она родилась не в рейхе. Теннисон иронически усмехнулся:
— Дабы полностью удовлетворить свою потребность быть нужной окружающим, она решила стать сиделкой. Живет в доме Полковника и ухаживает за этим мерзким калекой. Дважды в день меняет машины, чтобы не привести к нему на хвосте убийц из «Возмездия» и «Одессы».
— Кто-нибудь из них однажды прикончит ее, — задумчиво произнесла Гретхен. — Надо над этим серьезно подумать. Как только получим деньги, Хелден нужно вызволять. Она не дура, Иоганн, и вряд ли захочет стать очередной жертвой «Возмездия» или «Одессы».
— Я уже об этом думал... Кстати, об убийствах: скажи, Холкрофт не упоминал при тебе имя Питера Болдуина?
— Нет. Ни слова не сказал. Я ведь играла роль взбалмошной, обиженной супругом женщины. Поэтому он, с одной стороны, не хотел меня пугать, а с другой — не желал давать мне сведений, представляющих опасность для Женевы.
Теннисон кивнул. Они с сестрой все рассчитали правильно.
— А как он реагировал на мое имя?
— Я не оставила ему времени на реагирование, — ответила Гретхен. — Я просто сказала, что фон Тибольтов будешь представлять ты... Как тебе кажется, почему Болдуин хотел перехватить Холкрофта в Нью-Йорке?
— Я попытался составить цельную картину, и вот что получилось. Болдуин был агентом МИ-б в Праге и продавал свою информацию каждому, кто оценит его преданность в большую, нежели конкуренты, сумму. Так продолжалось до тех пор, пока на него не пали подозрения своих же людей. Они его уволили, но суду предавать не стали, ибо у них не было достаточно улик: Болдуин в прошлом был двойным агентом и использовал это обстоятельство как прикрытие, клятвенно утверждая, что и в Праге вел двойную игру. Кроме того, Болдуин знал имена всех британских агентов в Центральной Европе и, очевидно, намекнул начальству, что вся эта сеть будет провалена, если с ним что-то случится. Во всяком случае, он сумел доказать свою невиновность и утверждал потом, что его наказали за слишком хорошую работу.
— А какое это имеет отношение к Холкрофту?
— Чтобы понять Болдуина, нужно его видеть. Он и в самом деле был очень хорош, а его источники информации — одни из самых надежных. Вдобавок ко всему Болдуин был профессиональным сыскарем: он мог выследить и вынюхать все, что угодно. Будучи в Праге, Болдуин узнал о том, что, по слухам, в Женеве прячут целое состояние, награбленное нацистами. В этом слухе не было бы ничего необычного — подобные истории возникали чуть ли не каждый год после падения Берлина, — если бы на сей раз не упомянули имя Клаузена. Впрочем, и в этом нет ничего удивительного: Клаузена некогда называли финансовым гением рейха. Но Болдуин не был бы самим собой, если бы не проверил этот слух с величайшей въедливостью. Таков его стиль работы.
— И он стал копаться в архивных донесениях агентов, догадалась Гретхен.
— Именно. Сосредоточив внимание прежде всего на документах министерства финансов. Со счетов этого ведомства были сделаны сотни денежных переводов. В десятках случаен получателем был некий Манфреди. Теперь Болдуину оставалось только терпеливо ждать, следя за осторожными перемещениями средств внутри банка. И он своего часа дождался. Манфреди стал искать контактов с дотоле неизвестным американцем Холкрофтом, и Болдуин опять начал копать. Так он вышел на мать Холкрофта.
— Которой в стратегических планах Манфреди отводилась одна из главных ролей? — вновь прервала Гретхен.
— Да. С самого начала, — кивнул Теннисон. — Манфреди убедил Клаузена, что его супруга должна покинуть Германию. У нее были деньги, и она легко могла войти в финансовые круги Америки, оказывая нам неоценимую помощь за океаном. Клаузену, в свою очередь, удалось убедить супругу, но, по сути, нынешняя Альтина явилась созданием именно Манфреди.
— Под доброй маской гнома скрывался Макиавелли, — заметила Гретхен.
— Без этой невинной добродетельности ему вряд ли удалось бы выкрутиться. Но сравнивать Манфреди с Макиавелли некорректно. Манфреди интересовали только деньги; ему нужна была власть денег. Он был закадычным другом золотых запасов и стремился взять под свой контроль агентство в Цюрихе. Поэтому мы его и убили.
— А что именно удалось выведать Болдуину?
— Нам этого никогда не узнать. Но благодаря своим поискам он мог бы реабилитировать себя перед британской разведкой. Видишь ли, Болдуин не вел двойную игру. Он был тем, кем и должен был быть: чрезвычайно эффективным агентом МИ-6 в Праге.
— Он встречался с Манфреди?
— Да! Болдуин добился встречи, намекнув на то, что знает о Женеве. Только он немного опоздал. — Теннисон улыбнулся. — Могу себе представить эту стычку: два профессионала кружат один вокруг другого, и каждый страстно жаждет своего: первый — добыть информацию, а второй — скрыть ее любой ценой, понимая, что разглашение тайны грозит катастрофой. Наверняка они о чем-то договорились, но, как и следовало ожидать, Манфреди слова не сдержал: он сначала стал искать встречи с Холкрофтом, а уже потом предупредил нас о Болдуине. Расчет верный: твоего мужа хватают на месте преступления сразу после того, как он убьет Питера Болдуина, и Эрнст Манфреди остается чистеньким в стороне. Да, этот человек был достоин уважения. Он ведь мог выиграть.
— Но только не у Иоганна фон Тибольта, — сказала с гордостью Гретхен, прижимая руку брата к своим обнаженным соскам. — Кстати, я получила шифровку от Граф-фа. Он опять обижен. Говорит, что мы не держим его в курсе дела.
— Впадает в маразм. Старик отслужил свое. Возраст делает его неосторожным: сейчас не время посылать шифровки в Англию. Боюсь, настало время для нашего друга в Бразилии.
— Ты пошлешь приказ?
— На рассвете. Проклятая «Одесса» понесет еще одну потерю. Он слишком хорошо меня учил. — Теннисон наклонился к сестре, лаская ее груди. — Вот теперь наш разговор закончен. И как всегда после беседы с тобой, я чувствую необыкновенную ясность в мыслях. Мне больше не о чем расспрашивать тебя и нечего добавить к сказанному.
— Тогда перейдем к делу. Мы так долго беседовали, что ты, должно быть, весь горишь. Сейчас я о тебе позабочусь.
— Ты заботишься обо мне с самого детства, — ответил Теннисон, целуя ее губы. Гретхен лихорадочно ощупывала его брюки. И брат и сестра дрожали от страсти.
* * *
Гретхен лежала рядом с ним. Она спала — удовлетворенная, утомленная. Теннисон прислушался к ее ровному Дыханию, поднес руку к глазам и взглянул на светящийся Циферблат. Полтретьего пополуночи. Пора вершить злодеяние, которого требует от него завет «Вольфшанце».
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144