Когда он зазвонит, возьмите трубку. Это буду я.
— Откуда вы знаете номер?
— Я заплатил, чтобы для меня это узнали. Этого человека никак нельзя было назвать охваченным паникой. С ним говорил рационалист, неумолимо идущий к поставленной цели... Именно то, чего так боялся Эрих Кесслер. Волей наследственности — и этой упрямой женщины, его матери, — его собеседник являлся одним из них, «детей Солнца».
— Что вы скажете портье?
— Это я вам расскажу потом; теперь нет времени. Сколько все это у вас займет?
— Не знаю... Недолго.
— Десяти минут хватит?
— Да. Думаю, да. Но, Ноэль, может, нам следует дождаться возвращения Иоганна?
— Когда он вернется?
— Через час-два, не больше.
— Нет, не могу. Я звоню вам в вестибюль через десять минут. На моих часах 8.45. А на ваших?
— Тоже, — ответил Кесслер, даже не потрудившись бросить взгляд на циферблат. — Я все-таки думаю, мы должны подождать.
Мысли его разбегались. Хребет Холкрофта оказался пугающе прочным.
— Не могу. Они убили его. Господи! Как они убили его! Теперь они хотят добраться до нее, но им ее не найти.
— "Ее"? Вашу мать? Фон Тибольт сказал мне...
— Им ее не найти, — повторил Холкрофт. — Вместо нее, они выйдут на меня. Я — именно тот, кого они на самом деле ищут. А мне нужны они. Я заманю их, Эрих.
— Не делайте глупостей. Вы сами не понимаете, что собираетесь затеять.
— Прекрасно понимаю.
— В отеле женевская полиция. Если вы обратитесь к портье — он может проговориться. И они нападут на ваш след.
— Им недолго придется искать. Всего несколько часов. Больше того, я сам их найду.
— Что?! Ноэль, я должен с вами увидеться!
— Итак, через десять минут, Эрих. Сейчас 8.46. — Холкрофт повесил трубку.
Кесслер тоже положил трубку, сознавая, что у него нет иного выбора, кроме как следовать полученным указаниям. Поступить иначе значило бы вызвать подозрения. Но что же замышляет Холкрофт? Что он скажет портье? Впрочем, быть может, это не так уж важно. С выходом его матери из игры самого Холкрофта нужно будет сохранить в дееспособном состоянии лишь до завтрашнего утра. К середине дня и его можно пустить в расход.
* * *
Ноэль ожидал на углу темной улицы, в конце де Гранж. Он не испытывал гордости от того, что собирался сделать, но бушующая у него в душе ярость заглушала все соображения морального порядка. При виде трупа Вилли Эллиса в мозгу его что-то лопнуло. Зрелище это потянуло за собой цепочку воспоминаний: Ричард Холкрофт, расплющенный о стенку каменного здания машиной, умышленно кем-то выведенной из строя; отравление стрихнином в самолете; смерть во французской деревне; убийство в Берлине; человек, следивший за его матерью... Он не подпустит их к ней! Теперь кончено: он сам доведет это дело до завершения.
Отныне все зависело от того, насколько успешно он сможет использовать каждую крупицу силы и каждый факт, который удастся вспомнить, для достижения этой цели. И именно берлинское убийство сейчас подсказало ему тот единственный факт, которым он сможет воспользоваться. Там, в Берлине, он привел за собой убийц к Эриху Кесслеру — глупо, бездумно — в пивную на Курфюрстендамм. Кесслер и Холкрофт; Холкрофт и Кесслер. Если те убийцы искали Холкрофта — они бы не упускали из виду Кесслера, и, когда Кесслер вышел из отеля, они бы последовали за ним.
Холкрофт взглянул на часы. Пора звонить. Он направился через дорогу к телефонной будке.
Он надеялся, что Эрих поднимет трубку. И сумеет его потом понять.
Кесслер стоял в вестибюле отеля перед таксофоном, держа в руке листок бумаги, на котором изумленный портье нацарапал свое имя. Рука портье, принимавшая деньги, дрожала. Он, профессор Кесслер, будет признателен, если тот передаст ему содержание предстоящей их беседы с мистером Холкрофтом. Ради блага самого же мистера Холкрофта. Да и портье. В придачу к чему тот получит еще пятьсот франков.
Прозвенел телефон. Звонок еще не смолк, как Эрих уже снял трубку:
— Ноэль?
— Как зовут портье? Кесслер назвал.
— Чудесно.
— А теперь я настаиваю на встрече, — заявил Эрих. — Вам многое нужно узнать. Завтра очень важный для нас день.
— При условии, что мы переживем ночь. Если я отыщу ее.
— Где вы? Мы должны встретиться!
— Мы встретимся. Слушайте внимательно. Выждите у того же телефона пять минут. Может быть, мне придется перезвонить. Если же я не позвоню, то через пять минут выходите из отеля и начинайте спускаться вниз по склону. Идите и не останавливайтесь. Спустившись, поверните налево и идите дальше. Я нагоню вас на улице.
— Хорошо! Значит, через пять минут. — Кесслер улыбнулся. Все эти любительские уловки со стороны Холкрофта бесполезны. Несомненно, тот оставит портье сообщение или номер телефона для своей матери — на тот случай, если она будет разыскивать его, не числящегося среди постояльцев. Вот и все. Возможно, Иоганн и прав, полагая, что Холкрофт дошел до предела своих возможностей. Может статься, этот американец, в конце концов, и не относится к числу потенциальных «детей Солнца».
В вестибюле «Д'Аккор» все еще находились полицейские и несколько журналистов, чуявших некую интригу за туманной версией ограбления, которую выдвинула полиция. Ибо они жили в Женеве. Толклись и просто любопытные — постояльцы, переговаривавшиеся между собой, убеждавшие в чем-то друг друга, — некоторые в испуге, другие в поисках острых ощущений.
Эрих держался в стороне от толпы, стараясь не привлекать внимания. Ему совершенно не нравилось торчать в вестибюле. Он предпочитал приватность гостиничных номеров.
Эрих бросил взгляд на часы. Если американец не перезвонит в течение следующей минуты, он вернется к портье и...
К нему, ступая будто по осколкам стекла, приблизился портье:
— Профессор...
— Да, друг мой? — Кесслер сунул руку в карман. Сообщение, оставленное Холкрофтом, оказалось вовсе не тем, чего ожидал Эрих. Ноэль просил мать не покидать ее убежище и оставить телефонный номер, по которому он мог бы связаться с ней. Портье, разумеется, пообещал никому не открывать этого номера. Однако договоренности, заключенные ранее, имеют большую силу — так что случись этой леди позвонить, сообщенный ею номер телефона герр Кесслер сможет найти на листке бумаги в своем ящике для корреспонденции.
— Кто тут мистер Кесслер? Профессор Эрих Кесслер! — По вестибюлю шел посыльный, выкрикивая его имя. Громко выкрикивая. Уму непостижимо! Никому ведь не было известно, что он находится здесь!
— Да, я здесь. Я профессор Кесслер, — поспешил откликнуться Эрих. — Что вам угодно?
Он старался говорить тише, чтобы не привлекать к себе внимания. Тем не менее все присутствующие обернулись в его сторону.
— Вам велено передать сообщение на словах, — затараторил мальчишка. — Передавший сказал, что у него нет времени, чтобы написать.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144
— Откуда вы знаете номер?
— Я заплатил, чтобы для меня это узнали. Этого человека никак нельзя было назвать охваченным паникой. С ним говорил рационалист, неумолимо идущий к поставленной цели... Именно то, чего так боялся Эрих Кесслер. Волей наследственности — и этой упрямой женщины, его матери, — его собеседник являлся одним из них, «детей Солнца».
— Что вы скажете портье?
— Это я вам расскажу потом; теперь нет времени. Сколько все это у вас займет?
— Не знаю... Недолго.
— Десяти минут хватит?
— Да. Думаю, да. Но, Ноэль, может, нам следует дождаться возвращения Иоганна?
— Когда он вернется?
— Через час-два, не больше.
— Нет, не могу. Я звоню вам в вестибюль через десять минут. На моих часах 8.45. А на ваших?
— Тоже, — ответил Кесслер, даже не потрудившись бросить взгляд на циферблат. — Я все-таки думаю, мы должны подождать.
Мысли его разбегались. Хребет Холкрофта оказался пугающе прочным.
— Не могу. Они убили его. Господи! Как они убили его! Теперь они хотят добраться до нее, но им ее не найти.
— "Ее"? Вашу мать? Фон Тибольт сказал мне...
— Им ее не найти, — повторил Холкрофт. — Вместо нее, они выйдут на меня. Я — именно тот, кого они на самом деле ищут. А мне нужны они. Я заманю их, Эрих.
— Не делайте глупостей. Вы сами не понимаете, что собираетесь затеять.
— Прекрасно понимаю.
— В отеле женевская полиция. Если вы обратитесь к портье — он может проговориться. И они нападут на ваш след.
— Им недолго придется искать. Всего несколько часов. Больше того, я сам их найду.
— Что?! Ноэль, я должен с вами увидеться!
— Итак, через десять минут, Эрих. Сейчас 8.46. — Холкрофт повесил трубку.
Кесслер тоже положил трубку, сознавая, что у него нет иного выбора, кроме как следовать полученным указаниям. Поступить иначе значило бы вызвать подозрения. Но что же замышляет Холкрофт? Что он скажет портье? Впрочем, быть может, это не так уж важно. С выходом его матери из игры самого Холкрофта нужно будет сохранить в дееспособном состоянии лишь до завтрашнего утра. К середине дня и его можно пустить в расход.
* * *
Ноэль ожидал на углу темной улицы, в конце де Гранж. Он не испытывал гордости от того, что собирался сделать, но бушующая у него в душе ярость заглушала все соображения морального порядка. При виде трупа Вилли Эллиса в мозгу его что-то лопнуло. Зрелище это потянуло за собой цепочку воспоминаний: Ричард Холкрофт, расплющенный о стенку каменного здания машиной, умышленно кем-то выведенной из строя; отравление стрихнином в самолете; смерть во французской деревне; убийство в Берлине; человек, следивший за его матерью... Он не подпустит их к ней! Теперь кончено: он сам доведет это дело до завершения.
Отныне все зависело от того, насколько успешно он сможет использовать каждую крупицу силы и каждый факт, который удастся вспомнить, для достижения этой цели. И именно берлинское убийство сейчас подсказало ему тот единственный факт, которым он сможет воспользоваться. Там, в Берлине, он привел за собой убийц к Эриху Кесслеру — глупо, бездумно — в пивную на Курфюрстендамм. Кесслер и Холкрофт; Холкрофт и Кесслер. Если те убийцы искали Холкрофта — они бы не упускали из виду Кесслера, и, когда Кесслер вышел из отеля, они бы последовали за ним.
Холкрофт взглянул на часы. Пора звонить. Он направился через дорогу к телефонной будке.
Он надеялся, что Эрих поднимет трубку. И сумеет его потом понять.
Кесслер стоял в вестибюле отеля перед таксофоном, держа в руке листок бумаги, на котором изумленный портье нацарапал свое имя. Рука портье, принимавшая деньги, дрожала. Он, профессор Кесслер, будет признателен, если тот передаст ему содержание предстоящей их беседы с мистером Холкрофтом. Ради блага самого же мистера Холкрофта. Да и портье. В придачу к чему тот получит еще пятьсот франков.
Прозвенел телефон. Звонок еще не смолк, как Эрих уже снял трубку:
— Ноэль?
— Как зовут портье? Кесслер назвал.
— Чудесно.
— А теперь я настаиваю на встрече, — заявил Эрих. — Вам многое нужно узнать. Завтра очень важный для нас день.
— При условии, что мы переживем ночь. Если я отыщу ее.
— Где вы? Мы должны встретиться!
— Мы встретимся. Слушайте внимательно. Выждите у того же телефона пять минут. Может быть, мне придется перезвонить. Если же я не позвоню, то через пять минут выходите из отеля и начинайте спускаться вниз по склону. Идите и не останавливайтесь. Спустившись, поверните налево и идите дальше. Я нагоню вас на улице.
— Хорошо! Значит, через пять минут. — Кесслер улыбнулся. Все эти любительские уловки со стороны Холкрофта бесполезны. Несомненно, тот оставит портье сообщение или номер телефона для своей матери — на тот случай, если она будет разыскивать его, не числящегося среди постояльцев. Вот и все. Возможно, Иоганн и прав, полагая, что Холкрофт дошел до предела своих возможностей. Может статься, этот американец, в конце концов, и не относится к числу потенциальных «детей Солнца».
В вестибюле «Д'Аккор» все еще находились полицейские и несколько журналистов, чуявших некую интригу за туманной версией ограбления, которую выдвинула полиция. Ибо они жили в Женеве. Толклись и просто любопытные — постояльцы, переговаривавшиеся между собой, убеждавшие в чем-то друг друга, — некоторые в испуге, другие в поисках острых ощущений.
Эрих держался в стороне от толпы, стараясь не привлекать внимания. Ему совершенно не нравилось торчать в вестибюле. Он предпочитал приватность гостиничных номеров.
Эрих бросил взгляд на часы. Если американец не перезвонит в течение следующей минуты, он вернется к портье и...
К нему, ступая будто по осколкам стекла, приблизился портье:
— Профессор...
— Да, друг мой? — Кесслер сунул руку в карман. Сообщение, оставленное Холкрофтом, оказалось вовсе не тем, чего ожидал Эрих. Ноэль просил мать не покидать ее убежище и оставить телефонный номер, по которому он мог бы связаться с ней. Портье, разумеется, пообещал никому не открывать этого номера. Однако договоренности, заключенные ранее, имеют большую силу — так что случись этой леди позвонить, сообщенный ею номер телефона герр Кесслер сможет найти на листке бумаги в своем ящике для корреспонденции.
— Кто тут мистер Кесслер? Профессор Эрих Кесслер! — По вестибюлю шел посыльный, выкрикивая его имя. Громко выкрикивая. Уму непостижимо! Никому ведь не было известно, что он находится здесь!
— Да, я здесь. Я профессор Кесслер, — поспешил откликнуться Эрих. — Что вам угодно?
Он старался говорить тише, чтобы не привлекать к себе внимания. Тем не менее все присутствующие обернулись в его сторону.
— Вам велено передать сообщение на словах, — затараторил мальчишка. — Передавший сказал, что у него нет времени, чтобы написать.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144