Малколм поспешил в глубь склада и проскользнул сквозь узкую дверь в небольшой двор, заваленный ящиками и кипами ткани и шерсти, ожидавшими погрузки на «Морскую грезу». Притаившись, он подождал стука двери, сопровождаемого тихим мелодичным свистом. Малколм просвистел в ответ замысловатую мелодию. Только тогда в укрытии появился капитан «Морской грезы» и сдержанно поклонился Малколму. Капитан Лонгтон славился своим немпогословием и не любил переливать из пустого в порожнее.
– Вы будете готовы выйти в море с завтрашним вечерним приливом? – спросил Малколм.
– Да. Высокий прилив начнется в десять. Придется взять пассажира? – едва слышно осведомился капитан.
– Двоих. Хозяина и еще одного. Но если они задержатся, отплытие тоже придется отложить.
– Неприятности? – лаконично спросил капитан.
Малколм пожал плечами:
– Да их не оберешься, что в городе, что в порту. Если нужно будет подобрать их в местечке потише, сможете это сделать?
– У «Морской грезы» глубокая осадка. Можно переждать вдали, пока за ними пойдет шлюпка, – с некоторым сомнением выговорил Лонгтон. – Следует назначить время встречи. Не стоит слишком долго болтаться в Соленте.
Малколм нахмурился. Мужчины долго задумчиво молчали, прежде чем Малколм снова заговорил:
– Посмотрим, что скажет хозяин. Если повезет, я увижу его завтра, в середине дня. Ждите нас на этом месте в шесть.
Лонгтон кивнул.
– Мы весь день будем грузить товары, но без особой спешки и оставим на вечер несколько десятков кип, так что во дворе будет полно народу.
Кивнув на прощание, он исчез.
Малколм несколько минут подождал, потом вышел через задние ворота и оказался на узкой темной дороге, проходившей вдоль доков. Добравшись до грязной вонючей лачуги, он нырнул под низкую притолоку и двадцать минут спустя снова вышел, только на этот раз в облике старого согбенного оборванца в грязных лохмотьях, с чумазыми лицом и руками.
В этом виде можно было возвращаться в порт и разведать обстановку.
Луиза почти не спала. Тепло тела Робина, его мужской запах приводили ее в состояние невероятного возбуждения, к которому, однако, примешивался страх. Сознание того, что она связала свое будущее с этим человеком, что он любит ее так же сильно, как она его, омрачалось предчувствием неизвестной опасности, способной в любую секунду унести ее счастье.
Ей по-прежнему ничего не объясняли, но даже деревенскому дурачку стало ясно, что ее спутники бегут от властей и, значит, каким-то образом причастны к государственной измене. А это означает страшную смерть. Несмотря на уединенную жизнь, Луиза хорошо знала, чем кончаются заговоры против властителей мира сего. И, как все разумные люди, страшилась инквизиции. Этот страх возникал из ниоткуда, питался повторяемыми шепотом слухами и уносил как виновных, так и невинных в непроглядную мучительную тьму.
Наконец она выскользнула из-под руки Робина, ухитрившись не разбудить его, поднялась, подхватила юбки и немного постояла. Робин продолжал спать, крепко, безмятежно. По другую сторону костра, на постели из папоротника, лежала Пиппа. Интересно, она тоже так беспробудно спит или подобно Луизе мечется от страха?
Пытаясь не наступить на сухую ветку, чтобы не разбудить спутников, Луиза подкралась к деревьям, где рассчитывала найти несущего вахту опекуна. Лайонел стоял, прислонившись к стволу и глядя на дорогу, откуда могли в любую минуту явиться незваные гости.
– Дон Аштон? – прошептала она.
Он даже не вздрогнул и, спокойно обернувшись, спросил:
– Луиза, почему ты не спишь?
– На душе тревожно.
Она встала рядом. Было еще темно, хотя на горизонте уже светлела сероватая полоска.
– Напугана?
– Да. Может, вы считаете, что это моя вина. Мне вообще не следовало тут быть.
– Эта мысль и мне приходила в голову.
– Но я должна быть здесь. – Она скрестила руки на груди и уставилась в ночное небо. – Я люблю Робина. Он любит меня. Мне давно пора замуж. Если бы не вы, пришлось бы оставить всякую надежду на счастье. Каков бы ни был ваш проступок, последствия навеки бы нас разлучили, верно?
– Абсолютно.
– Вы и Пиппа любовники, – напрямик заявила Луиза, молясь, чтобы голос не дрогнул.
Только тогда Лайонел встрепенулся. Первым его порывом было подавить подобного рода дерзость своей властью опекуна. Но два дня, проведенных в обществе девушки, позволили многое понять в ее характере.
– Сомневаюсь, Луиза, что это должно каким-то образом тебя касаться, – мягко заметил он.
– Увы, касается. Потому что опасность равным образом грозит нам всем, и я не собираюсь умирать, не зная, как это бывает… испытать это… Если вам и Пиппе можно иметь любовную связь, не вижу причин, почему бы нам с Робином не сделать то же самое.
– Тут есть одна разница, – пояснил он. – Пиппа уже не девушка.
– Не девушка, и дитя, которое она носит, не от мужа. Я права?
– Права, – бросил он так неожиданно резко, что Луиза почти пожалела, что начала это. Но она ничего не сказала, отказываясь отступать и извиняться. Оправдания, уже готовые вырваться наружу, замерли на губах. В последовавшем молчании она изо всех сил старалась сохранить сдержанность и не спастись позорным бегством.
– Могу сказать только, что дело крайне серьезное, – ответил он наконец. – Наши жизни немного значат по сравнению с тем, что действительно стоит на карте.
Больше открыть он не мог, потому что Пиппа уже объявила, что у ее ребенка нет отца. Если она окажется в безопасности и благополучно родит, ни один человек не должен знать, кто именно зачал несчастного младенца.
– Понимаю, – выговорила она, серьезно и уверенно. – Робин твердит, что возьмет меня в жены, но не украдет чести. Выслушав то, что вы мне сказали, я постараюсь уговорить его передумать.
Выражение лица девушки было таким суровым, что Лайонел не посмел ее перебить.
– Я хочу узнать, что это такое – быть женщиной, сэр.
Лайонел провел кончиками пальцев по губам.
– Я не встану у тебя на дороге. Но думаю, что, если ты хоть немного веришь в мою способность избавить вас от беды, поверишь и в то, что подобные знания лучше приобретать в брачную ночь.
– А если я не захочу ждать?
Лайонел неожиданно рассмеялся.
– Заверяю, Луиза, у тебя просто не будет времени приобщиться к тайнам любви до того, как мы сядем на корабль в Саутгемптоне. А вот как только окажемся в море, разрешаю применить к Робину всю силу своего убеждения. И когда мы высадимся во Франции, вы поженитесь.
– Вы обещаете, что так и будет?
– Я не раздаю обещания. – Опять этот резкий тон. – Я рассматриваю возможности. Доверься мне, Луиза. Больше ничего обещать не могу.
Девушка едва заметно кивнула и отвернулась. Он положил руку ей на плечо.
– Буди Пиппу и Робина. Я приведу коней.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103