– Она сейчас вернется, – утешила Луиза, видя, что ее обычно невозмутимый опекун вот-вот взорвется.
А Пиппа в этот момент стояла на углу хижины, с ужасом глядя на дверь того, что, как она предполагала, было нужником на задах маленького, заросшего сорняками двора. Как раз когда она уже собиралась поспешить туда через двор, какой-то незнакомец нырнул в крохотное помещение. Пиппа инстинктивно отступила в тень обмазанной глиной стены. Только сейчас она заметила во дворе еще троих. Они ели яблоки. Все были одеты в безрукавки из воловьей кожи, какие обычно носили солдаты. С поясов свисали шпаги и кинжалы. Под навесом уткнулись мордами в торбы четыре неоседланные лошади. Из нужника вышел мужчина, на ходу шнуруя шоссы. В дверях домика показался старик и поковылял к незнакомцам.
Пиппа не могла понять, что происходит, зато чуяла опасность, как стервятники – запах падали. Поэтому повернулась и побежала назад.
Лайонел как раз успел уложить еду в седельную сумку и закупоривал пробкой узкое горло кувшина с элем.
– Господи, Пиппа! Где тебя носит?
– Люди, – отчетливо выговорила она. – Четверо. Вооружены. Какой-то старик говорит с ними.
Лайонел, не тратя слов, подхватил ее, почти швырнув на подушку, и вскочил в седло сам, прежде чем сунуть в сумку кувшин. Робин уже сворачивал на узкую дорожку, и Лайонел подхлестнул своего коня. Ни он, ни Робин не жалели уставших животных, и те помчались по дороге, поднимая облака пыли. Сзади послышался крик, а потом и глухой стук выстрела из кремневого пистолета. Лайонел не обременял себя подобным, недавно изобретенным оружием: слишком сложно было прицелиться, и чаще всего пуля проходила мимо цели. Но это подсказало ему, что за ними гонятся люди Филиппа. Испанцы чаще пользовались огнестрельным оружием и, возможно, решили снабдить им тех, кто на них работал.
– Их лошади… – выдохнула Пиппа, – стоят под навесом. Их еще нужно оседлать.
Лайонел молча кивнул, понимая, что они все равно не смогут уйти от погони со своими измученными непосильной ношей животными. Что, если придется драться? Их двое против четверых. Зато у них есть несколько минут.
Он натянул узду и спешился. Робин последовал его примеру.
– Расседлай их и пусти по дороге, – велел Лайонел, хватаясь за ремни на сбруе. – Если повезет, люди Филиппа будут гнаться за ними милю-другую.
Пиппа уже снимала седельные сумки. Луиза ей помогала.
– Идите в поле!
Пиппа беспрекословно повиновалась и, держа перед собой сумки, протиснулась в крошечную дырку, образованную кривыми ветвями зарослей ежевики. Сумки защитили ее лицо от шипов, но руки покрылись красными полосами.
Луиза ни на шаг не отставала: бледная, задыхающаяся, перепуганная, но исполненная решимости. Кровь сочилась из длинной царапины на щеке.
За ними протиснулся Робин с седлом, сбруей и седельной сумкой Луизы. А Лайонел тем временем огрел животных хлыстом, и они, фыркая от страха, ринулись вперед. Сам Аштон присоединился к остальным, нагруженный кожаным мешком Пиппы и конской сбруей.
Он огляделся. Времени бежать не оставалось.
– В канаву, – скомандовал он, показывая на глубокую канаву, огибавшую поле как раз рядом с кустами ежевики. – Быстро.
Робин бросил свою ношу вниз, спрыгнул сам и, протянув руки, помог спуститься Луизе. За ними настала очередь Пиппы. Она спустилась сама. Лайонел вынул кинжал и принялся скашивать высокую траву и сорняки с края канавы, огромные охапки борщевика, лисохвоста, тысячелистника вперемешку с пыреем и чертополохом.
Он сбрасывал все это на головы беглецов, и те, не нуждаясь в поощрении, легли и прикрылись травой. Земля была сырой, но хорошо еще, что на дне не застоялась вода.
Лайонел скользнул за ними, обнял Пиппу и прижал к своему боку, так что они смогли уместиться вдвоем в узком пространстве. Потом засыпал ее и себя свежескошенным сеном и сунул кинжал в рукав.
Они стали ждать. В ушах Пиппы отдавался стук сердца. Ее собственного или Лайонела? А может, обоих? Нет, не стук, а грохот… который наверняка выдаст преследователям, где они скрываются.
И тут раздался топот копыт. Дробный. Свист хлыста. Лайонел закрыл ладонью рот Пиппы. Она ощутила соленый вкус его пота.
Неожиданно все стихло. Преследователи остановились как раз по другую сторону изгороди.
– Похоже, они останавливались тут, – объявил чей-то голос. – Видите следы?
– Да, но потом поскакали снова, – возразил второй голос. – Мчались, словно сам дьявол висел у них на хвосте.
– Уж это точно, – с безрадостным смехом подтвердил третий. – Что там впереди?
– Да ничего такого. Скоро мы их схватим. Им просто некуда деваться.
– Давайте посмотрим.
Шаги обутых в сапоги ног. Удар хлыстом по веткам ежевики.
– Ничего не вижу.
Голос звучал едва ли не над их головами. Один из солдат вышел на поле. Пиппа открыла глаза, но увидела только зеленоватый свет, пробивавшийся сквозь покрывало сорняков, и пару сапог, стоявших на краю канавы. Сердце, казалось, застряло в горле. Луиза едва сдержала всхлип ужаса. Руки Робина крепко держали ее. Голова девушки прижималась к его груди. Она зажмурилась и стала молиться так же истово, как Бернардина над своими четками.
– Идем скорее, Джордж. Нечего зря тратить время! Они уже успели проехать несколько миль, пока мы тут прохлаждаемся, – нетерпеливо окликнул первый голос.
– Ладно, ладно! Нужно же проверить!
– Это заросли-то ежевики? – фыркнул один из его спутников. – Можно подумать, мы сюда вышли ягоды собирать!
После небольшой паузы снова послышался конский топот, постепенно затихший вдалеке.
Лайонел отпустил Пиппу и поднялся, забыв отряхнуть траву с плеч. Пиппа встала рядом.
– Я не собиралась шуметь, – сердито заметила она, намекая на его старания зажать ей рот. Потом поднялась на цыпочки и вынула из его волос пожелтевший стебель тысячелистника.
– Привычка, – спокойно ответил он без малейших признаков раскаяния. – Робин, как только они поймают коней, обязательно вернутся, и на этот раз обшарят всю округу.
– В таком случае нам немедленно нужны свежие лошади, – вставила Пиппа, оглядывая опустевшее поле с такой надеждой, будто животные могли каким-то чудом возникнуть из воздуха. Она была на удивление спокойна: голова ясная, сердце снова бьется ровно.
– У нас минут десять, не больше. Нельзя стоять посреди поля и ничего не делать, – заметил Лайонел, поднимая сбрую и мешки. – Бежим к тем деревьям. Хоть какое-то укрытие.
Он окинул Луизу долгим оценивающим взглядом. Она была белой как мел и дрожала, но глаза смотрели прямо. Никаких признаков ужаса или паники. И неудивительно: в жилах Луизы текла чистая, мужественная, кастильская кровь рода Мендоса.
– Отныне мы не можем рисковать показываться в гостиницах, – быстро заговорил он, излагая уже принятые решения.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103