Застарелая нестерпимая вонь их одежды, немытых тел и дыхания вызывала тошноту. По лицу ползли сгустки слюны, брызгая на одежду, когда кто-то подходил слишком близко, чтобы выкрикнуть очередное ругательство. Носок сапога врезался ему в ребра, и Гейбриел словно откуда-то издалека услышал собственный стон. Вот теперь начнется…
Но не началось. Голоса вдруг стихли. Люди все еще толпились вокруг него, но Гейбриел чувствовал, как они отодвигаются. Он слышал их дыхание, но не смел открыть глаза. Только тело двигалось по собственной воле, как у покалеченной мыши, которая, думая, что кот о ней позабыл, пытается отползти. Он, шатаясь, поднялся на ноги, и ему позволили. Чуть приоткрыл глаза и двинулся прочь. И его отпустили.
Вырвавшись на свободу, он снова побежал, насколько хватало сил. В спину снова бил хор грязных ругательств, но на этот раз мучители не последовали за ним, и издевательства постепенно стихли, как только Гейбриел добрался до конца дорожки и свернул за угол.
Двое мужчин в темных плащах и низко надвинутых на лицо беретах отошли от окна на верхнем этаже дома, нависавшего над узкой дорожкой.
– Неплохо, – заметил один.
– Да, – согласился другой, сгребая со стола горсть монет. – Такое предупреждение трудно игнорировать. – Он вернулся к окну и высунулся наружу. – Эй вы, там!
Дождь серебра и меди просыпался на стоящих внизу. Оборванцы немедленно затеяли драку. Мужчина пожал плечами и отвернулся.
– Зверье.
– Но и они на что-то годятся, – равнодушно заметил компаньон. – Остается только доложить Ренару.
Гейбриел ввалился в дверь «Черного медведя» и упал прямо в проходе. Все тело ныло глубокой, пульсирующей болью, не только физической, но и моральной. Одежда разорвана и запачкана плевками и грязью канав, куда он несколько раз падал, лира безнадежно поломана. В ушах все еще звенели злобные выкрики толпы.
Но здесь он был в безопасности. Вот только отдохнет в темном проходе, пока не наберется сил вскарабкаться по лестнице в каморку, где ждет Стюарт.
Кабатчик, вышедший из пивного зала, едва не споткнулся в темноте о скорченную фигуру.
– Эй, кто тут?! Что ты тут делаешь? Проваливай!
Он уже поднял ногу, чтобы вышибить на улицу вонючего бродягу.
– Нет… нет… погодите!
Гейбриел встал, прижимаясь к стене, и хозяин, внезапно узнав его, присвистнул;
– Что это с вами, сэр?
– Несчастный случай, – пробормотал Гейбриел.
– Сейчас позову мистера Брауна.
Кабатчик поспешил наверх, на поиски Стюарта, известного ему под именем мистера Брауна.
Гейбриел продолжал стоять у стены. Ему показалось, что лицо распухло, и, поднеся к щеке пальцы, он ощупал неровные края пореза, на которых запеклась кровь. Но тут рядом очутился потрясенный Стюарт.
Пробормотав ругательство, он принялся отдавать приказы хозяину, прежде чем потащить Гейбриела наверх. Немедленно появились горячая вода, бинты, арника и гамамелис. Уже через полчаса Гейбриел, чья одежда к этому времени была выброшена в кучу мусора, сидел у огня, завернутый в одеяло, с кружкой вина с пряностями в руках.
– А теперь расскажи, что случилось, – мягко настаивал Стюарт, который буквально трясся от ужаса при виде состояния своего любовника.
Выслушав несвязное повествование Гейбриела, Стюарт ощутил, как ужас сменился ледяным бешенством. Он знал, в чем тут дело. Его предупреждают. Предупреждают, что выхода нет. Невзирая на беременность Пиппы, петля по-прежнему туго натянута. Только сделай неверный шаг, и пострадает Гейбриел.
– Не пойму, откуда они узнали, Стюарт, – бормотал Гейбриел, протягивая замерзшие ноги к огню. – Все эти гадости, которые они кричали мне… как могла уличная чернь проведать, кто я? Неужели при взгляде на меня все сразу становится ясно?
– Нет, конечно, нет, – уговаривал Стюарт, отворачиваясь, чтобы спрятать лицо, и наливая себе вина. – Ты просто попался какой-то сволочи, любимый. Они искали, с кем бы подраться, и тут подвернулся ты. Они выкрикивали бессмысленные непристойности. Для них это всего лишь ругательства.
Гейбриел нагнулся и подхватил с пола лиру.
– Я собирался поиграть для тебя сегодня, – пожаловался он, трогая струны. Прозвучал хриплый, нестройный аккорд.
– Я куплю тебе другую, лучшую в Лондоне, – пообещал Стюарт, становясь перед ним на колени и кладя голову на сложенные ладони музыканта, и тот стал гладить его по волосам длинными тонкими пальцами.
Так дальше продолжаться не может.
Стюарт понял, что достиг предела. Слишком долго он трусил и прятался. Он найдет выход… и сделает все, чтобы вырваться на свободу.
Антуан де Ноай, задумчиво хмурясь, разглядывал Робина.
– Придется изменить шифры и пароли. Нельзя ждать, пока станет ясно, с нами Аштон или против нас. Вам придется ехать в Вудсток с посланиями. Посетите сэра Уильяма из Тейма. И сэра Уильяма Стаффорда. Они знают, куда дальше их отослать. Я предупрежу наших людей в Лондоне.
– Отправлюсь в путь как можно скорее, – согласился Робин. – Но как узнать истинные цели Аштона? Вы ничего не слышали о нем… о его склонностях?
Посол пристыженно покачал головой.
– Поверите, я мог бы поклясться, что если он ведет какую-то тайную игру, мне об этом стало бы известно. Но оказалось, я не настолько непогрешим, Робин. И моя сеть тоже. – Задумчиво дернув себя за бороду, он наморщил нос. Обычно этот жест ужасно смешил Робина, но сейчас было не до того. – Мне больно это признать, – тяжело вздохнул де Ноай.
– Трудно представить, что Аштон может принадлежать к сторонникам Елизаветы, – рассудительно заметил Робин. – Уж очень он близок к Филиппу и его советникам. И воспитанница у него испанка. По требованию Филиппа его приставили к моей сестре.
– А какого мнения о нем леди Пиппа?
Настала очередь Робина хмуриться.
– Похоже, он ей нравится.
– И это вас раздражает?
– Тревожит.
Последовало долгое молчание, пока посол обдумывал сказанное.
– Вы считаете, что ей грозит опасность? – тактично осведомился он.
– Не знаю, – честно ответил Робин, не желавший ни с кем говорить о личных делах Пиппы и своем беспокойстве за нее. Такие откровения пахли сплетнями и предательством, хотя он знал, что посол спрашивает из чисто делового интереса.
Француз без всяких возражений принял ответ и, встав, подошел к буфету.
– Вина?
– Спасибо.
Робин подбросил в огонь дров. Было уже поздно, и он поднял собеседника с постели. Устало потерев глаза, тот зевнул.
– Я напишу письмо леди Елизавете и сменю пароль, – пообещал посол, вручив Робину кубок. – Прежде чем ехать в Вудсток, поговорите с сестрой. Она неизменно верна Елизавете, и я считаю ее прекрасным знатоком людей. Спросите, беседует ли она с Аштоном о политике. Может, он проговорился ей о чем-то важном? Впрочем, не обязательно, что она сочла это важным.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103
Но не началось. Голоса вдруг стихли. Люди все еще толпились вокруг него, но Гейбриел чувствовал, как они отодвигаются. Он слышал их дыхание, но не смел открыть глаза. Только тело двигалось по собственной воле, как у покалеченной мыши, которая, думая, что кот о ней позабыл, пытается отползти. Он, шатаясь, поднялся на ноги, и ему позволили. Чуть приоткрыл глаза и двинулся прочь. И его отпустили.
Вырвавшись на свободу, он снова побежал, насколько хватало сил. В спину снова бил хор грязных ругательств, но на этот раз мучители не последовали за ним, и издевательства постепенно стихли, как только Гейбриел добрался до конца дорожки и свернул за угол.
Двое мужчин в темных плащах и низко надвинутых на лицо беретах отошли от окна на верхнем этаже дома, нависавшего над узкой дорожкой.
– Неплохо, – заметил один.
– Да, – согласился другой, сгребая со стола горсть монет. – Такое предупреждение трудно игнорировать. – Он вернулся к окну и высунулся наружу. – Эй вы, там!
Дождь серебра и меди просыпался на стоящих внизу. Оборванцы немедленно затеяли драку. Мужчина пожал плечами и отвернулся.
– Зверье.
– Но и они на что-то годятся, – равнодушно заметил компаньон. – Остается только доложить Ренару.
Гейбриел ввалился в дверь «Черного медведя» и упал прямо в проходе. Все тело ныло глубокой, пульсирующей болью, не только физической, но и моральной. Одежда разорвана и запачкана плевками и грязью канав, куда он несколько раз падал, лира безнадежно поломана. В ушах все еще звенели злобные выкрики толпы.
Но здесь он был в безопасности. Вот только отдохнет в темном проходе, пока не наберется сил вскарабкаться по лестнице в каморку, где ждет Стюарт.
Кабатчик, вышедший из пивного зала, едва не споткнулся в темноте о скорченную фигуру.
– Эй, кто тут?! Что ты тут делаешь? Проваливай!
Он уже поднял ногу, чтобы вышибить на улицу вонючего бродягу.
– Нет… нет… погодите!
Гейбриел встал, прижимаясь к стене, и хозяин, внезапно узнав его, присвистнул;
– Что это с вами, сэр?
– Несчастный случай, – пробормотал Гейбриел.
– Сейчас позову мистера Брауна.
Кабатчик поспешил наверх, на поиски Стюарта, известного ему под именем мистера Брауна.
Гейбриел продолжал стоять у стены. Ему показалось, что лицо распухло, и, поднеся к щеке пальцы, он ощупал неровные края пореза, на которых запеклась кровь. Но тут рядом очутился потрясенный Стюарт.
Пробормотав ругательство, он принялся отдавать приказы хозяину, прежде чем потащить Гейбриела наверх. Немедленно появились горячая вода, бинты, арника и гамамелис. Уже через полчаса Гейбриел, чья одежда к этому времени была выброшена в кучу мусора, сидел у огня, завернутый в одеяло, с кружкой вина с пряностями в руках.
– А теперь расскажи, что случилось, – мягко настаивал Стюарт, который буквально трясся от ужаса при виде состояния своего любовника.
Выслушав несвязное повествование Гейбриела, Стюарт ощутил, как ужас сменился ледяным бешенством. Он знал, в чем тут дело. Его предупреждают. Предупреждают, что выхода нет. Невзирая на беременность Пиппы, петля по-прежнему туго натянута. Только сделай неверный шаг, и пострадает Гейбриел.
– Не пойму, откуда они узнали, Стюарт, – бормотал Гейбриел, протягивая замерзшие ноги к огню. – Все эти гадости, которые они кричали мне… как могла уличная чернь проведать, кто я? Неужели при взгляде на меня все сразу становится ясно?
– Нет, конечно, нет, – уговаривал Стюарт, отворачиваясь, чтобы спрятать лицо, и наливая себе вина. – Ты просто попался какой-то сволочи, любимый. Они искали, с кем бы подраться, и тут подвернулся ты. Они выкрикивали бессмысленные непристойности. Для них это всего лишь ругательства.
Гейбриел нагнулся и подхватил с пола лиру.
– Я собирался поиграть для тебя сегодня, – пожаловался он, трогая струны. Прозвучал хриплый, нестройный аккорд.
– Я куплю тебе другую, лучшую в Лондоне, – пообещал Стюарт, становясь перед ним на колени и кладя голову на сложенные ладони музыканта, и тот стал гладить его по волосам длинными тонкими пальцами.
Так дальше продолжаться не может.
Стюарт понял, что достиг предела. Слишком долго он трусил и прятался. Он найдет выход… и сделает все, чтобы вырваться на свободу.
Антуан де Ноай, задумчиво хмурясь, разглядывал Робина.
– Придется изменить шифры и пароли. Нельзя ждать, пока станет ясно, с нами Аштон или против нас. Вам придется ехать в Вудсток с посланиями. Посетите сэра Уильяма из Тейма. И сэра Уильяма Стаффорда. Они знают, куда дальше их отослать. Я предупрежу наших людей в Лондоне.
– Отправлюсь в путь как можно скорее, – согласился Робин. – Но как узнать истинные цели Аштона? Вы ничего не слышали о нем… о его склонностях?
Посол пристыженно покачал головой.
– Поверите, я мог бы поклясться, что если он ведет какую-то тайную игру, мне об этом стало бы известно. Но оказалось, я не настолько непогрешим, Робин. И моя сеть тоже. – Задумчиво дернув себя за бороду, он наморщил нос. Обычно этот жест ужасно смешил Робина, но сейчас было не до того. – Мне больно это признать, – тяжело вздохнул де Ноай.
– Трудно представить, что Аштон может принадлежать к сторонникам Елизаветы, – рассудительно заметил Робин. – Уж очень он близок к Филиппу и его советникам. И воспитанница у него испанка. По требованию Филиппа его приставили к моей сестре.
– А какого мнения о нем леди Пиппа?
Настала очередь Робина хмуриться.
– Похоже, он ей нравится.
– И это вас раздражает?
– Тревожит.
Последовало долгое молчание, пока посол обдумывал сказанное.
– Вы считаете, что ей грозит опасность? – тактично осведомился он.
– Не знаю, – честно ответил Робин, не желавший ни с кем говорить о личных делах Пиппы и своем беспокойстве за нее. Такие откровения пахли сплетнями и предательством, хотя он знал, что посол спрашивает из чисто делового интереса.
Француз без всяких возражений принял ответ и, встав, подошел к буфету.
– Вина?
– Спасибо.
Робин подбросил в огонь дров. Было уже поздно, и он поднял собеседника с постели. Устало потерев глаза, тот зевнул.
– Я напишу письмо леди Елизавете и сменю пароль, – пообещал посол, вручив Робину кубок. – Прежде чем ехать в Вудсток, поговорите с сестрой. Она неизменно верна Елизавете, и я считаю ее прекрасным знатоком людей. Спросите, беседует ли она с Аштоном о политике. Может, он проговорился ей о чем-то важном? Впрочем, не обязательно, что она сочла это важным.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103