Но по дороге в Джордж Кросс это чувство стало таять. Он был слишком похож на других мужчин.
При виде того, как теснились вокруг него крестьяне, стараясь благоговейно прикоснуться к его сапогу, как подтягивали корсажи женщины, выпячивая грудь, она смутилась и рассердилась. Только этого не хватало, чтобы раздуть его тщеславие.
Элисон встретилась с ним глазами. Дэвид смущенно улыбнулся и, пожав плечами, сказал:
– Предания живут долго.
Вот за этим она и наняла его – придать людям уверенность, успокоить их страхи, отпугнуть невидимую зловещую угрозу. В дороге не случилось ни одного происшествия. Впервые за несколько месяцев она провела три дня, не чувствуя, что за ней следят.
За это она была перед ним в неоплатном долгу и поэтому со всей возможной любезностью сказала:
– Мой дом – ваш дом, сэр Дэвид.
Ошеломленный богатством ее владений, он смотрел по сторонам, раскрыв рот. Правда, он был всего лишь сыном барона, и притом бедного, но ему претило чувствовать себя нищим. Двенадцать мешков с шерстью внушали ему благоговение. У него не хватило бы повозок, чтобы эту шерсть вывезти, не говоря уже о таком количестве овец, чтобы ее настричь. На такие деньги его усадьба могла бы процветать годами! Губы леди Элисон привычно сложились в приветливую улыбку гостеприимной хозяйки. Она обернулась к столпившимся крестьянам.
– Я привезла зерно, которым мы будем кормиться до осени. Когда телеги приедут в замок, его взвесят и распределят. Но помните, добрые люди, что его нам должно хватить до нового урожая и, если это лето будет таким же засушливым, как предыдущее, зима нам предстоит тяжелая. Поэтому не ропщите на лишние труды. Пусть никто из нас не поддастся лени.
Феншель, вновь обретший присутствие духа, воскликнул:
– Правильно! – И толпа одобрительно загудела.
Люди стали расходиться. Феншель и Элисон отошли в сторону. Мужчины направились в поля, женщины – в обширное строение, напоминающее амбар, где хранилась шерсть.
Но не все женщины удалились. Некоторые начали поспешно приводить в порядок незримые изъяны в своей одежде. Гунхильд приподняла юбку, как будто поправляя подвязки, только… чулок на ней не было. При виде ее обнаженной ноги сердце Дэвида замерло на какое-то мгновение, и по ее кокетливому взгляду было ясно, что она почувствовала его состояние.
Тьфу! Дэвид отвел глаза, и тут же его взгляд привлекла Эвина. Распустив корсаж, она обеими руками поправляла грудь. Сквозь тонкую ткань темнели соски.
В раздражении Дэвид дернул Луи за повод, и конь в ответ тряхнул головой.
– Ей хотелось бы переспать с легендой, – прошептал ему Дэвид. – Я ей не нужен.
Луи фыркнул на это, и Дэвид вынужден был с ним согласиться. Длительное воздержание было ему не на пользу, и Луи знал, что регулярные упражнения по этой части заметно улучшали настроение его хозяина. Этот шельмец гарцевал на месте, чтобы дать Дэвиду возможность еще раз полюбоваться прелестями Эвины.
Элисон не обратила на это никакого внимания. Ей было все равно. Дэвид еще раз с силой дернул Луи, и на этот раз он повиновался. Только дурак станет пялиться на служанку, когда к его услугам хозяйка, в особенности если эта хозяйка – женщина одинокая и такая богатая, что может выставить на продажу двенадцать мешков шерсти.
Ведь нельзя сказать, что она некрасива. Скорее наоборот. Лицо у нее очень… привлекательное. И фигура ничего, судя по тому, что можно разглядеть под пышным платьем. А волосы струятся по спине как сверкающая река из расплавленного металла. Взгляд его задержался на ее воротнике и круглом платке, который она всегда надевала ему назло. Во всяком случае, ему так казалось. Рыжая. Он поклясться был готов, что видел в темноте рыжие волосы. Но как при такой вызывающей масти она могла быть настолько сдержанной?
Он покачал головой. Нет, должно быть, она все-таки блондинка или светлая шатенка.
Когда он подъехал к Элисон, Феншель почтительно попятился. Во взгляде Элисон Дэвид успел заметить насмешку, видно, она все-таки следила за ним. Вот чертовка!
– Мои женщины прелестны, правда? – Она смотрела через его плечо на Эвину и Гунхильд, все еще остававшихся на месте. – Они вами восхищаются. Если вы хотите здесь задержаться, в замке вас все равно будет ждать теплый прием.
– Я? Задержаться? – Он широко раскрыл глаза, прикидываясь, что не понимает, о чем идет речь. – Я не обратил внимания на ваших женщин, я только заметил, что все здесь кажутся пышными и довольными. «Чересчур пышными», – мысленно добавил он, вспомнив грудь Эвины. – Это говорит о вашей рачительности, раз люди ваши не голодают.
Она серьезно посмотрела на него, затем кивнула.
– Благодарю вас. Могу я предположить, не задевая ваших чувств, что в вашем хозяйстве дела идут не так хорошо?
В нем вспыхнула оскорбленная гордость.
– Можете, – выдавил он сквозь стиснутые зубы.
– Если вы хотите, я могла бы послать кого-нибудь из моих людей в Рэдклифф с тем золотом, которое вы заработали за первый месяц.
«Вы заработали». Не «я вам заплатила», а «вы заработали». Это щедрое предложение, так деликатно высказанное, удивило его. До сих пор она с ним не церемонилась – отчитала его за опоздание, откровенно усомнилась в его способности защитить ее. Но женщине с двенадцатью мешками шерсти он был готов простить все.
– Это очень великодушно с вашей стороны, миледи. Благодарю вас за заботу. Я буду признателен, если это можно поручить кому-нибудь. – То-то же, знай наших! Такая светская манера вести разговор докажет ей, что он ей ровня. Но на ее лице появилось какое-то странное выражение, словно она почуяла дурной запах. Он быстро осмотрел свои подошвы и копыта Луи. Ни один из них ни во что вонючее не наступал.
Она тронула лошадь прежде, чем он успел выяснить причину ее гримасы.
– Вашему управляющему можно доверить такую сумму? – деловито спросила она.
– О да, – усмехнулся он. – Мой управляющий – сэр Гай Арчер.
Словно удивившись, она быстро повернулась в седле.
– Так, значит, такой человек действительно существует?
Вот как! Стало быть, ее бесстрастное выражение только маска, а под ней страсти так и кипят. Во всяком случае, он только что доказал, что способен сорвать с нее эту маску.
– А вы думали, легенда – это ложь?
– Нет, я… просто очень трудно поверить, что легенда живет в таком заурядном… я хочу сказать, что вы способны на такие…
Он мог бы обидеться, но он понял. Быть живой легендой нелегко. Женщины смотрели на него с вожделением, мужчины внимали каждому его слову. Все ожидали найти в нем мудрость и искренность, и одно он хорошо усвоил – искренность не так просто подделать.
Дэвид сознавал, что он обычный человек, и когда люди узнавали его поближе, они тоже это понимали. Наступало разочарование, но он оставался самим собой и никого не вводил в заблуждение.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86
При виде того, как теснились вокруг него крестьяне, стараясь благоговейно прикоснуться к его сапогу, как подтягивали корсажи женщины, выпячивая грудь, она смутилась и рассердилась. Только этого не хватало, чтобы раздуть его тщеславие.
Элисон встретилась с ним глазами. Дэвид смущенно улыбнулся и, пожав плечами, сказал:
– Предания живут долго.
Вот за этим она и наняла его – придать людям уверенность, успокоить их страхи, отпугнуть невидимую зловещую угрозу. В дороге не случилось ни одного происшествия. Впервые за несколько месяцев она провела три дня, не чувствуя, что за ней следят.
За это она была перед ним в неоплатном долгу и поэтому со всей возможной любезностью сказала:
– Мой дом – ваш дом, сэр Дэвид.
Ошеломленный богатством ее владений, он смотрел по сторонам, раскрыв рот. Правда, он был всего лишь сыном барона, и притом бедного, но ему претило чувствовать себя нищим. Двенадцать мешков с шерстью внушали ему благоговение. У него не хватило бы повозок, чтобы эту шерсть вывезти, не говоря уже о таком количестве овец, чтобы ее настричь. На такие деньги его усадьба могла бы процветать годами! Губы леди Элисон привычно сложились в приветливую улыбку гостеприимной хозяйки. Она обернулась к столпившимся крестьянам.
– Я привезла зерно, которым мы будем кормиться до осени. Когда телеги приедут в замок, его взвесят и распределят. Но помните, добрые люди, что его нам должно хватить до нового урожая и, если это лето будет таким же засушливым, как предыдущее, зима нам предстоит тяжелая. Поэтому не ропщите на лишние труды. Пусть никто из нас не поддастся лени.
Феншель, вновь обретший присутствие духа, воскликнул:
– Правильно! – И толпа одобрительно загудела.
Люди стали расходиться. Феншель и Элисон отошли в сторону. Мужчины направились в поля, женщины – в обширное строение, напоминающее амбар, где хранилась шерсть.
Но не все женщины удалились. Некоторые начали поспешно приводить в порядок незримые изъяны в своей одежде. Гунхильд приподняла юбку, как будто поправляя подвязки, только… чулок на ней не было. При виде ее обнаженной ноги сердце Дэвида замерло на какое-то мгновение, и по ее кокетливому взгляду было ясно, что она почувствовала его состояние.
Тьфу! Дэвид отвел глаза, и тут же его взгляд привлекла Эвина. Распустив корсаж, она обеими руками поправляла грудь. Сквозь тонкую ткань темнели соски.
В раздражении Дэвид дернул Луи за повод, и конь в ответ тряхнул головой.
– Ей хотелось бы переспать с легендой, – прошептал ему Дэвид. – Я ей не нужен.
Луи фыркнул на это, и Дэвид вынужден был с ним согласиться. Длительное воздержание было ему не на пользу, и Луи знал, что регулярные упражнения по этой части заметно улучшали настроение его хозяина. Этот шельмец гарцевал на месте, чтобы дать Дэвиду возможность еще раз полюбоваться прелестями Эвины.
Элисон не обратила на это никакого внимания. Ей было все равно. Дэвид еще раз с силой дернул Луи, и на этот раз он повиновался. Только дурак станет пялиться на служанку, когда к его услугам хозяйка, в особенности если эта хозяйка – женщина одинокая и такая богатая, что может выставить на продажу двенадцать мешков шерсти.
Ведь нельзя сказать, что она некрасива. Скорее наоборот. Лицо у нее очень… привлекательное. И фигура ничего, судя по тому, что можно разглядеть под пышным платьем. А волосы струятся по спине как сверкающая река из расплавленного металла. Взгляд его задержался на ее воротнике и круглом платке, который она всегда надевала ему назло. Во всяком случае, ему так казалось. Рыжая. Он поклясться был готов, что видел в темноте рыжие волосы. Но как при такой вызывающей масти она могла быть настолько сдержанной?
Он покачал головой. Нет, должно быть, она все-таки блондинка или светлая шатенка.
Когда он подъехал к Элисон, Феншель почтительно попятился. Во взгляде Элисон Дэвид успел заметить насмешку, видно, она все-таки следила за ним. Вот чертовка!
– Мои женщины прелестны, правда? – Она смотрела через его плечо на Эвину и Гунхильд, все еще остававшихся на месте. – Они вами восхищаются. Если вы хотите здесь задержаться, в замке вас все равно будет ждать теплый прием.
– Я? Задержаться? – Он широко раскрыл глаза, прикидываясь, что не понимает, о чем идет речь. – Я не обратил внимания на ваших женщин, я только заметил, что все здесь кажутся пышными и довольными. «Чересчур пышными», – мысленно добавил он, вспомнив грудь Эвины. – Это говорит о вашей рачительности, раз люди ваши не голодают.
Она серьезно посмотрела на него, затем кивнула.
– Благодарю вас. Могу я предположить, не задевая ваших чувств, что в вашем хозяйстве дела идут не так хорошо?
В нем вспыхнула оскорбленная гордость.
– Можете, – выдавил он сквозь стиснутые зубы.
– Если вы хотите, я могла бы послать кого-нибудь из моих людей в Рэдклифф с тем золотом, которое вы заработали за первый месяц.
«Вы заработали». Не «я вам заплатила», а «вы заработали». Это щедрое предложение, так деликатно высказанное, удивило его. До сих пор она с ним не церемонилась – отчитала его за опоздание, откровенно усомнилась в его способности защитить ее. Но женщине с двенадцатью мешками шерсти он был готов простить все.
– Это очень великодушно с вашей стороны, миледи. Благодарю вас за заботу. Я буду признателен, если это можно поручить кому-нибудь. – То-то же, знай наших! Такая светская манера вести разговор докажет ей, что он ей ровня. Но на ее лице появилось какое-то странное выражение, словно она почуяла дурной запах. Он быстро осмотрел свои подошвы и копыта Луи. Ни один из них ни во что вонючее не наступал.
Она тронула лошадь прежде, чем он успел выяснить причину ее гримасы.
– Вашему управляющему можно доверить такую сумму? – деловито спросила она.
– О да, – усмехнулся он. – Мой управляющий – сэр Гай Арчер.
Словно удивившись, она быстро повернулась в седле.
– Так, значит, такой человек действительно существует?
Вот как! Стало быть, ее бесстрастное выражение только маска, а под ней страсти так и кипят. Во всяком случае, он только что доказал, что способен сорвать с нее эту маску.
– А вы думали, легенда – это ложь?
– Нет, я… просто очень трудно поверить, что легенда живет в таком заурядном… я хочу сказать, что вы способны на такие…
Он мог бы обидеться, но он понял. Быть живой легендой нелегко. Женщины смотрели на него с вожделением, мужчины внимали каждому его слову. Все ожидали найти в нем мудрость и искренность, и одно он хорошо усвоил – искренность не так просто подделать.
Дэвид сознавал, что он обычный человек, и когда люди узнавали его поближе, они тоже это понимали. Наступало разочарование, но он оставался самим собой и никого не вводил в заблуждение.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86